Пьяный человек открыл окно на первом этаже и спросил:
      - Который сегодня день?
      - Пятница.
      - А месяц?
      - Апрель.
      - А число?
      - 19.
      - А год?
      - 2003. Извините, а планета вас не интересует?
      - Земля? Угадал?
      - Угадали. Больше жизненно важных вопросов нет? До свидания.
      Сколько дней я пил? Ничего не помню. Пришла весна. Да. Круто в этот раз. Нужно завязывать. А как? Не пить. В ванну.
      Холодный сорокаминутный душ немного привел в сознание молодого человека. Подобие завтрака. Осмотрел гардероб, недовольно поморщившись, надо постирать. Одеваться было трудно, терпи, казак.
      Он вышел на улицу, прошелся несколько метров, остановился, прислонился к дереву. Сердце колотилось, налаживая нормальную работу всего организма. Я так долго не выходил на тротуары моего города. Присесть бы? Оглядевшись, увидел в десяти метрах небольшую скамейку. Переход от дерева к спасительной скамейке отнял последние силы, безжизненно плюхнулся на некрашеное дерево. И даже лег, настолько устал. Так хорошо распластаться на этой общественной лежанке в центре перекрестков черных тротуаров. Смотреть на небо, щуриться от солнца и слушать редкие шаги прохожих.
      - Мужчина, с вами все в порядке? - пенсионерка с собачкой наклонилась к моему лицу.
      Если я сейчас тебе отвечу, тебе не понравится!
      - Мужчина, вы в порядке, - она теребит мое плечо, а болонка пытается укусить за ногу, вот парочка!
      Я открыл глаза, и посмотрел на нее, сама напросилась.
      - Да! - по ее отшатнувшемуся лицу все понятно, не говори ничего.
      - Ну и запах, Васька, пойдем отсюда, - старушка дернула поводок крошечной тумбочки, давно пора, маленькая стерва дожевывала мой носок. - Напьются и разлягутся тут, негде пить что ли? - недовольно ворча, немолодые удалились.
      Сердце вроде успокоилось. Сейчас перекусить чего-нибудь. Съесть бы этот кусок желтого блина, и запить ароматом неба.
      Попытался подняться. Трудно. Сел. Все вокруг куда-то спешат, торопятся, переживают, а я сижу как истуканчик, глазею по сторонам. Так, что тут поблизости есть? До шашлычной пятьдесят метров, и туда нельзя, приятелей можно повстречать. Отпадает. Ресторан “Дежавю”! В ста метрах на восток. После посещения забудешь все, даже одежду. Поганое место, опять таки риск встретиться с товарищами по утреннему несчастью. И наконец, ресторан гостиницы “Нева”, место приличное, но в таком виде меня не пустят. Могу сорваться в новый штопор. Ну что, мой друг, выход один? В магазин. А вот это трудно чисто физически, ходить выбирать продукты, я не могу, еще очень слаб. Хоть кричи: люди, я хочу есть, у меня есть деньги, покормите меня. Думаешь, услышат? Вряд ли. Вот именно, даже не пытайся, еще и побьют и деньги отберут. Кстати, сколько у тебя? Судя по шелесту, около тысячи. Ну все, посидел-посидел, пора идти. Вон палка валяется, в помощь.
      Мужчина поднял осколок тополя и тихонько пошел в направлении магазина. Подвиг покупки продуктов закончился через час. Еще полчаса на обратный путь домой. Приготовление подобия пищи, да, я не умею готовить, и, наконец, праздник живота, если так можно назвать? Я сижу и смотрю на мою сегодняшнюю трапезу, апельсин, черный хлеб, сгоревшая яичница, чайник кипит. Все это необходимо запихать вовнутрь моей многострадальной плоти.


Четверг, 21 апреля.

      Я начинаю нормально ходить и говорить, убрал квартиру. Нормализуется сон. Очередной туман прошел. Послезавтра в редакцию, на корректировку нового романа. Хорошо, что до запоя написал первую часть, время идет, контракт никто не отменял.


Суббота, 23 апреля.

