|
|
Новости
Проза|
Николай Прокудин. Романтик (повесть). Страница 10. <предыдущая> <авторская> * * * Погрузив в вертушку всех раненых, рота сделала рывок к заставе и укрылась за ее высокими стенами. БМП ощетинились пушками и пулеметами по периметру и стреляли по всему подозрительному в соседнем кишлаке. Время от времени танкисты стреляли за канал, но редко, экономили снаряды: предстояло еще к "бетонке" пробиваться. Авиация вела беспрерывную штурмовку "зеленки". Штурмовики пара за парой пикировали, нанося ракетно-бомбовые удары, штурмовиков меняли "крокодилы". Когда авиация улетела для загрузки, на "зеленку" навалилась вся артиллерия группировки, включая "Град" и "Ураган". Фонтаны разрывов взметались один за другим, кишлаки стояли в сплошной пелене дыма и пыли вперемешку с туманом и моросящим дождем. Острогин предложил зайти погреться к начальнику заставы. Голубев решил пострелять напоследок из "Утеса" и АГСа по "зеленке": последний рейд для него, потом замена (дома он начальником склада будет, должность уже ждет, пулемет больше на себе носить не придется). - Хочу проститься с "духами", с солдатами поговорить, Лебедкова и Юревича потренировать. Сержанты они молодые, толком еще ничего не умеют. Вся старая гвардия - Гудков, Погонов, Стрекалов, мои помощники - уходят вместе со мной через месяц. Как будет ГПВ работать, зависит от молодых сержантов! Постреляю, потренирую! - Давай, старый, учи уму-разуму, а мы погреемся, пойдем Недорозий! - заорал Сергей. Втроем вломились в комнату отдыха, где начальник заставы пил чай с арткорректировщиком и командиром танковой роты. - О, пехота пожаловала! - заулыбался артиллерист. - Замерзли? - С вами замерзнешь! Минами забросают, а потом сочувствуют. Вот признайся, Барашков, по твоей наводке нас отбомбили? Ощущение было, что били "Васильками". Случайно не наша минометная батарея по твоей корректировке стреляла, Андрей? Дверь распахнулась, и в комнату вбежал командир минометной батареи капитан Степушкин. - Вот! На ловца и зверь бежит! Василий, ты нас накрыл? Скажи честно! - Да что вы заладили! Комбат, комполка, все болтаете, что попало. Мы вместе с начартом полка были, он подтвердит. - Вместе были, вместе и били, - вздохнул Острогин. - Ну, честное благородное, не виноват. Не стрелял по вам. - И Василий быстро перекрестился. - Ох, нас обложили: мы с Ником, как зайцы, метались по арыкам и виноградникам. Куда не прыгнешь, там разрывы. Вперед - не пускают, назад - отсекают, прямо - огненный мешок. Но самый удачный залп был по дому, кучность отличная. - Нет-нет! Мы открыли огонь из "Васильков", когда вы заверещали об обстреле. - Не знаю, не знаю. Вся пехота считает, что надо бить физиономии минометчикам. - Пошли к черту, все настроение перебили чайку попить! Василий вышел, громко хлопнув дверью. За ним, бочком-бочком, Подался и Барашков. - Обидели мужиков, может, и зря? - вздохнул танкист капитан Скворцов. - Зря не зря, ты на рожу Сбитнева бы посмотрел. В одну щеку осколок вошел - в другую вышел. Язык будет двойной, как у змея. Зубов половину выплюнул. А солдат сколько покалечило? Довезут ли до госпиталя живыми всех? Васька под горячую руку просто попал, основную часть злобы мы на "духов" выплеснули боезапасом. Я своими руками, желательно тупым ножом, яйца бы отрезал тому, кто стрелял. - И я. А кому? - поддержал я гнев Сергея. - Ребята, угомонитесь. По сто грамм будете? - примирительно встрял в разговор хозяин дома. - Меня зовут Эльдар, я начальник заставы. Будьте как дома, давайте за знакомство, спасибо, что пришли и помогли, "духов" распугали. - Я Сергей Острогин, а это - замполит Никифор - Ник Ростовцев. - Ну, вот и познакомились! Очень рад вам, ребята! Тут так тяжело нам было. И мне, и Сережке Ветишину головы не поднять, за водой не выйти, теперь притихнут на полгода, до лета. - Ну, Ветишина мы у вас уже забрали, будем его сами мучить. Здесь теперь курорт начнется, а он парень молодой, пусть пашет в полку, - огорчил я лейтенанта. - Почему это забираете? По какому праву, а как же мы? - Это наш парень, - заулыбался Сергей, - мы его воспитывали, а его на "большую дорогу" забрали. Не дадим испортить парнишку! Приказ командира полка. - Это точно! Не дадим, сами съедим, - завершил я тираду. - Ну, узурпаторы! Им гостеприимно по сто грамм предлагаю, тушенкой угощаю, а они кореша уводят. Я с ним учился в одном батальоне и в учебном центре в Келите. Такая подлянка с вашей стороны. Удружили... Танкист громко засмеялся, забрал наши стаканы, перелил самогонку в свою кружку, выпил залпом. Закусил куском сала и, продолжая смеяться, пожал нам руки и помахал на прощание. - Ребята, я вам больше самогонки не предложу за такую пакость. Сережку у меня увели. Ну, спасибо! - Не за что, - ответил Острогин. - Нам в рейды ходить не с кем. Ротного нет, зама нет, взводного - одного нет, командир ГПВ заменяется, а другой взводный в госпитале! Вот такая у нас веселая жизнь! С боевых вернемся, Недорозия Серегу заберут, в Союз в ссылку отправят. Не удивляйся, Эльдар, это длинная история. - Так что, если командир полка в начале рейда еще думал, возвращать Серегу или нет обратно к нам в роту, то теперь он сам приказал ему шмотки собирать за полчаса. Сейчас Ветишка со второй ротой выбирается к Баграму, а в полку мы на него навалимся, запашем молодого. Недорозий грустно глядел на нас и тяжело вздыхал, кряхтел и сопел из своего угла, куда он тихонько забился. Начальника заставы позвал какой-то прапорщик, а Сергей еще сильнее принялся вздыхать и что-то бормотать. - Серега, ты чего там? - спросил Острогин. - Мужики, что нельзя было выпить за знакомство, а потом байки про нашу "черную неблагодарность" рассказывать. - Сергей! - строго воскликнул я. - Ты что, забыл, трезвость - норма жизни в сороковой армии! Еще потеряешься тут на заставе, зависнешь в Афгане на полгода, а нас потом затретируют. А может, махнуть тебя на Ветишина? Хочешь? Сергей с тоской оглядел стены кубрика, задумчиво посмотрел в окно, нервно передернул плечами. - Нет, ребята, спасибо. В Союз так в Союз. Хватит романтики на старости лет, в тридцать шесть сидеть взводным в кишлаке и выть на луну по ночам. Я лучше в Забайкалье вернусь, там, в магазинах, такой отличный, вкусный спирт питьевой продают!.. Домой! Домой! Пора домой. Вернулся чем-то рассерженный Эльдар. Матюгнулся и пнул табурет, налил самогонку во все стаканы. - Парни! Хлопнем понемногу с грусти? - А что случилось? - поинтересовался Острогин. - Комбат, гад, в отпуск отправляет. Я всего семь месяцев в Афгане, а потом полтора года в "зеленке" гнить. Что я в январе-феврале дома буду делать? - Снеговиков лепить, снегурочек любить! - засмеялся Острогин. - Я планировал в июне, денег на счету совсем мало. К Хидиятуннину в гости, что ли съездить? - К кому? - ошалел я. - К футболисту, с ним в одной роте служил в Закарпатье. - Да я знаю, что к футболисту, с детства болельщик. А как ты с ним в одной роте оказался? - Это он в моей роте оказался. Он перед чемпионатом ногу сломал, его из ЦСКА отчислили, по разным спортклубам военных округов начали гонять. Прибыл во Львов СКА поднимать на ноги. А командующий был чудила, говорит: "Выведешь клуб из первой лиги в высшую, я тебе старшего лейтенанта присвою - досрочно!". Ну, а он в ответ: "В жопу ваше звание - я футболист сборной страны и играть буду только в Москве". Тогда его, как младшего лейтенанта, в нашу орденоносную "железную "дивизию" - взводным. Игорек - так мы его называли - офонарел: вместо сборной - взводным в Закарпатье. - Я слышал про "дурдом" в той дивизии, - заулыбался я. - Это очень мягко сказано - за год столько здоровья и нервов потерял. Рота сокращенного состава, взводных двое - я да Игорек. Он то в Москву, то в Киев в спорткомитеты ездил, добивался увольнения из армии, а мне через сутки начальником караула. За себя и за того парня. Правда, мячик хороший подарил, бутсы, майку ЦСКА, гетры, спортивный костюм. Командир полка бесился, а сделать ничего не могли, вот всю злость на мне и ротном срывали. Потом, когда Игорь уволился, я еще к нему в Москву звонил, он меня в гости приглашал. Я собирался съездить, а меня - в Афган, как только разнарядка пришла. Комполка отомстил за дружбу с футболистом. Скотина! В помещение ворвался испуганный Голубев. - Ребята, там Бронежилет Ходячий рвет и мечет, офицеров требует. - Эльдар, спасибо за предложение, пей сам, а наши стаканы спрячь - Лонгинов сожрет! - забеспокоился я. - А, Семен! Знаю, знаю. Это "подарок" второго батальона вам. Бывший мой ротный. Хорошая кличка - Бронежилет Ходячий. Надо рассказать ребятам. Гнус, каких свет мало создал. - А теперь, когда он начальник, гнус - в квадрате! Ну, прощай, может, свидимся! - попрощался Сергей и потянул за рукав разомлевшего, дремлющего Недорозия. - Подъем, по коням! - заорал я, и мы с гиканьем и свистом побежали на вздрючку. Вздрючка не удалась. На пороге столкнулись со Свекольниковым, спешащим с радиостанцией в