      Весь день провел за городом. Гулял. Вспоминал прошлое. Погода выдалась на удивление прекрасная. Поля покрыты инеем сырости с утра, смотришь на это море в ожидании ветра зелени, так приятно и легко. Воздух чистый, и рассвет не мешает думать. Мне нравится бродить по откосам оврагов, это, наверное, выглядит глупо, немолодой, мягко говоря, мужчина ходит, любуется первенцем весеннего рождения. Зачем? Просто так. Не ищите ответа.
      Вчера встреча с моим редактором походила на обглоданную кость, выдаваемую за лучший в мире окорок. Я принес те несколько десятков листочков, что успел написать до очередного приключения. Собрал по квартире то, что примерно подходило по смыслу. Даже не смотрел, что несу, какая там редакция. Редактор долго и внимательно изучал мою писанину, ковырял носом в запачканных бумагах. Наконец, очнувшись от моего шедевра, тихо сказал:
      - Гениально, - при этих словах у меня появилось странное чувство: то ли тошнит, то ли смех начинает душить.
      - Вы уверены? - ну если ты хочешь говорить эту прелесть слов, я с тобой.
      - Да! Такое начало! Что же нас ждет впереди?! - тебя ничего не ждет, а меня ждет обещанный аванс.
      - Я старался. Вы знаете, самое трудное - это начало произведения. Сколько бессонных ночей я провел, подбирая нужные слова и мысли, а потом как пошло, как пошло. Можно получить чек?
      - Да, конечно. Только давайте договоримся о следующей части. Когда вы сможете ее принести? Мы уже провели рекламную компанию вашей книги, и нам нужен результат, - чего это ты на деловой тон перешел?
      - Мне тоже необходимы эти сроки, - для чего?
      Мы договорились о времени следующего посещения редакции, и я, благополучно получив аванс, отправился гулять.
      Только бы не сорваться в новый водочный водопад. Иногда мне даже нравилось это состояние после моих выходок. Протрезвев, и находясь один наедине с этими природными шедеврами, обволакивает ткань тишины и умиротворенности. Хочется оставить это состояние навсегда, но это так трудно. Может я для того и пью, только бы почувствовать этот порыв хорошего настроения.
      - Сынок, помоги, - я не заметил, как вышел к проселочной дороге, бабушка присела на пенек, и умоляюще смотрела на меня.
      - Что? - так замечтался, что не расслышал ее просьбы.
      - Помоги встать, родимый! Старая стала, шла, шла, устала, присесть смогла. А встать уже и сил нет.
      - Куда же вы идете? Если так плохо себя чувствуете, бабушка.
      - Да в церкву, куда же еще в мои лета по вечерам ковылять-то, - какие ясные у тебя глаза, бабуся, светлые, чистые, чистые, кажется, я могу заглянуть в твою жизнь. Как ты сохранила эти внутренние зеркала человека, среди вертепа последних лет?
      Я помог ей подняться.
      - Спасибо, родимый! Дай Бог тебе здоровья! - и неловко ступая, она направилась в сторону, где, как я заметил, искрились золотом купола храма.
      Жалко ее, как дойдет, на взгляд еще километра два идти.
      - Может, вам помочь? - все равно делать нечего.
      - Ой, спасибо, я сама.
      - Мне не сложно, тем более, я тоже иду на службу, нам по дороге, - почему так сказал?
      - Ну, если так, - согласилась она.
      По дороге бабушка рассказала о своей жизни. Удивительные русские люди. Пять минут знакомы, а уже все знаю, кто ты и откуда, где живешь. Я шел, поддерживая ее за локоть, оглядываясь по сторонам местность. Здесь я был впервые. Дорога вилась между стен из крепких корабельных сосен. Покой благоухания сурового леса дурманил голову. Туманное сознание еле различает, что мне говорит бабушка.
      - …и тут невестка моя как огреет Ивана, так сильно. Да, крепка у нее рука. Скорую вызывали, думали все. Фельдшер приехал, посмотрел, покрутился и говорит, все, конец Степанычу, допился. Зинка хотела и его заодно укокошить сковородой за такие слова. Да, резка девка. Ну, спасибо родименький, дошли уже, тут я сама дохромаю. Спасибо тебе, добрый человек, что радость бабушке доставил, послушал убогую.
      - Да не за что, я вас до церкви доведу. Тоже службу хочу посмотреть.
      Когда я увидел церковь, меня что-то кольнуло, я не мог отвести взгляд от храма. Ничего необычного, деревянный небольшой сруб, потемневший от перемен времен и погоды, но почему так приятно моему сердцу.