руках. - Комбат! Острогин взял наушники, представился, сказал, что все понял. - Выходим. Через пять минут - прорыв. Артиллерия долбит по дороге вдоль канала, а затем мы быстро проскакиваем этот опасный участок до бетонки. Танкисты впереди, затем минометчики, БМП в промежутках. Ник! Ты, как всегда, в замыкании, на последней машине. - Спасибо, удружил! - Не за что. Зато я возьму на себя Бронежилета. Огрызаясь во все стороны огнем из пушек пулеметов и автоматов, колонна выдвинулась от заставы. Кишлак несколько раз ответил автоматными очередями, выстрел из гранатомета разбил привязанный к башне танка ящик с ЗИПом. Ранило танкиста, слегка зацепило одного солдата-минометчика. Но прорыв прошел более-менее удачно, без жертв. Могло быть и хуже. Ненавижу Баграмскую "зеленку". * * * В полку было много новостей. Ваня уже в Союзе, а еще говорят, что рыжим не везет. Жив, здоров и ждет всех в гости. Грошиков прямо из санчасти уехал на Суруби в третий батальон, принимать под командование роту. Очень переживал, что замена может затянуться из-за повышения в должности. Сменщика Голубева "украли" в штабе дивизии, перебросили куда-то в тылы. Сизый орал и матерился, бегал по казарме, пинал двери, швырялся табуретками. - Больше не пойду. Никуда не пойду! У меня был заменщик. Куда его дели? Суки! Я не собираюсь подыхать в этой дыре, в этом долбаном средневековье! Где мой заменщик! Крысы штабные! Сволочи тыловые! Перекупили, украли. Гады-ы-ы. Сизый заплакал, слезы потекли по испещренным глубокими морщинами щекам. - Семен! Успокойся! - схватил я его за руку и потянул в каптерку. - Старшина, пузырь есть? - Есть, - ответил Веранян, - для замены готовил, на стол поставить - водка, коньяк. - Доставай водку, будем Семена в чувство приводить, - приказал я и добавил: - Гога, пожалуйста, не жадничай. У Голубева нервный срыв. Не выпьет - инсульт может случиться. Налей ему грамм двести, составь чуть-чуть компанию. Но только чуть-чуть, тебе сегодня работать. Семен, мы пошли с оружием и бойцами разбираться, посиди, расслабься, все будет хорошо. Разберемся, обещаю: найду тебе замену. Найду! * * * Солдат помыли, все разгрузили, сдали донесения в штаб, и наконец-то я добрался до своей конуры. В октябре нас переселили в крайний от КПП модуль, собрали весь батальон в одном месте. Штабным построили новое общежитие, но все туда не переселились. ЗНШ полка, оперативные ЦБУ, "комсомолец" полка свои комнаты сохранили. Комбат и управление батальона заняли две комнаты, для ротных и замов по политчасти выделили кубрик, для замов и командиров отдельных взводов еще кубрик, на всех взводных еще пару помещений. Прапорщикам батальона досталось два кубрика, но старшины остались жить в каптерках, а минометчики затаились в общежитии артдивизиона. В моей каморке стояли шесть кроватей, два громадных шкафа создавали тамбур, остальное имущество - стол, заваленный тарелками, ложками, кружками, тумбочки и табуретки. Ничего лишнего. Светомаскировка из фольги закрывала окна, в комнате был полумрак и легкий сквозняк. Сейчас что-то в комнатенке не так. Но что? В помещение ворвался Габулов и сразу заорал: - Замполит! Чего валяешься? Балдеешь? Кайфуешь, плесень? - Кайфую. Эдуард, чего ты все орешь? - Чего ору? Ограбили нас, вот чего ору! - Кого нас? Тебя? - Меня, меня! Может, и тебя, чемодан проверь! - А с чего ты взял? - Старшина доложил, что кто-то замок дверной отжал, а потом через окно вылез. У меня в чемодане две получки лежали - 500 чеков! Украли! Я уже прибегал, проверял. Ты что, не заметил, что дверь не закрыта? - Да, как-то даже не обратил внимания, хотя лежу и думаю: что-то не так, а что - не пойму! - Вот то и не так, поимели нас в наше отсутствие, пидо... сы! Убил бы, гниду. Я встал, вытащил свой огромный чемодан из-под кровати. Замки были взломаны и открыты. Брать у меня было нечего, но пропала коллекция монет. В Джелалабадской операции в хибаре бойцы нашли шкатулку с мелочью. Монеты афганские, индийские, иранские, пакистанские, арабские - всякие-всякие. Я выбрал для коллекции по паре одинаковых, не больше. Набралось штук триста. Кто-то у меня их и вытряс. Пропала еще новая тельняшка - больше ничего. Деньги я оставлял старшине. У Эдуарда исчезли кроссовки и х/б. В кубрик ввалились Мелещенко и капитан третьей роты Женька Жилин. Ребята о чем-то оживленно переговаривались. - Парни, пойдем мыться, душ свободен, бойцы все помылись! - Помылись, помылись! Смотрите, что у вас пропало! Мне тут не до мытья, все чеки украли, скоты! Ребята переглянулись, открыли тумбочки, закрыли. - У нас все цело, а чемоданы - в каптерке. Пойдем, Женя, в душ, мы за мылом и полотенцами вообще-то зашли, да и шмотки забрать. Комбат приказал всем офицерам жить в казарме, ухмыльнулся Мелещенко. - Когда приказал? - удивился я. - Сейчас встретился в коридоре и распорядился: всем офицерам и прапорщикам переселяться. - Да у меня каптерка забита под завязку! Куда? - В расположении спать. В какой каптерке? В расположении возле солдат. У входа ротный, у ленкомнаты замполит, взводные с взводами, - грустно улыбнулся Евгений. - Скоты, сволочи! Совсем решили в грязь втоптать. Если я солдат, я буду спать в коридоре, в казарме, а если я командир роты, я буду спать в своем кубрике! Пошли все на х..! - Пока что идем туда все мы, - засмеялся Николай. - А комбат где будет спать, с разведвзводом? - Нет, комбата это не касается, только ротное звено. - Ну, жизнь, унижают на каждом шагу. Мудаки! - Ник! Ты идешь? - спросил Мелещенко. - Пойдем, ополоснемся, - вздохнул я, - может, в следующий раз строем, офицерской колонной с песнями придется идти. Душевая представляла собой морской контейнер, внутри которого были проведены трубы, накручены краны и раструбы для мытья, на пол брошены сколоченные в виде решетки доски. Навстречу нам вышли Афоня Александров и Юра Луковкин. - Мужики, опоздали, вода только для моржей, чуть теплая, зам. по тылу пришел и сказал, что не будет ждать, пока офицеры соизволят собраться, - сказал Афанасий. - Вот сволота тыловая! Знает ведь, что пока рапорта и донесения не сдашь, из казармы не уйти. Гад! - завозмущался Микола. - Ну что, рискнем, поморжуем? - спросил я приятелей и пошел в контейнер. Ругаясь на чем свет стоит, мы разделись и принялись быстро смывать с себя грязь, пыль и пот под прохладными струями воды, которая к тому же лилась еле-еле, тонкой струйкой. В душевую вошел краснощекий зам. по тылу полка Ломако. - Здравствуйте, товарищи офицеры! Как душ? - Пошел в жопу, - раздалось из темноты. - Но-но, кто это хамит? - Конь в пальто, иди сюда, копытом в грудь шваркну! - продолжал тот же слегка пьяный голос. - Тебя бы в холодную воду после двух недель ползанья в "зеленке" засунуть, я бы послушал с удовольствием маты! Из полумрака выдвинулся зам по технике танкового батальона. - А, подследственный, - смущенно забормотал тыловик, - ну-ну, поговори, пока на свободе. - Майор проходил по делу о хищении дизельного топлива, попался на продаже нескольких тонн, особисты взяли с поличным. - Вот эти молодые лейтенанты промолчат, а я тебе скажу, уж кто жулик, так это ты: сколько спирта ушло, сколько тушенки? Мы дружно засмеялись, а Ломако, прошипев что-то под нос, выскочил из контейнера. Вода становилась все холоднее. Смыв грязь и при этом сильно замерзнув, мы побрели в казарму. Настроение было паршивейшее. В канцелярии, к моему удивлению, сидел сияющий Эдуард Грымов. - О-о-о! - вырвалось у меня. - Взводных - полный комплект! - Да нет, - перебил меня Острогин, - лейтенант Грымов назначен заместителем командира роты, а пока исполняет обязанности ротного. Пока! - Да, пока! - пожимая мне руку, многозначительно произнес Грымов. Я посмотрел ему в глаза и задумался. Карьерист он был страшнейший, я это знал, и Эдуард этого и не скрывал, характер гнуснейший - ох, и достанется же нам с ним лиха. Видно, Сбитнева он уже списал со счетов, перешагнул через него и чувствует себя почти ротным. - Я сейчас из штаба, от командира полка. Решил почти все вопросы, которые Сбитнев полмесяца не решал или не мог решить. Корнилова вместо Ветишина отправляют на дорогу, хватит у нас за штатом висеть, как хомут на шее. Из госпиталя сразу отправится туда, раз по горам ходить не способен. Назначение Грошикова в роту состоялось позавчера, как и моя с ним рокировка. Недорозий выведен за штат. Окончательно. Теперь будем ждать взводного, наконец-то роту офицерами укомплектуем. Эдуард по-хозяйски принялся распоряжаться всем, как будто он уже стал командиром роты. Очевидно, возвращение Володи из госпиталя в его планы не входило. Он поставил на нем жирный крест. - Тебе, замполит, нужно побольше с людьми работать, на полигон почаще с ротой выходить, хватит бумагу марать, - в конце совещания принялся за меня Грымов. - Товарищ лейтенант, - ответил я ему официально, - мне приходится эту "бумагу марать" и за себя, и за замполита батальона. Уже второй замполит с батальона ушел, а нового пока нет. - Уже