      Мы опоздали, служба подходила к концу, внутри ощущение покоя и радости еще больше усилилось. Как легко. Не хочется никуда идти, так и жил бы здесь, можно даже в конуре, лишь бы сохранить этот внутренний восторг. Благодать. Но пора возвращаться в одинокий город, писать книги, пить и встречаться с читателями. Не хочу, а надо.
      Обратно ехал, прислонившись к окну автобуса, вспоминая все это. Летели неповторимые российские пейзажи, реки, леса, поля. Все, с чем мы рождаемся и умираем. Я восстановился, могу приниматься за работу.


Выходной! 1 мая.

      Хорошо и плодотворно поработав неделю, я посчитал, что заслужил выходной. Распланировал его. С утра не спать, легкий завтрак, и в народ, похожу, посмотрю за праздничными лицами масс, вечером оторвемся, я люблю находиться в толпе, никому до тебя нет дела, впитываю разноголосицу разговоров, у меня есть специальная книжечка, и я всегда записываю понравившуюся реплику, фразу. Вдруг неожиданно появится рассказ. Устав, иду посидеть в кафе, есть любимые места в разных концах города, иногда сразу и пишу, чтобы не стерлись впечатления. В такие минуты я почти счастлив, пороки далеко или спят, хорошие мои, оставили меня до времени.
      Город меняется как никогда быстро в такие дни. Вы не узнаете площади вечером, на которой были в полдень, не смейтесь, не надо говорить про пластиковые бутылки и горы мусора, к этому привыкаешь. Меняется эмоциональная окраска воздуха, мне кажется, что когда море энергии резко перетекает с площадей, улиц в квартиры, рестораны и дома, начинает колотить от взрывов миллионов тостов, тихий переулок начинает напоминать оставленного ребенка, а где родители, потерялся? Новый год в этом отношении особенный, все наоборот, каменные глыбы после полуночи пачками выплевывают человеческие страсти к красавице с бусами из гирлянд.
      Самые любимые для меня - майские праздники, тепло, все улыбаются долгожданному теплу. Смех прохожих напоминает трели соловьев, в роще, укутанной солнцем. Застоялось все, потеряло форму от лежания в анабиозе зимнего холода.
      Все лучшие мои произведения я начинал писать первого мая, спрятавшись за стеклами ресторанчика, где прекрасно готовили солянку. Мне она так нравится. Посижу, почерчу слова на бумаге, вдоволь изолью переполненное впечатлениями сердце, подкреплюсь и опять в народ.
      В десять начнет темнеть, голубое небо сверкает прощанием уходящего на покой светила, легкая устлалось в ногах, и мне пора спать.


Воскресенье, 15 мая.

      Мальчики и девочки вокруг. Жмутся друг к другу, как неопытные детеныши. Первые чувства так наивны. А почему ты один? Так сложилось. Жена ушла, да и кто выдержит мое пьянство? По-моему, никто. Сначала она думала, что это прихоть талантливого писателя, пройдет, немного пображничает и все кончится. Увы. Не прошло. Но это путь в никуда. Я знаю, не напоминай. Моя ласковая совесть, ты хочешь, чтобы я жил, не унывал, смотрел прямо перед собой. Очень хочу, это единственный путь спасения твоей души.
      А за окном стихия бушует, такой ветер, клонит переростки тополя к земле, там вам и место с вашей поверхностной корневой системой. Обещали штормовое предупреждение. Редкий случай, Гидрометцентр не ошибся! Как твой роман? Бубнит потихоньку. Вяло идет. А о чем ты пишешь? Думаешь, я знаю. В контракте написано, описать жизнь современного общества литературным языком минимум на ста страницах. Как все просто, взял и напечатал современную жизнь, я, конечно, подписал эту белиберду, деньги нужны.
      Вчера случайно встретил приятеля с женой и детьми. У них девочка и мальчик. Девочка старше на два года. Пообщались, пригласили в гости. Я весь вечер просидел в берлоге благополучия. В их словах и взглядах чувствовалось, жалеют меня, что так живу, без семьи, с непонятной работой, в метаниях, заносах алкоголя, да что перечислять.
      - Ты пишешь новую книгу? - жена друга учтиво интересовалась, а может правда интересно.