есть. Твой старый знакомый - старший лейтенант Артюхин. Два капитана не удержались - сбежали, теперь старший лейтенант попытается, хотя, говорят, уже почти капитан. Недели через две появится, но я не позволю прикрываться батальонными делами, заруби на носу. Будешь получать взыскания за роту от меня, если в роте не будешь работать. И он выразительно посмотрел на всех. Вот, мол, я какой! * * * Неделя началась хуже некуда. Наконец-то отправили в Союз Недорозия. И смех, и грех. С утра перед завтраком Ветишин подошел ко мне и доложил: - Проводил Серегу Недорозия, с подъема проводил в штаб, пожал руку, помахал вслед автобусу. Сопровождать к самолету поехал особист батальона капитан Растяжкин. - Вот это да! Особист? Не может быть! - В общем, тот в командировку едет, ну и взялся присмотреть до Ташкента. Но я со вчерашнего вечера хожу под впечатлением от этого "монстра". - Кого? - Сереги! Он мне после отбоя в канцелярии одеколон пить предложил. Я ведь в казарме ночую на сейфе, спать-то негде, а Сергей пил в ленкомнате и спал там же на столе, на бушлате. - Вот дает! - Вот-вот! Взял он бутылек "Тройного" у Гоги и предложил распить. Я отказался, а "спецназовец" налил себе в кружку и все залпом выжрал. Сигаретку закурил и блаженствует. Меня чуть не вывернуло, на крылечке подышал, минут пятнадцать - полегчало. Возвращаюсь, а он собрал пакетиков двадцать чайных из сухпая и чифир сварил на плитке - смакует. Выставил его под предлогом, что свет спать мешает, лег на сейфе на матрас и думаю: "Не капитан, а бич какой-то!". И вроде чего-то не хватает, что-то пропало. Утром побрился, а одеколона нет. На полочке "Миф" стоял и французский "О'Жен", а сегодня - нет. Заглянул в ленкомнату: в столе - пустые флаконы и пустая кружка. Я еще думал, провожая, чего от него так морем пахнет, а это одеколон "Миф" на водорослях. - Хороший коктейль он себе приготовил, - засмеялся Остроган. - Мой "Миф", твой "О'Жен" - классно погулял. "Бумеранг" вернули в Забайкалье, пусть радуются, а то думали сбагрить такого кадра! - Хотел бы я увидеть физиономию комбрига, который выслал его к нам на два года, а он через два месяца возвращается. Ха-ха-ха, - я рассмеялся, и все офицеры засмеялись, представляя живую картину "Не ждали!". Из штаба примчался свирепый Грымов. - Острогин! Быстро собирай взвод, получить оружие, гранаты, патроны, снаряжение, шмотки. Вот список всего, выноси на плац, через два часа проверит начштаба батальона. - Куда меня? В Забайкалье, как Недорозия? - Нет, на гору Курук пост создавать. С каждой роты по взводу выделяют на три поста. Расчет миномета - трех бойцов, скоро комбат их представит. Зибоева с ПК возьмешь. Сколько у тебя своей пехоты? - Вместе с писарем роты шесть солдат и сержантов. - Без писаря! Ему и тут работы до боевых невпроворот. Итого: ты, сержант и восемь солдат. Хватит вполне! - Вполне хватит, что бы что? Геройски погибнуть? - Нет, для строительства заставы и двух постов ночью. Через неделю замполит привезет продукты, воду и все остальное. Сейчас тебя проверят и на аэродром. Крутись сам, нам нужно на полигон на занятия, старшина всем снабдит. Завязалась ожесточенная схватка между Сергеем и Вероняном. Гога старался сплавить все старое, подозревая, что ничего не вернется обратно, а Острогин хотел все новое или хотя бы целое. Шум-гам, крик, визг старшины. - Чертов "ара", сейчас будет Серого обжуливать, - вздохнул Ветишин, - а он как без замены? - На месяц ты его заменишь, затем замполит, - ответил Эдик. - Если разрешат, я слетаю, думаю: там будет как в доме отдыха. Механики отправились в парк, а вся оставшаяся рота двинулась на стрельбище. До полигона два километра, сегодня по плану пристрелка оружия - начинается десятидневная программа боевой подготовки. Эти планы все время меняются: то недельные, то восьмидневные, то десятидневные, то двухнедельные. Расписание под копирку писать не получается, все время что-то новое. Не успели мишени расставить, примчался посыльный за мной и за Грымовым. Срочно на плац! Быстрым шагом вернулись. Целая толпа тыловых и штабных вокруг трех групп пехоты. - Вы где болтаетесь? Все брошено на старшину и этого лейтенанта! Полный развал! - орал заместитель командира полка. - Не лейтенанта, а старшего лейтенанта! - огрызнулся Сергей. - Как, старшего лейтенанта? - сбился с мысли майор Губин. - А так, приказ пришел два месяца назад, а ни зачитать, ни погоны вручить ни полк, ни батальон не соизволил. Строевик сказал номер приказа, вот и все. Слегка смутившись, заместитель, тут же вновь перейдя на крик, "перевел стрелки" на меня. - А почему упущение такое, замполит, эта вина ваша! - Да нет, я два раза напоминал в батальоне, а сам лично Острогина поздравил! - А где приемник для заставы, где боевые листки, где походная лен-комната? Бездельничаете? - Мы на стрельбище убыли, на занятие, - вступился Грымов. - Я лично его забрал работать с людьми, занятия плановые, Ростовцев на учебном месте руководитель. - Обоим будет взыскание сейчас за пререкания. Быстро устранять недостатки! Пришлось отдать единственный приемник роты "Маяк", батарейки Серега купил сам. Вручил сержанту целую пачку листовок, газет, брошюр, боевых листков и ящик с походной ленкомнатой. Улетели... Уф-ф-ф. Совсем обезлюдела рота. На следующий день Голубев, так как его заменщик в дивизии пристроился, решал вопрос об отъезде домой. Комбат согласился его отпустить, если мы подберем в полку себе нового взводного. Эх-ма, где ж его найти, балбеса, на такой взвод! Пред обедом мы со старшиной повели солдат наполнять фляжки отваром из верблюжьей колючки - профилактика от гепатита и дизентерии. У котла орудовал черпаком здоровенный прапорщик. Я знал, что он недавно прибыл и служит в нашем батальоне, зовут Игорем, а какую должность занимает, не знал. - Игорь, ты чего тут черпаком в котле мешаешь? - Да вот, бурду варю, всем раздаю. - Игорек! Ты кто по должности? - Техник взвода обеспечения, а вообще, "куда пошлют" и "что изволите". Надоело, хуже некуда! Еще по пьянке комбату нагрубил, теперь живым съест. - Старшина! Возьми черпак, я с человеком одно дело обсудить хочу, пожалуйста! - Вах! Возьми черпак! Он больше меня, мне делать нечего что лы? Сэржант! Дубино! Разливай чай! - Игорь! Пойдешь к нам в первую роту взводным ГПВ? Голубева мы домой отпустили, а где замену найти, не знаем. Выручай! В рейд скоро идти некому будет, - сказал я. - А из АГСа пострелять дашь? - Настреляешься, хоть завтра стреляй! - А из ПК и "Утеса"? - Из всего, что стреляет! - А в горы их таскать мне придется? - Игорь! Для тебя это ведь как автомат или пистолет, ты такой здоровый! - Шахтер потомственный, из Донбасса! Кайло, кувалда, отбойный молоток - все знакомо! Уговорил! Только забери меня быстрей отсюда, ради бога! - Сейчас же пойду решать вопрос, только извини, как твоя фамилия, а то все Игорь да Игорь. - Бодунов - моя фамилия, Игорь Владимирович. - Бодунов от слова "бодаться" или от "бодуна". - Нет-нет. Я к пьянству не то чтобы равнодушен, но все в меру. (Понятие "мера" впоследствии оказалось у каждого свое.). Начальник штаба, зам. по тылу не возражали, комбат сморщил нос, Скривился. - Что, одного пьяницу решили поменять на другого? - А есть варианты? Есть другие кандидатуры пулеметы таскать на себе? Он, можно сказать, добровольно, с желанием идет. - Ну, что ж, бери-бери. Потом не жалуйся, на полную катушку будешь получать за него. Забирай, в штабе полка я все утрясу. - Игорь, бросай черпак, марш в роту, - заорал я, подбегая к полевой кухне. - Что, все? Так быстро? Я думал: шутка и треп. - Мужчины шутят всерьез, особенно распоряжаясь чужой жизнью. - Сержант, бери черпак! Моей жизнью распорядись! Колесо фортуны крутанули в неизвестном направлении. Может, к счастью и удаче. * * * Полегчало. Из четырех взводов командирами укомплектовали три. Осталось решить вопрос с командиром роты. Не хотелось, чтобы Эдик стал ротным. Злопамятный и недобрый, самовлюбленный человек. * * * На совещании офицеров батальона нас ошарашили: - Всем офицерам и прапорщикам перейти на казарменное положение, чтоб за личным составом следили, были ближе к людям. Поставить койки в расположении и спать рядом со своими взводами, - зачитал комбат приказ командира полка. - Новое веяние эпохи. Перестройка! Всем перестраиваться! - А зачем эта глупость, - заорал командир второй роты, - совсем втоптали в грязь офицеров! За сержантов работаем, везде ответственные, солдат яму копает, рядом - офицер. Ответственные, старшие, надсматривающие, проверяющие. Надоело! - Надоело, пишите рапорт, что вам тяжело с личным составом, и поможем перейти на должность с меньшим объемом работы. В минометной батарее, второй и третьей ротах офицеры поселились в бытовках, а в нашей бытовке организовали показуху для проверяющих. Жить там не получалось, ключ находился у зам. по тылу батальона. В итоге Ветишин так и спал на длинном металлическом ящике, сворачивая на день матрас, старшина жил в каптерке, технику и Бодунову поставили койки в расположении, но спать они в казарме отказались. Эдик промолчал, он ночевать уходил то в свою комнату, то к танкистам. Я же надувал резиновый матрас и стелил поверх спальный мешок. Свинство - жить в полку и спать в спальнике. Правда, ночью было прохладно, поэтому в спальном мешке ночью лучше, чем в кровати. * * * Спустя неделю, получив продукты и воду на взвод, я вылетел на пост. Вертолет взлетел с площадки от штаба армии и забросил нас через ущелье на плоский хребет. Внизу скакали и кричали чумазые солдаты. - Ура!!! Ура!!! - Ник, что привез? - закричал радостный Острогин. - Чем обрадуешь, дорогой? - Привез все, что просили: воду, еду, патроны, мины, - ответил я, улыбаясь. - Сергей, как я рад тебя видеть, морда! - А уж как я рад! - Сережка, какова жизнь отшельника? Уже одичал? - Да, почти. Что в полку нового? - Дурдом, как всегда. Боевых вообще не предвидится недели две. Как рота тремя взводами действовать будет - ума не приложу. Ободрали батальон, словно липку. Я у тебя отдохну дня три, устал как собака, выпускали агитацию, документацию снова и снова делал и переделывал. Только напишешь, заставляют переделывать, а еще и за батальон пишу. Нет ведь ни замполита, ни "комсомольца" батальона. Эдик бирки в оружкомнате переделывает в третий раз за неделю, представляешь? В третий раз! Старшина газоны перекопал, все, что можно, покрасил: табуретки, кровати, двери. Обои собирается клеить и казарму снаружи красить. - А что случилось, что такое? - А-а-а! Ты же не в курсе! Комиссия Министерства Обороны едет, смотреть быт и все остальное, а что именно - никто не знает. Вот все переделываем и обновляем полк. - Ну, почему опять мы? Почему! Мало что ли войск в сороковой армии? - Войск-то много, но туда же надо ехать, рисковать, а тут сразу из штаба армии - в войска. - Точно, и без риска, и кайф на всю катушку - поиметь вояк боевых. - Инспектирующие, наверное, становятся участниками боевых действий. Ладно, Серега, меня будут иметь через неделю, дай душу отвести, поиметь тебя. Я ведь какой-никакой, а проверяющий! Показывай позиции, район обороны, секторы обстрела, жилье. Острогин с бойцами за неделю вырыл и построил два блиндажа: в одном - жилое помещение, во втором - столовая, штаб, склад. Солдаты выложили на каждого по СПСу, капонир миномету, окоп для установки ЛТТТК. - Сергей, предлагаю проделать ходы к СПСам, а то под огнем не пройти, ну и стенку возвести по периметру из камней, все лишнее укрытие. Сделаем два рубежа обороны. - Давай, как раз твоих рук рабочих не хватало. Целый день солдаты прокапывали траншею к своим укрытиям. Мы с Сергеем складывали стену дугой вдоль блиндажей. С одной стороны пост стоял на обрыве глубиной метров тридцать, а вот к югу склон был более пологий и хорошо просматриваемый. Над постом возвышалась небольшая высотка, и хребет делился посередине: одна половина уходила все выше, другая - сходила на ноль к дороге. - Сергей, как быть с высоткой? Займут, гады, ее и перестреляют всех. Чего там не расположился? Куда смотрел? - Смотрел туда, куда сказали! А приказ был разместиться именно тут, ну, а выше сядешь - сверху другая высота, а за той - следующая. Мы сидели, пили чай, думали, что же делать. Сегодня - все нормально, а завтра - вдруг сверху ударят... - Серый, предлагаю заминировать ее, к черту! У тебя есть две "Мон-50" и пара противопехоток, поставим все там. Да и "сигналки" растянем. - Хорошо, сейчас начнет смеркаться, я пойду с сапером, и в сумерках все оборудуем. * * * Ночью сработали "сигналки" сразу в двух местах. Часовые с постов открыли огонь, и все отдыхавшие выскочили из блиндажей и, укрывшись за стеной и СПСами, принялись обстреливать округу. - Миномет! Три мины на вершину, затем три мины по склону. ДШК, огонь по долине! - заорал Острогин, не переставая стрелять в район, откуда летели сигнальные ракеты. - Сергей! Вызывай артиллерию, пусть "факел" повесят и немного постреляют, попугают, только подальше, а то нас же и накроют. - Сейчас пугнем! От дороги раздалось несколько очередей и десяток одиночных выстрелов. По этим огневым точкам вел огонь ДШК и все автоматчики. Попали или нет, но только через полчаса огонь прекратился, бросили стрелять и мы. Артиллерия засветила "факел", как только стало светло, Хафизов заметил в ущелье какое-то движение. - "Духи"! - "Духи"! "Духи" с тылу! - заорал Колесников. - Не ори, гранаты - в ущелье! - рявкнул я. Штук пять гранат разорвалось внизу, послышались какие-то крики, шум. Но все быстро стихло. Выпущенные осветительные ракеты обзору не помогли, никого не было видно. - Наверное, ушли, вовремя заметили, - предположил, шмыгая носом, Колесников. - Я заметил, а ты смотрел неизвестно куда, - возразил Хафизов. - Хафизов-то без Хайтбаева настоящим воякой становится, - улыбнулся я. - Сергей, так его и наградить уже пора! - Я ему Бамиан еще долго не прощу. Бросили меня, шкуры трусливые, - возразил Острогин. - Но вообще-то молодец! - Благодарность заработал, объявляю от своего имени, - закончил я обсуждение трусости солдата в давней истории. Затихла стрельба, и к нам подбежал минометчик. - Товарищ старший лейтенант, зацепило пулей, наверное. - Кого, куда? - вскричал я. - Меня, зацепило руку возле плеча. Снизу, гады, стреляли и в самом конце попали, когда я миномет разворачивал. - Вот, черт, зараза! Перевязывайся быстро, сейчас йодом рану обработаю. Ничего страшного не произошло, зацепило чуть-чуть, но нужно эвакуировать на всякий случай. Доложили. Обещали утром вертолет. - Черт, хороший минометчик, жалко остаться без такого солдата, когда еще замену ему пришлют, - вздохнул взводный. - Сергей! Давай дежурить всю ночь по очереди, на всякий случай. - Давай. А то уснут, черти, еще вырежут! Не хочется умирать. Больше "сигналки" не срабатывали, наступила тишина. Может, "духи" Пришли прощупать оборону, может, пришлые приехали из РСов по городу пострелять, а мы на пути оказались. * * * Рано утром прилетел "Ми-8" и разгрузил еще боеприпасы, воду, забрали раненого, но пришлось лететь и мне. Прямо перед его прилетом начальник штаба батальона вышел на связь и приказал возвращаться. - Вот тебе и отдохнул, расслабился. Весь выходной строили стену, а ночью стрелял, - огорчился я. - Если бы не стена, раненый мог быть не один, да и не только раненый, - ответил Сергей. - Придется стенку поднять повыше - защищает при обстреле. Мы пожали друг другу руки на прощание, и я заскочил в вертолет. Острогин просидел на посту еще две недели, а затем командование приняло решение разбросать по трем постам вторую роту, а остальных людей вернуть в роты для боевых действий. В полку комиссию Министерства Обороны сменила комиссия из ГлавПУРа. Перед их приездом весь полк превратился в сплошной агитационный центр. Стенды вдоль дорожек, фотоаллея героев, переделанные ленкомнаты и прочее, прочее, прочее... Уф-ф-ф! ГлавПУР сменила комиссия генштаба - проверка мобилизационных документов. Мобилизационных документов в Афгане... Это что-то! Кого мы тут будем мобилизовывать? Но все принялись составлять планы, рисовать на картах схемы, районы сосредоточения, таблицы со всеми степенями готовности. Затем приехала еще какая-то комиссия, вскоре еще, и они уже работали одновременно. Командир полка кипел от возмущения и злости, был готов взорваться, а весь гнев выливал на наш первый батальон. А на кого же еще? Танкистов в полку - одна рота, артиллеристов - одна батарея. Все остальные на дорогах вместе с другими батальонами. Разведрота ушла по- Скорей в "зеленку" вместе с разведбатом, чтоб не доставали. Счастливчики. Встали где-то на отшибе Баграма и чаи гоняют. А нас тут как "Сидоровых коз" все дерут. Проверяющие все умничают и совсем не чувствуют разницы между Таманской дивизией и нашим полком. * * * Однажды серым январским днем вбежал в канцелярию радостный старшина. - Взводный новый прибыл. - Ура!!! - закричали мы в четыре глотки. - Наконец-то, будет, кому в караул ходить, не только мне одному, - высказался Ветишин. - Не Недорозий случайно вернулся? - спросил я и посмотрел на хитрую физиономию "ары". - Нет, но похож. - Алкаш? - охнул я. - Нет, тоже спецназовец! - Ой, - ойкнул Ветишин и уставился на дверь. В дверном проеме стоял усатый старший лейтенант, в полевой форме, высокого роста, улыбался приятной улыбкой. - Старший лейтенант Марасканов! Игорь. Прибыл для окончания прохождения службы в ОКСВА. - В смысле, для окончания? - удивился Эдуард. - Не из Забайкалья ли? - Нет, из Кандагара из спецназа. Сослан к вам. - Опять ссыльный! Ну, почему все ссыльные - к нам? С триппером - к нам, с мениском - к нам, с больной головой - к нам, любителей одеколона - к нам. Доколе! - простонал я. - За что сослали? - За то, что не сошелся с начальником политотдела во взглядах на комсомольскую работу. - Политический, вах-вах! - заохал и заулыбался старшина. - Вот это хорошо! Политических я люблю, сам диссидент и вечный