      - Да пытаюсь, у меня контракт с издательством, укладываюсь в сроки, - мы сидели в гостиной, где-то вдалеке шумели дети, большая, уютная квартира сделана с любовью.
      - Будешь? - Демьян показал на виски вопросительными глазами, испытывает меня, что ли?
      - Нет спасибо, мне сегодня нельзя, не стесняйся. Смотреть, как другие поглощают эту жидкость, я могу.
      Он с удовольствием налил себе немного, во всем нужна мера!
      - За твою новую книгу! - тебе же все равно.
      Не жалейте меня, да, нет рядом плеча, нет спокойной думы о старости, кто принесет стакан воды, уберет горшок? Согласен, этого у меня нет. Но согласитесь, ваши малыши десяти и восьми лет не гарантируют спокойной старости. Мы часто любим ходить в гости, где вкусно кормят, тепло, умиротворенная обстановка, где, как нам кажется, заглаживают неровности моей души. Почему же после смеха и веселья грустно?
      Ты можешь часами рассказывать об обоях, краске на полу, из какого дерева сделаны двери, как вы с женой выбирали мебель. Это ваш мир. Я слушаю тебя, но я не с тобой.
      - А о чем ты пишешь? - такие странные у тебя вопросы сегодня, вторая жена моего друга, с первой он развелся, не любила домашнее хозяйство, и детей не хотела.
      Как не хочется отвечать на твой вопрос. Демьяну все равно, о чем я пишу, ему лишь бы совершенствовать свои природные таланты. А тебе зачем это слушать? Я не умею объяснить вслух моих произведений.
      - Извини, я как только встаю из-за стола, все забываю. Все написанное сливается в липкий комок грязи.
      - Почему грязи? - проснулась самодовольная тушка.
      - Так, слово запуталось в дебрях сознания. Так бывает, зреет, зреет, я даже не подозреваю что. И неожиданно вырывается потоком языка на белый лист, - неужели они поймут, что я сказал.
      - Каким потоком? - началось, вопросы стал задавать, выпей лучше еще виски.
      Положение спасла дочка, прибежала к отцу.
      - Папа, папа, а чего он дерется, - красивая девочка, в мать.
      - Она первая начала, - Миша стоял в дверях в костюме гладиатора, - мы играли в Колизее, она изображала колесницу, а я гладиатора.
      - И он меня ударил больно по ноге, вот, папа, - и дочь показала синяк на бедре.
      - Я пытался остановить твое наступление, - мальчик защищался, как мог.
      - Дети, дети идите к маме, мама вас успокоит, - я так жить не хочу, детский сад какой-то, причем в прямом смысле.
      Вот в таких соплях летят годы, веселая у тебя жизнь, Демьян. Смотреть на эти семейные сцены не хотелось.
      - Мне пора. Спасибо за гостеприимство. Хороший у вас дом, - но мне пора в свой, пусть и пустой.
      Вот такая встреча. Ветер стихает, может, пройтись, а то за стол садиться не охота. А вот и моя знакомая. На противоположном конце улицы появилась женщина с красивым лицом и седеющими волосами. Почему она не красится? Это так модно сейчас. Я знаю, куда ты идешь. В булочную. Купишь половинку черного. Потом зайдешь в мясную лавку, скажешь, мне, пожалуйста, пять сосисок молочных, если нет молочных, тогда три свиных. Почему три, а не пять сосисок? Хороший вопрос для игры "Что, где, когда". Пол-литра кефира и также не торопясь, идеальной походкой в соседний подъезд. Откуда я это все знаю? Проследил. Она делает это каждый день в одно и тоже время. Интересно, она заметила мою слежку? Ой. Посмотрела в окно, в котором я с выпученными глазищами кобеля. Попробовал бы с ней заговорить. Стесняюсь. Пригласил бы поужинать. Отстань. Еще есть время, через несколько минут пойдет обратно. А вдруг она замужем? Ну, и что ты теряешь? Ничего.
      Я судорожно оделся и побежал вниз. Какая прыть. Давно так не резвился. Вырвавшись из подъезда, я чуть было не сбил ее с ног. Каково же было мое удивление, когда она заявила.
      - Наконец-то, я устала ждать.
      - Простите, это вы мне? - утвердительный кивок. - Кого вы устали ждать?