оппозиционер, - обрадовался я и принялся жать руку старлею. - Ник Ростовцев, замполит роты, вот взводный Серега Ветишин, ждет тебя в караулы ходить, это зам. командира роты. - При этом Эдик скривил губы. - Исполняет обязанности ротного лейтенант Грымов. Прапорщики обойдутся без представления, познакомятся сами. Еще один взводный - лишенец, ссыльный - на горе сидит, скоро спустится. - Сколько в Афгане? - поинтересовался Грымов. - Полтора года! - Фью... - присвистнули все. - Ребята, я за прошлый год еще в отпуске не был, завтра убываю, ждите меня к марту. - Черт! А караулы? Опять я! - завыл Серега. - Вай! Один, совсем один, когда Острогин вернется? - передразнил старшина. - Кстати, Сергей, иди готовь караул! - усмехнулся Грымов. - Игорь, ну почему ты не отгулял отпуск? - воскликнул я. - Не дали, я был секретарем комитета комсомола, поссорился с руководством - не переизбрали. Пока переводили с места на место - в пехоту, в дивизию, в полк, - год новый начался. Полтора года в Союзе не был! - Ну что ж, сегодня принимай взвод, а завтра можешь отправляться. Жили без одного взводного и еще поживем, - грустно подытожил разговор Эдуард. - Игорь, пойдем, буду твоим гидом, - улыбнулся я. Вечером мы надули два матраса и легли на пол в ленкомнате. Как уже надоела эта не половая, а напольная жизнь! - Давно так маетесь? Это какой-то протест? - спросил Игорь. - Да, в принципе, протест, но о нем никто не знает. В казарме спал пять лет - хватит. Лучше буду упрямо спать на полу, чем позволю себя уравнять с солдатом. Ветишин спит на сейфе, там еще более неудобно, Бодунов - в канцелярии на столе, техник - в БМП, в десанте. Через неделю рейд - мучиться осталось немного. Только Марасканов пришел, а на следующий день его как не бывало. Когда Острогин прилетел с горы, то принялся громко возмущаться: - Полк не узнать, роту не узнать, все раскрашено, все обновлено. Так и заблудиться можно. - Не заблудишься, у тебя всего три маршрута: караул, столовая, полигон. Действуй! - усмехнулся Грымов. - Товарищ старший лейтенант, только не расслабляйтесь, а сразу за дело. Вся жизнь меняется. Эдик с Сергеем были приятелями до своего назначения, а тут Грымов сразу начал общаться с ним очень официально. На следующий день Острогин получил от Грымова выговор за подготовку караула, через неделю - строгий выговор за беспорядок во взводе. - Топчет и топит Сережку, как конкурента, претендента на командование ротой. Эдуард-то лейтенант, - высказал предположение Ветишин. - Может быть, и так, а мой выговор тоже как конкуренту? За внешний вид! Я ему еще устрою выговор, припомню, когда Сбитнев вернется, - зло ответил я. - Карьерист! - согласился Ветишин. - Посмотрим, как он на боевых командовать будет. Там видно будет, какой он ротный, - подытожил я. - Набить бы морду ему, да и дело с концом! - рявкнул Бодунов. - Бодунов! Ты как прапорщик сиди на своем месте, помалкивай и не суетись. Будем работать как работали, хамить и грубить не будем, дождемся вестей от Сбитнева, надеюсь, вернется, - закончил я разговор. * * * Батальон мучили строевыми смотрами пять дней. Все время было что-то не так. Строились, укомплектовывались, расходились, снова строились. Наконец-то вырвались на простор большой дороги. Йя-ха-ха-а-а! Из полка вышел только наш батальон, немного штабных и разведрота. Поставили нам задачу: вместе с батальоном восемьдесят первого полка прочесать кишлак сразу у входа в Баграмскую "зеленку". Артиллерия дивизии ударила, не съезжая с дороги, мы вошли, "почистили" округу, нашли немного боеприпасов, из кяриза вытащили разобранный ЛТТТТС Забросали все кяризы дымовыми минами. Дымили все колодцы, столбы дыма распространились по ходам сообщений, и вся окрестность под землей превратилась в ад. Если кто-то из душманов там сидел, то прекратил кашлять, чихать и дышать довольно быстро. Навсегда. Я сидел у огня, разведенного возле высокой стены в глубине двора. Костров было три: на одном кипела вода, на втором варился суп из курятины, на третьем - плов также с курятиной. Загнанные до смерти куры "умерли от страха" при виде "шурави", как объяснил начальнику штаба батальона капитану Шохину Гурбон Якубов. Сержант Якубов-старший на гражданке работал поваром в ресторане, поэтому умел хорошо готовить, но еще больше любил поесть. Старшим он считался, потому что был крупнее по размерам, а младшим считался другой Якубов - Махмуд, потому что был маленький. Не братья они были, а просто однофамильцы, даже из разных областей. Якубовы что-то резали, подсыпали в плов и суп, напевали и почти приплясывали вокруг костров. - Гурбонище! Что ты там подсыпаешь? Отраву? - Что вы, товарищ лейтенант! Эта спэции, спэции! Понимаете? - Понимаю! То ты книгу пишешь, а на самом деле донос на нас, то ты гадостью какой-то всех отравить хочешь, а говоришь "специи". - Шутите или, правда, думаете так на меня? - Шучу-шучу. Где специи взял? - Земляк-повар в полку дал, где тут в кишлаке возьмешь? Гурбон продолжал приплясывать и что-то петь: - Э-э-э. Тулук-кыс. Аших-пыс. - Что ты там поешь? Что вижу, о том пою? - Опять смеетесь! Нет, о девушке пою. - А-а-а. О девушке, конечно, интереснее, чем о пригоревшем плове. - Пачиму пригоревшем? Пачиму обижаете? - Да вари, вари, шучу. Гурбонище, как тебя в Афган загребли, шеф-повара крупнейшего ресторана Бухары? Откупиться мог? - Мог! Но хотел посмотреть, как тут люди живут, что такое война. - Гурбон, ты - второй романтик в роте. - А кто первый, вы? - Нет, первый романтик - Свекольников! Я третий. - Почему? - Потому, как и ты, доброволец, тоже на людей посмотреть решил. Страну изучить. Путешественники - первооткрыватели! - А вас послали сюда, да? - Меня - нет, сам захотел, а в основном офицеров, пожелавших приехать в это пекло нет, почти никого! - Вот видите, а надо мной все время смеетесь! - Я не смеюсь, я подшучиваю. У-у-ф - бабах! Разорвалась мина прямо посреди двора, за ней - вторая, за дувалом - третья. - Ложись! Всем к стенам, - заорал я. - Раненые есть? Ни раненых, ни убитых не оказалось - повезло. На крыше интенсивно заработал "Утес". Бодунов сидел за станком и посылал очередь за очередью. - Игорь! Ты что-нибудь видишь или просто так, для профилактики? - Вон в тех развалинах вроде дымок какой-то. - Сейчас я сориентирую минометчиков на них, если еще не удрали. Я доложил Грымову обстановку и дал координаты, куда ударить. Минометчики "Васильками" обработали квадрат и всю полосу виноградников перед позициями. Нас очень мало: разведрота да батальон из двух рот плюс отдельные взводы. Задача, конечно, минимальная: потрепать "духов" в кишлаке, если получится, найти склады с оружием и боеприпасами. Совсем обнаглели: прямо из виноградника били по заставе и подожгли три "наливняка" (их обгорелые остовы валялись на обочине дороги), за неделю - три обстрела колонн, а пост каждую ночь обстреливают. Вот ребята и вымолили командование о помощи. Помочь хочется, только силенок не хватает, очень мало людей, чтоб прочесать всю территорию. Мы вклинились на триста метров от дороги, обстреляли еще метров на двести-триста вперед. Завтра-послезавтра саперы поставят ловушки, заминируем выходы из кяризов и домой. Прочесывая развалины, мы нашли пятьдесят-шестьдесят цинков с патронами к ДШК, несколько выстрелов к гранатомету, несколько мин противопехотных и противотанковых. Сколько-то "духов" погибло в перестрелках и артобстрелах, сколько-то завалено в подземных ходах и задохнулось. Может быть, на месяц - другой заставе станет полегче. - Гурбон, как там плов, как шурпа? Готовы? - окликнул я с крыши младшего сержанта, отрывая взгляд от бинокля. - Плов готов, а шурпа разлилась. Шайтан! Осколком казан пробило и перевернуло все. - Сержант почти плакал. Толстые мясистые щеки подергивались, лицо раскраснелось, в глазах стояла тоска. Подвязать фартук, надеть белый колпак - повар-лагманщик. Игорек настрелялся и спустился вниз с криком: - Эй, бешбармак ходячий, плов готов, лагман сварил? - Опять обижаете, товарищ прапорщик! Какой бешбармак, вы что меня бараном обозвать хотите? - Нет-нет! Что ты, Якубов! Я просто неудачно пошутил. Еда готова? Драгоценный ты наш! - Готова! - расплылся в улыбке Гурбон. - Плов, чай, обед из двух блюд. - Всего из двух? Я настрелял из пулемета на пять блюд. Протестую! - Якубов, у тебя сало в банках есть? Из сухпайка? Если есть, выдели его прапорщику - будет вместо салата! - А почему мое сало? - Потому что ты - мусульманин, салом питаться нельзя. Вот и пожертвуй шахтеру из Донбасса. - Нет, товарищ лейтенант! Сало я и сам съем. Оно в баночке, мелко нарезано: Аллах не поймет, что это такое. - Ага! Сало кушать из банки - это то же самое, наверное, как водку пить пиалой и наливать из чайника! - Откуда знаете? - В ТуркВО год служил. С узбеками и туркменами когда пил, то всегда только таким образом. - Пожалуйста, кушайте на здоровье, положил самые вкусные куски мяса, самый лучший рис, - улыбаясь широкой доброй улыбкой, приговаривал Гурбон, протягивая насыпанный с горкой плов в широкой тарелке. Плов был сказочный, прямо таял во рту. - Ну, Гурбон, не плов, а сказка, настоящий праздник желудку! - В следующий раз, если барашек будет, приготовлю бешбармак и лагман сделаю, - обрадованно затараторил сержант, продолжая раздавать тарелки с едой солдатам. - Эх, не повезло нам, Игорь! Если бы не проклятый "духовской" осколок от мины, мы бы еще и шурпы отведали сказочной! Игорь почесал вздувшийся живот, задумался. - Ник, пойду, постреляю еще немного, нет возражений? - "Утес" оставь в покое на сегодня, постреляй из ПК, ладно? - Хорошо, из ПК так из ПК. Зибоев! Сейчас сменю тебя на крыше, готовься к обеду! Солдат радостно заулыбался и принялся рыться в мешке в поисках кружки и ложки, а Бодунов полез наверх. Вскоре раздались короткие очереди по кишлаку. Из глубины виноградников время от времени кто-то стрелял по нам в ответ. * * * Ночь прошла спокойно, а днем - вновь бой. Так пролетела неделя, затем другая. Боезапас сокращался, БМП каждый день расстреливали снаряды и патроны, топливо подходило к концу. Пора бы и выходить к тылам. Комбат, замполит батальона, зам. по тылу - все сидели на заставе и успокаивали. А чего успокаивать? Сидя в своем закутке с тремя БМП, наблюдаю каждый день бегающих в развалинах "духов", веду перестрелки, отбиваюсь от обстрелов по ночам. От взвода до взвода расстояние - двести метров, каждый сам за себя. Можно поддержать огнем, но реально помочь в случае ночного штурма - вряд ли. Игорь целыми днями сидел за "Утесом" и, глядя в прицел, искал цель. Находя, стрелял. Совсем оглушил, черт деятельный. Я забрался на крышу и посмотрел в бинокль по сторонам. Легкая дымка, пасмурно, сыро. - Игорь, какие успехи сегодня? - Да кто его знает. Вроде попал в двоих, бежали куда-то, что-то тащили. Вчера я хоть наверняка видел, что автоматчика срезал. А эти сегодня, может, и уползли. - Растешь на глазах! Из кашевара в снайпера превратился за месяц! За полгода на орден настреляешь! - С нашим Эдуардом не получится. Он меня почему-то очень невзлюбил, прямо почти ненавидит. - А ты меньше огрызайся, не груби, он хотя и временно, но ротный. - Временно! Он себя уже мысленно назначил на должность. Мимо дувала прошла группа саперов во главе с Шипиловым. - Игорек! Ты куда идешь? Там же "духи"? - заорал я. - О, Ник! Привет! Чего орешь? У меня приказ. - Приказ приказом, а сначала спроси, куда идти. - Ну, и куда идти прикажешь? - А никуда, дуй к нам, чайку попьем, пловом угощу, меня от него уже тошнит. Каждый день на завтрак, обед и ужин. Скоро узбеком стану. Повар отличный, но очень любит плов. Я ему говорю, чтоб сделал что-нибудь другое, а он в ответ: "Но ведь вкусно!". Я ему: "Вкусно". "Тогда ешьте. Будет невкусно - стану делать что-нибудь другое, если продукты будут". - Повар толстый? - Толстый. А от жирного плова у него уже щеки трещат. - Сделай из него шашлык - вот тебе смена блюда, да и продукты искать не надо. Ха-ха-ха. Все саперы засмеялись и начали заходить к нам во двор, видно было, что обрадовались возможности увильнуть от "зеленки". - Игорек, повар - очень хороший сержант, поэтому жалко, пусть живет. Слышишь, Гурбон, я дарую тебе жизнь! - Вах, спасибо, товарищ лейтенант! Всю жизнь готов вас кормить. Приедете в Бухару, я таким пловом угощу! Язык проглотите. - О-о! Вот видишь, и тут плов, и там плов обещает. Он неисправим. Угощай саперов, покажи чудеса восточного гостеприимства. - Много не дам, их семь человек, сейчас весь казан опустошат. - Не жмись, мы с Бодуновым от своей доли отказываемся, лучше айву пожуем. Мы спустились вниз и присели у костра. - Ник! Когда к девчонкам на ТЗБ (торговую базу) пойдем? Хочу, прямо зубы скрипят. - Эх, Игорь! В полку целыми днями меня в роте и батальоне так имеют, что скоро забудешь, что сам мужчина. Не женщины ли мы уже? Через КПП не выйти, как выберемся? - А через позиции зенитно-ракетного полка! От ЗРП идет тропинка, через колючку и паутину проходы сделаны. Я все точно узнал, даже один раз прошел и познакомился с продавщицей в магазине. Она как на мое лицо все в шрамах взглянула, сразу была сражена моим героическим видом. - Наверное, быстренько магазин заминировал, карту минных полей проглотил и проход известен только тебе? - Там столько девчонок, там столько этих "ягодок", что у меня мин не хватит. А глаза у всех - жгучие, голодные! Я чуть не сгорел. Обещал на следующий вечер заскочить, а тут боевые действия в этой проклятой долине. Она, ласточка, наверное, все глаза проглядела. - Ну-ну. - Ребята, возьмите меня с собой! - облизнулся Бодунов. - Прапорщик компанию не испортит? - Тезка! Такие, как ты, никакую компанию не испортят. Берем! Только бы из этой дыры выбраться, да из полка улизнуть. - Замучили проверки, контроль, комиссии, бесконечные совещания, построения. Ей богу, тут лучше. Сам себе хозяин, - согласился я. - Игорь, только ротному ни слова. Он чокнутый, женщин ненавидит, презирает. Больной какой-то. - Это точно, - зло усмехнулся Шипилов. - Какие ребята великолепные ротой командовали! А этот... Он еще всех вас подставит, не перевариваю его, неприятный тип. Мы с Бодуновым переглянулись. - А ты когда свое мнение о нем составил? - удивился я. - С первого дня, как в полку с ним познакомился. Заносчивый, самовлюбленный и высокомерный. Да и злой к тому же. Спасибо за обед! Отличный ты парень, сержант! Адресок оставь замполиту, после войны обязательно приедем, покушаем твой плов! - Вот видите, товарищ лейтенант, гостям понравилось. - Гостей не фаршируют вареным рисом, как утку. - Как можно так о плове - "вареный рис". Пло-о-ов! - Плов, плов... Гурбон, если сейчас отправят с саперами прикрытия, от нас пойдешь вместе со мной. Хватит харю наедать у котла, потом в горах треснешь под собственным весом. Только я это сказал, как на связь вышел комбат. Подорожник был чем-то раздражен, налетел с претензиями, а в конце брюзжания приказал поддержать саперов: - Вы там сами решите, сколько ловушек поставить и где, главное - быстрее, не задерживайтесь. Я с грустью посмотрел на своих солдат, они все прислушивались. - Саперы, радуйтесь! Приказано вам помочь, - молвил я солидным басом. - Что ж поможем, чем сможем. Бодунов, лезь на крышу и наблюдай, если нападут, огонь из всего оружия. ПК мы возьмем с собой. Не жалей патронов "Утеса", скоро уйдем. Гурбон, Зибоев, Якубов-маленький и Васинян - все со мной! Солдаты нехотя принялись собираться. Патроны, гранаты, "Мухи". - Зайка! - Я, - откликнулся сержант. - Садись в БМП и наблюдай, если что, огнем из пушки прикрой, только аккуратнее. Нас, главное, не зацепи. Старый знакомый сержант-сапер Аристархов шел первым, затем Шипилов, остальные саперы следом за взводным. Я брел за ними, бойцы следом. Отошли на сто метров вперед и принялись за работу. Сюрпризы, растяжки, "МОН-50", "МОН-100". - Игорь! Ты почему ротой не командуешь до сих пор? Тебе уже на второй орден послали представление, опыта - на троих! Шипилов скривился, и все шрамы побагровели. - Знаешь, замполит, не хочу менять обстановку. В полку мне не вырасти: рота всего одна, только по трупам, сам понимаешь. Мне этого даром не надо. А куда-то ехать не хочу. Да и на ТЗБ мы с тобой еще не побывали. Ха-ха-ха. "Пах-х!!!" - щелкнул одиночный выстрел, и впереди метрах в пяти упал со стоном сапер. - Евлохов! Евлохов!!! - заорал Игорь и бросился к солдату. - Зибоев, огонь по развалинам! Всем, всем - огонь! - крикнул я, и все принялись стрелять по кустарнику и развалинам. Сзади поддержала огнем БМП, с крыши заработал "Утес", автоматчики, снайперы стали стрелять. "Духи" дали несколько очередей и затихли. Сделали свое черное дело и ушли. Комбат заматерился по радиостанции, пообещал накрыть квадрат, как только уползем. Бойцы подхватили под руки и за ноги раненого, полуползком принялись отходить за разрушенный дувал. К нам устремилась БМПшка. Евлохов хрипел, лицо быстро становилось серо-зеленым, на глазах выступили слезы. Игорь разрезал ему гимнастерку на груди, из раны сочилась кровь тонкой струйкой. Такой же тонкой струйкой уходила из солдата жизнь. - Игореха, возьми мой бинт, подложи под спину. Рана, наверное, сквозная, скорее, а то кровью истечет, перематывай грудь потуже. Сержант Зайка открыл задний десантный люк, и мы с трудом втащили раненого на сидение, ноги подогнули; сержант, придерживая солдата, захлопнул десант изнутри. Перебегая от кочки к кочке, от куста к кусту, отстреливаясь на ходу, добрались до взвода. Бодунов уже вколол раненому свой шприц промидола из аптечки и ошалело взглянул на меня. - Видели стрелявшего гада, нет? - Нет. Бахнул откуда-то из кустарника и все. По автоматчикам стреляли, которые снайпера прикрывали. - Я заметил одного, убегал, гаденыш, по арыку, но теперь отбегался. Метров триста-триста пятьдесят пробежал вперед и валяется теперь там. Может, схожу за автоматом? - спросил прапорщик. - Сходишь, а потом всем батальоном вытаскивать придется. Лезь-ка на крышу и смотри за