      - Вас, конечно.
      - А с чего вы взяли, что я к вам подойду? - забавная особа.
      - Вы каждый день, не пропуская, упивающимся лицом смотрите, как я покупаю сосиски. Наверняка подойдет, подумала. Недавно, правда, я как-то испугалась, вы в течение нескольких недель строили мне невообразимые рожи и что-то кричали, непристойно жестикулируя.
      - Вас это смутило, - она говорит о моем бутылеобразном весеннем настроении, я и не помню ничего.
      - Нет, я подумала, вы пьяны, очухаетесь и расскажете. Ну как, угадала?
      - Да, в точку.
      - Ну что, уже выбрали, куда пойдем ужинать? - ну и наглость.
      - Вы читаете мысли?
      - Нет, богатый жизненный опыт. Разве вы не хотели меня пригласить на ужин?
      - Хотел. Но не успел выбрать место.
      - И не надо, пойдемте ко мне, я отлично готовлю.
      - Неудобно как-то, вот так сразу.
      - Не тушуйтесь, мы же не школьники, в ресторане не поговорить толком, вы расскажете мне о своих книгах?
      - Вы знаете?
      - Да. Ну, все. В семь часов жду вас. Квартира сорок пять. До свидания. Я очень буду вас ждать. Не думайте сбежать!
      Лучше бы дома сидел, пятидесятилетний донжуан в тапочках. Я только сейчас обратил внимание, что вместо брюк - трико с протертым коленом, тапки вместо ботинок, ну хорошо, хоть пиджак надел, правда, на майку, рубашку еще постирать надо.
      К семи часам я привел себя в порядок и был готов. Квартира сорок пять, за столько лет, пока живу в этом доме, ни разу не был в этом подъезде. Поднялся на четвертый этаж, позвонил.
      - Здравствуйте еще раз, проходите, - хозяйка дружелюбно улыбнулась и гостеприимно помахала рукой, - раздевайтесь, вот вешалка, тапочки, вы свои не захватили, - намекает на утреннюю встречу.
      - Здравствуйте, я рад снова вас увидеть.
      - Может, перейдем на ты и познакомимся?
      - Давайте.
      - Меня зовут Люба, - протянула весело руку.
      - Очень приятно, Антон, - рука у нее мягкая и теплая, в отличие от моей потливожесткой лапы. Но ничего, жмет и глазками сверкает. Почему ты меня пригласила?
      Однокомнатная квартира, скромно, чисто, везде чувствуется ее присутствие, мягкое и теплое, как руки этой женщины. Стол уже накрыт, литровых бутылок с жидкостью без тормозов нет! Опять, словно читая мои мысли, Люба проговорила.
      - Извините, спиртного я не поставила на стол. Тебе нельзя? - немножко смущения в голосе.
      - Все правильно, спасибо за заботу о моем здоровье!
      - Мне послышалось или ты иронизируешь? - немножко напряглась, смешно себя ведет.
      - Ну что ты Люба, никакой иронии.
      - Присаживайся, я сейчас принесу первое блюдо, - первое, ты сколько их там приготовила, мы же старики, объедаться нельзя, печень взбунтуется со всем желудочно-кишечным трактом в придачу. Поразить меня хочет, наверное?
      Она не льстила себе. Повар отличный, хоть в ресторан иди. Мы ели, пили морс вместо вина, хотя бы по цвету напоминает, разговаривали. Люба оказалась прекрасным собеседником, разведена, без детей, около сорока, работает в ресторанном бизнесе и иногда читает мои книги.
      - Ты мне напоминаешь одинокого героя в своих произведениях. Печальный образ путешествует по страницам твоих изданий. Мне кажется, ты всю жизнь ищешь пристанище покоя? Я не права, - утвердительно боднул головой, в сон клонит от твоих угощений, - так и знала. Читая твои книги, попадаешь в мир иллюзий и реальностей. Ставишь себя на место действующих лиц, понимая, что такие истории могут происходить в двух шагах от моей жизни, а могут свершиться раз в тысячу лет, - как говорит, вы только послушайте, кухонный менеджер, - причем, что интересно, независимо от объема, я чувствую главных персонажей. Ты устал?
      - Нет.
      - Какой-то ты вялый, пойду, кофе приготовлю.