трупом, они сейчас приползут забирать. Игорь сорвался с места и через минуту злобно орал с крыши и стрелял из ПК, "духи" изредка "огрызались". Комбат приказал срочно везти раненого к дороге: скоро будет вертолет. Бойцы бросили матрас на передок БМП, положили сверху Евлохова и, поддерживая его со всех сторон, поехали. Шипилов махнул на прощание и отвернулся, склонившись над раненым. Минут через пять прилетел вертолет, сел на дороге и быстро улетел в Баграм. - Если повезет, выживет, - грустно сказал Бодунов. - Игорь, я видел такую страшную рану у старлея из восемьдесят первого полка. Пуля попала в лоб, а он, как известно, не бронирован. Если бы сразу увезли - был шанс. А так только утром забрали, но он еще трое суток жил. Надо верить и надеяться до последнего момента. * * * Фортуна совсем отвернулась от старшего лейтенанта Шипилова. В полку по возвращению из рейда ему стало совсем плохо. Зашевелились осколки в лице, заныли шрамы, неделю Игорь провалялся в медпункте. Как-то начальник инженерной службы полка послал его старшим машины, на склад за инженерными боеприпасами. Когда "Урал" подъезжал к полку, прямо напротив ТЗБ грузовик взлетел на воздух. Солдату-водителю оторвало руку выше локтя, правую, но он выжил. Шипилова очень тяжело ранило: осколки в голове, шее, спине, разорвана почка, перебит позвоночник. Осколки по всему телу. Три дня мучений - и все. Эх, Игорь, Игорь... Так и погиб возле заветного магазина, а веселенькая знойная продавщица никогда об этом не узнает. Взорванный "Урал" притащили в парк, провели расследование. Сначала домыслы пошли, что заезжали в дуканы что-то покупать, а "духи" магнитную мину прицепили. Потом другая версия - выстрелили из гранатомета из-за дувалов. Все оказалось гораздо грустнее и нелепее. Армейские саперы, мудаки любопытные, вскрыли кассетную мину. Мина новая, экспериментальная - интересно. А она взвелась в боевое положение. Закрыли снова в упаковку и загрузили в машину. Игоря не предупредили, тот, может, и сообразил бы. Ну, а от сотрясения она в дороге и сработала. Гораздо хуже было бы, взорвись мины на полковом складе. Весь полк могло разнести, ну уж часть полка - это точно. Жаль, такого парня потеряли, единственный сын у родителей. Оборвался род Шипиловых. * * * Обстановка в полку совершенно вымотала меня, я был на грани нервного срыва. Сил уже нет совершенно, особенно я опустошен морально. Нервы совсем стали ни к черту. В роте постоянно давит на психику Эдуард, в батальоне комбат придирками извел. От майора Золотарева и проверяющих жизни нет никакой. Замучила дурь вся эта несусветная. Перестройка, перестройка, все в духе нового времени. А на самом деле, все по-старому. "Доложить сколько офицеров и прапорщиков перестроились!" Мы на боевых действиях, а в Москве прошел пленум ЦК. Возвращаемся, а очередной проверяющий брызгает слюной: "Почему нет материалов на стендах, почему фотографии нового командного состава отсутствуют?" Полный бред. Старшина в третий раз за полгода переклеивает все обои на стенах казармы, перекрашивает двери и окна. Перед каждой проверкой обновляется документация роты, а после проверки переделывается все опять! И так вновь и вновь. Однажды рано утром комбат примчался в роту и принялся орать прямо с порога: "Почему территория не убрана, внешний вид наряда зачуханный, замполит роты - не брит?" (Какой кошмар - не брит в 6.30 утра!) Выговор! Вот это да! Выговор за тельняшку, легкую щетинку на лице и ободранные ботинки. Как я живу, где сплю, конечно, наплевать. Досталось не только мне, но и Мелещенко. Опять Коля во время зарядки жевал бутерброд и попался на глаза Подорожнику. Василий Иванович с ходу выговор объявил - ответственный по подразделению должен проводить зарядку. А где это сказано? Зарядку должен проводить старшина, он ее и проводит. А Николай просто нарвался на плохое настроение комбата. Третий, получивший выговор, - Ветишин. Сережка слишком поздно выходил утром из женского модуля - не успел спрятаться. А комбат возвращался выпить чашечку кофе к подруге. Серега прибежал как ошпаренный, весь красный, руки и губы трясутся. - Серж, что с тобой? - ужаснулся я. - Да, Иваныч сказал, что оставит во время следующего рейда в полку начальником караула. Говорит, хорошо обжился, сиди и дальше в полку возле девочек. Что это с ним сегодня? Орал как ненормальный. - Сергей, он в казармах погром устроил, перевернул половину кроватей и тумбочек. Что было... - Вон, Луковкин идет, может, он что знает. Юрик! Что с комбатом? - Да бог его знает, а может, черт. Как с цепи сорвался. Наверное, подруга давно не дает. Пойдемте быстрее на завтрак, через двадцать минут построение офицеров батальона. В столовой от паршивой еды настроение еще больше ухудшилось. Злая официантка не желала нести завтрак на наши столы. - Точно, поругался с Наташей, вот и бесится комбат. А она по столовой бегает, как злая фурия. Крайние мы. Ну и дела. * * * - Товарищ лейтенант, вы способны почистить туфли? - язвительно поинтересовался комбат у меня. - Способен. Я их сегодня утром чистил, но без крема, потому что крем в комнате, в модуле, а туда уже третьи сутки попасть из казармы не могу. Сплю в роте и из нее никак не выбраться. - Прекратите болтать. Не брит до сих пор, даже после выговора. - А чего ему бриться, выговор-то уже объявлен, теперь неделю будет так ходить, - съязвил замполит батальона Артюхин. Ох уж этот Артюхин! Каждый день гонит меня в отпуск, и каждый же день кидает задачи, которые пока не выполню, в отпуск не поеду. Я этому рад, потому что в феврале отпуск - не отдых. - Будет получать взыскания каждый день, пока карточка не кончится, а как закончится, вкладыш примусь заполнять. И все записи будут одинаковые: "За неопрятный вид". Всем, кто попался мне под горячую руку, выйти из строя! Мы с Николаем шагнули на два шага, за мной вышел Ветишин и встал рядом, грустно вздохнул, затем к нам пристроился Луковкин. - Начальник штаба! Всем четверым по выговору, а также Острогину. - За что? - возмущенно взвизгнул Сергей. - Я сегодня вас вижу в первый раз. Я вас, товарищ майор, со вчерашнего дня не встречал и вы меня тоже. За что выговор? - Где Ваши носки, товарищ старший лейтенант, а? - Носки? - Да, носки, или будете утверждать, что вы их надели, а я слеп? Будем пререкаться? - Нет, не будем. Просто чистые носки кончились, а личного времени постирать у меня нет. У солдат есть, а у меня, у командира взвода, нет. Я живу в казарме, там стоит моя койка, все туалетные принадлежности украли, одеколон выпил Недорозий, носки все пропали. Какая-то скотина последние вчера увела. Щетку зубную и пасту и те сперли. Я вот-вот взорвусь от возмущения, и мне плевать на ваши взыскания, я устал от унижения, устал от уравниловки. Я четыре года спал курсантом в казарме, почему должно это тут продолжаться? - Всем выговор, Острогину - строгий выговор. Офицеры загудели в строю, а Сергей вполголоса сказал: "Да пошел ты!" Но начальник штаба крикнул: "Разойдись!" - и заглушил высказывание Острогина. Я уже закипал и хотел поддержать "бунт на корабле", но не успел. * * * - Серега, пойдем попьем лимонада, - предложил я. - Нужно немного охладиться, а то взорвемся от избытка отрицательной энергии. В магазин "SI-SI" завезли. - Пойдем, угощаю, - вздохнул взводный, и мы зашагали к магазину. - Ребята, ребята, постойте, а я? А меня угостить, я ведь тоже пострадал сегодня, - заорал нам вслед Ветишин. - Ладно, иди, сегодня хвосты не обрубаю. Если после покупки носков останутся деньги, угощу и тебя. - Парни! Ну почему у ваших родителей такая убогая фантазия? Каждый второй или Серега, или Саша? Это что коллективная мания шестидесятых годов? - Зато тебя так обозвали, что и не запомнишь, не выговоришь. - Я - сибирский старовер. - Понятно, - улыбнулся Острогин, - это те, которые замороженные в тайге живут. Я обнял за плечи взводных и воскликнул: - Иду между двух Сергеев - к удаче! - Ник, я приглашаю тебя на гадание, хочешь узнать свою судьбу? - предложил Ветишин. - Глупость, конечно, но я совсем не против, если это будет сопровождаться чаепитием. А кто будет ворожить? - Ник, гадать и предсказывать будет библиотекарша. - Это кто, Наташка? Блондинка крашеная? - удивился Острогин. - Балда, ту в октябре выслали домой! Ты что не знал? - хмыкнул я. - Нет. А за что выгнали? - За невнимательность, увлеченность и самоотдачу! - Ну, ты загнул, Ник, как это? - За частую самоотдачу! Девица, если помнишь, была довольно занятная и симпатичная. Артюхин тогда еще в штабе дивизии служил и оттуда к нам зачастил, в библиотеке часами просиживал и все вздыхал. О поэзии, о смысле жизни и еще черт знает о чем разговаривали. А чеченец, сержант Коздоев из разведки, был гораздо шустрее Гриши. Помните его? - Помню, а как же, отменнейшая сволочь! - Так вот, он подошел к делу гораздо прогматичнее, перевел все на материальную основу - подарил часики и предложил пять тысяч "афо-шек", на том и сговорились. Видимо, позже