      - Не надо кофе, я домой лучше…
      - Еще чего - домой, посиди, встретились два одиночества в жизни, и тут же драпать домой. Сиди или нет, лучше приляг, подремли. Пятнадцать минут, и волшебный напиток тебя оживит.
      И ушла.
      Дремоту унесло ее словами. Что это значит? Куда я попал? Что происходит? Я что, женат на ней, откуда эти домашние реплики.
      После кофе я преобразился, болтал без умолку о своих трудовых планах, о последнем посещении редакции, о новой книге. Было легко в ее обществе. Незаметно летело время. Первый час ночи, хочу спать, домой.
      - Спасибо, Люба, за прием, как короля встретила! Давно так не отдыхал, - при этих словах у нее вместо ожидаемой привычной дружественной улыбки потухли глаза, что-то не так сказал? И ответа никакого. Странно.
      Я встал, вышел в прихожую, всегда меня тяготят эти минуты расставания, занудные фразы с переливами молчания, терпеть не могу. Молчишь, Любаня?
      - Может, останешься? - как нежно произнесла пару слов.
      - Конечно, останусь, - попробовал отшутиться я, - если ответишь на один вопрос. Почему ты всегда в одно и тоже время ходишь в магазин и покупаешь одно и тоже в следующей последовательности: хлеб, сосиски, кефир?
      В ответ она поманила меня пальчиком на кухню и открыла холодильник. Все завалено кефиром и сосисками. В голове от шока шальная мысль, а где же хлеб, да, хлеб в холодильнике не хранят. Они ей не нужны, тогда зачем покупать?
      - И что это значит? - ты еще можешь уйти, Антон?
      - Ничего не понял?
      - Нет.
      - Жаль.
      Да что это все значит? Какие-то намеки, полуобороты речи. Я резко отстранил ее, бегом из квартиры, в свое логово, меня душит догадка, я не хочу ей верить. Вдогонку она прокричала, или прошептала?
      - Только не сорвись в штопор!


Воскресение, 22 мая.

      Я встречаюсь с ней уже неделю. Все безоблачно на горизонте складывающихся отношений, стоят прекрасные тихие дни, мы много гуляем по городу, показываю свои любимые места. Наши разговоры летают в пурге пережитого ею и мной за маленький отрезок странствования по планете Земля. Многие мысли и взгляды на жизнь совпадают. Немножко боимся, не говорим главного. Зачем мы рядом, почему иногда пристально смотрим в чужую душу через радужную оболочку глаз, вопрошая: я тебе нужен? Ты будешь рядом со мной? Она знает, как я пишу книгу, по вечерам я сижу за столом и работаю, Люба читает на диване. Мне нравится этот уют, принесенный ею в мою жизнь. Когда она первый раз появилась в моей конуре, сразу попросила тряпку и ведро. Немного, для проформы, порывшись в чулане, я нашел подобие ведра, Люба обрадовалась, единственный недостаток - дно проржавело, так что предметов чистоты у меня не оказалось. Я не заметил, как она исчезла и через несколько минут стояла в дверях в полном снаряжении чистильщика, хотел сказать унитазов, ибо с чем можно сравнить мой балаган.
      - Давай отложим уборку, - протестовал я.
      - Иди, погуляй, сходи в магазин, вот список, - она протянула два альбомных листа.
      - Куда столько? И как я поволоку эту гору продуктов.
      - Возьми такси, - услышал я из-под софы, - иди, не мешай, помочь тебя не прошу, знаю, что будешь симулировать.
      Она уже квартиру мне моет! А чего ради, спрашивается? Кто мы с ней? Для чего вместе? Тебе просто хорошо, когда она рядом, разве этого мало. Мне? Тебе! С кем я разговариваю, по-твоему! А ты кто? Допился, бедолага, я совесть твоя, всегда говорю тебе правду! Ой, как радостно, она мне об этом говорит, правду она вещает, рупор ты мой правительственный! Не обзывайся! Что тебе от меня надо? Ты посмотри вокруг! Твои подруги все умерли и состарились в других человеках. Только ты все что-то молодишься, не надоело? Ты чего сегодня такой? Ну, подумаешь, женщина моет тебе квартиру, а ты в магазин идешь, радоваться надо. Превратил, понимаешь, квартиру в помойку, бумажки какие-то разбросал по комнатам, я писатель, кричит, мне пыль двухпудовой гирей придавила комод, посмотри, ножки у бедняги подкашиваются, упадет сейчас. А в туалет я уже заходить с тобой стесняюсь! Натуральная клоака. Чистоплюй! Тьфу! Все квартиру изгадил пьянками своими, зальет глаза и ораторствует мне, я смысл жизни ищу, я передовик идей. А тут появилась около него приличная женщина, порядочная, чистоту любит. Так наша собачка Павлова заволновалась! Лампочку зажгли, свободу у него забирают! По-моему, это ты не с той ноги встала! У меня выбора нет, к сожалению, встаю не я, а ты! И вообще, кто тебе правду еще скажет, а? Вот, никто. Так что, мил друг, бери пакетики - и за продуктами питания, вперед! Но объясниться нам нужно с ней?! Вот пристал! Ты что, ничего не видишь? Пенсионер-писатель, про любовь пером мажет на бумаге, а как в жизни встретит, так лапки вверх, я боюсь. Не бойся, я с тобой! Спасибо, утешила, отдохнуть не хочешь! Магазин впереди, помоги выбрать продукты! Нет, я только за духовную составляющую отвечаю, обратись к желудку, это по его части! Ну вот, в кусты! Я до него вторую неделю достучаться не могу, он все время что-то переваривает! Объедаться меньше надо, чудило ты! Надорвал беднягу. Все, я устала, потом поговорим. Как всегда! Я же и дураком оказался!
      Я похож на тренера знаменитой футбольный команды, который каждый год собирается на покой. И вроде много выиграл кубков на посту руководителя команды, и больной весь, но только скажет: это мой последний сезон, после него все, ухожу, как его команда в яме, ну как тут уйти, хочется на высокой ноте. А думать надо не об этом, думать вообще не надо, уходить надо. Так и мне сейчас, не нужно включать насосы мозга для прилива лишних вопросов: зачем и почему! Расслабиться и жить, будь что будет, а впереди только хорошее. Пойду к ней! Скажу, что давно должен был сказать.
      Я застал Любу на кухне, квартира превратилась в мечту, силой и нежностью ее стараний. В фартуке, вся горячая от движений, заметно ей нравится ухаживать, осмелюсь сказать, за мной, волосы не собраны, как обычно, в аккуратный пучок, рассыпались бесформенной красотой на плечи. Тебе так идет эта седая прядь в глубине, напоминает серебристую стрелу, пронзившую мне сердце. О, как заговорил. Проснулась на мою голову! Я в сердце живу. Молчи! У меня самый торжественный момент в жизни! Можно без тебя! Как это без меня? Так не пойдет! Я же тоже ждала этого момента, ночей не спала, все думала! Думала она! Ну ладно. Подсказывай! Чего? Как это чего?! Что мне говорить Любе. Давай быстрее, пока посуду моет! Сам думай! Я не знаю! Это как не знаю? А кто мне пламенные речи на улице толкал про выбор всякий! Не всякий, а правильный выбор! Не тяни, чего говорить? Сам думай! Я пошла гулять. Куда ты пошла? Да ты…
      Люба обернулась.
      - Ты уже вернулся, а где продукты? - какая ты красивая, - не купил? Не беда, зато прогулялся. Поможешь мне приготовить обед! Какой ты загадочный.
      - Я люблю тебя, Люба, - не голос, а писк мышки.
      - Что, - Люба присела на стул. Молодец, не тушуйся, правду матку лепи, мы тут все за тебя болеем! Кто это мы? Душа, Дух, Сердце, и я, про меня забыли, да, и совесть, она всех нас как раз и позвала. Чего дальше-то говорить? Мы не знаем, вот совесть что-то лепечет, чего, не слышим, а вот, говорит, обними ее! Кого ее, совесть что ли? Да, сестры, совесть права, наш голубчик совсем захлебнулся зеленым змием! Какую совесть, идиот! Любу обними, видишь, обмякла вся, того и гляди, со стула упадет. Дерзай! Антон! Антон! Антон!
      Я неловко подошел к любимой.
      Люба сама обвила мою шею, мне только оставалось беспомощно развести руками.
      Я рада за тебя! Литературовед ты мой!
      Кто тут? Кто говорит?
      Это я, совесть твоя!
      Не подсматривай!