проболтался, а может, сам друзьям предложил поучаствовать в "скачках", но только Артюхин что-то пронюхал. Он пришел в читальный зал, а дверь оказалась запертой, но изнутри слышался подозрительный шум. Гриша к Золотареву и Цехмис-труку побежал, вызвали начальника клуба, в окошко заглянули, еще раз дверь дернули. В окно ничего не разглядели, открыли замок запасным ключом. Дружной компанией зашли внутрь и чуть было не рухнули в проходе. На столе, задрав ноги, лежала полуголая Наташка, стонущая и пищащая, а потный Коздоев сверху "кочегарит, дровец подбрасывает". - Гы-гы, - захохотал Острогин. - Представляю физиономию секретаря парткома! Старый анонист, наверное, дар речи потерял! - Они все онемели. Начальник клуба, Серега, как самый тактичный, тихонько вышел, а остальные остались. Шум страшный, стол трещит и шатается, стучит о стену, увлеклись ребята, никого не замечают! Минуты две так стояли, смотрели: бесплатная порнуха! Цехмиструк покраснел, вспотел, смутился и выбежал на улицу, а замполит и Гриша до окончания процесса наблюдали. Больше всего их взбесило то, что не остановились, не прервались! Все расценили это как обоюдную наглость! Сержант глаза скосил и продолжил, пыхтя, свое дело, а Наталья сделала вид, что ничего не слышит и не видит, и вообще, ее ничто не касается. - Может, подруга, и правда, вся отдалась любимому занятию и увлеклась, жгучая, видно, была, заводная? - ухмыльнулся Ветишин. - Я ее не застал в полку, наверное, позже приехал. - Не знаю, не опробовал. Золотарев их согнал со стола, не оценил "шоу". Коздоева, на ходу одевающегося, потащили к начальнику штаба, он его какой-то дальний родственник. Они все меж собой родня. А Наталью в партком. Библиотекарь - работник идеологического фронта! - Ах-ха-ха! Девчонка на другой фронт приехала! - зашелся хохотом Серж. - Ты-то откуда все знаешь, под столом сидел? В полку вместе в это время были, но я ни ухом, ни рылом? - Начклуба рассказывал, мы с ним в один день приехали, из одного училища, поэтому приятельствуем. - В партком, говоришь, повели, гы-гы! - продолжал смеяться Ветишин. - Серега, не для того повели, о чем ты думаешь, а как с членом партии беседовать. Пришили аморалку, а она заговорила о пылкой и страстной любви, потребовала даже извинений. Но Коздоев рассказал о деньгах для "героини", и все стало на свои места. Наташке дали двадцать четыре часа на сборы - и с треском в Союз. А характеристику ей Артюхин лично написал, за растоптанные чувства. - Ой, как неласково и строго, за что так? Полезным делом человек занимался! - произнес Острогин. - Полезным, очень, если бы не за деньги. А еще лучше с Золотаревым. Если бы просто так с солдатом по согласию, а то за "бабки"! Проституция! Коздоев все в подробностях выложил, что дело было поставлено уже на конвейер, но сорвалось, - закончил я рассказ. - Сержант - сволочь! И так хорошеньких мордашек почти нет, одни "крокодайлы"! Последних куколок выгоняют! Извращенцы проклятые! Педики! - согласился "летеха". - Раньше я был постоянным читателем библиотеки, Наташа всегда находилась на боевом посту, а Вальку днем с огнем не найти. Где шатается? - Ха! Был постоянным читателем библиотеки или библиотекарши? - Без намеков! Коздоеву на столе я конкуренцию не составлял! - А на чем? - Да пошел ты... - выругался я. - Ну ладно, продолжай! - взмолился Острогин. - Не составлял нигде, да и "пайсы" - столько не соберешь, тариф большой. Артюхин всех офицеров отшивал, мне намекал, что много читаю, а Мелещенко и Шерстнева открытым текстом на х... послал. Они с Олегом Шерстневым друг друга перед клубом за грудки трясли. А опасность от сержанта исходила: подчиненный Олежки с материальным предложением подошел, "дверочка-щелочка" и открылась безо всякой лирики... Эх! Всего два месяца девчонка продержалась в полку, но гонору поначалу было слишком много, прямо недотрога. - Хм, еще какая дотрога. - Продолжай треп, как события развивались, - потребовал Острогин. - Какое взыскание вынес Цехмиструк? По партийной или по половой линии? - Нет, парткому ничего не обломилось. Вмешался в процесс Иван Грозный. Филатов рявкнул, что не допустит больше борделя в клубе, а то офицеры и солдаты в одной очереди окажутся. Пожадничала Натаха, сглупила, надо на Артюхина было запасть. До сих пор бы с книжек афганскую пыль сдувала. А так, где-то в Центральной России страдает, ее, бедолагу, такой характеристикой в дорогу снабдили, что только по прямому назначению работать. Хрен, куда примут с такой характеристикой и резолюцией: "Выслана из Афганистана за разврат и аморальное поведение". - Вечно ваши политорганы ни себе, ни людям. Все потому, что органы без органов! Закрутила бы лучше с любым из замполитов полка. Какие орлы-то пропадают! Один "Борман", а другой "Муссолини". Осталась бы тогда служить, работать и подрабатывать, - хмыкнул Острога. - Эх, любовь... - вздохнул Ветишин. - А народ, и правда, говорил, что Золотарев был в списке желающих, но что-то обломилось ему. После всей этой истории командир приказал выбрать самую страшную из библиотекарей на пересылке и привезти в полк. Цехмиструк поехал, выбрал. Старше, сказал, не было и смеется, гад. Так и появилась гадалка-ворожея! - Эта вот старая карга? - воскликнул Острогин. - Какая старая, какая карга? Ей всего-то лет сорок пять - сорок семь от роду, - засмеялся я. - Выглядит так. - Сережка! Веди нас на ведьмин шабаш, я согласен. Хоть в вертеп, хоть к черту в пасть! Все надоело! Хочу хотя бы чай попить в компании женщин, - заорал Серж. - На большее не претендую. * * * Вечером Острогана загнали в наряд - помощником дежурного по полку, вместо заболевшего Афанасия Александрова. Поэтому с конфетами, купленными Острогиным, пошли пить чай только мы вдвоем с Ветишиным. Валентина, раскинув карты по столу, что-то бормотала, перекладывала, перетасовывала. Затем взяла мою руку и принялась рассматривать ладонь. Внимательно посмотрела в глаза и вынесла приговор: - Парень! Тебе повезло. Очень повезло, у тебя длинная-длинная линия жизни. Жить будешь очень долго, все будет очень хорошо. - Я останусь жив? - Судя по всему - да. Только одно беспокоит - тут есть маленькая-маленькая прерывистая черточка на линии жизни. Если в молодости ты избежишь смерти, то жить будешь до девяносто семи лет! - Избегу смерти в Афгане? - Да нет, угроза жизни не тут, потом, после войны. Тут тебя даже не зацепят. Постарайся выжить после войны. А здесь у тебя не будет и царапины. В комнате стоял полумрак, на столе горела свеча, и все было очень таинственно и впечатляюще. Четыре женщины хихикали в сторонке и явно посмеивались над нами. - А почему девяносто семь, а не сто? Почему? - Потому что, если скажу сто - не поверишь. Круглые даты называть - это ложь. Девяносто лет - это я тебе гарантирую. Главное, берегись в молодости, после войны. Верь мне - это обязательное условие! Я наполовину только хохлушка, а наполовину - настоящая цыганка! Все секреты и таинства мне известны! - Да, ты, всем, наверное, по девяносто семь - девяносто восемь лет обещаешь? - усмехнулся Сергей. Валентина резко взяла ладонь лейтенанта, взглянула и так же резко отвела в сторону. - Тебе я этого не скажу сергей, даже в полумраке было заметно, стал резко бледнеть, руки задрожали. - Сережа, не дрожи! Тебя не убьют, успокойся. Не убьют! Но линия жизни у тебя не длинная. Вот так-то. Не всем везет. Но и тебя в Афганистане не убьют! Только ранят. - Ты всем говоришь, наверное, не убьют, а ребят все убивают и убивают! - заорал вдруг Сережка. - Нет, я в этом случае ничего не говорю, я никогда не вру и не обещаю лишнего, - вздохнула гадалка. - Карты обещают вам успех, удачу, карьеру, звания. Но жизнь у обоих будет не одинаковая по продолжительности. Но оба вернетесь домой! А всех, кого должны были убить - уже убили. Я пока больше ни одной руки с печатью смерти не видела из тех, кто приходил сюда. - О-ах! И командир полка и замполиты были тут? - удивился я, шумно выдохнув. - Нет. Тут не были. По пьянке как-то вызвали к себе, и я им гадала и предсказала судьбу. Все трое рыдали от счастья, а потом упились до полусмерти. Я даже испугалась, что ошиблась, умрут от слоновьей дозы спирта. Но обошлось, все живы, как видите. Валентина говорила и говорила завораживающим голосом, а сама тем временем все раскладывала и раскладывала карты. Собирала, перекладывала и вновь собирала. Посмотрела на мою голову и продолжала гадание. - Судя по форме макушки, быть тебе много раз женатым. - Сколько раз? - удивился я. - Больше, чем два раза, это точно. Макушка очень запутанная. Ну да, все верно, до девяносто семи лет времени очень много. Ну, вот и все. Пьем чай, больше сказать интересного мне вам нечего. Быстро проглотив чашку ароматного чая, я задумчиво побрел в казарму. Если ведьма не врет, значит, все будет хорошо... КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ Николай Прокудин. Романтик (повесть). Страница 10. <предыдущая> <авторская> |
|
|
|
|
