Когда Юрка вышел на улицу. Егор стоял и курил.
      - Подгоняй машину. Охрану предупредил?
      - Все сделано, Егор Николаевич.
      - Да брось ты это, и так тошно.
      - Понял, Николаич, - перевел дух Юрка и побежал за машиной. Выехали за ворота. Юрка спросил:
      - Куда?
      - На шоссе Энтузиастов, старые склады.
      - Это куда мы с тобой шмотки возили?
      - Точно. Деньги есть с собой?
      - Хватит.
      - Значит так. Остановишь у магазина. Прихватишь пару ящиков тушенки, хлеба, ну и там как всегда.
      - Понял, сделаем. Потом куда?
      - На Кудыкину гору. Не доставай. Времени у нас в обрез, так что пошевеливайся. Дорога дальняя, а уже темнеет.
      Юрка молча нажал на акселератор.
      Когда отъехали от магазина Егор спросил глухо:
      - Как на духу отвечай, чья была идея?
      - Понимаешь, Николаич, - начал было Юрка, но Егор оборвал его.
      - Не виляй, чья?
      - Порадовать тебя хотела…
      - А ты чем думал?
      - Сначала думал с тобой все решала, а когда узнал что ты домой уехал уже поздно было.
      - Когда узнал все, почему назад не отыграл?
      - Не допер недоумок. Тебя дожидаться решили.
      - Дождались. Не Пашка Паленый - так до сих пор бы дожидались. Клоуны.
      Юрка виновато притих. Егор, помолчав немного, добавил.
      - Скажите спасибо Варваре да Пашке. И еще Изольде с Михеем, не то положил бы я вас всех в рядок вместе с красой вашей ненаглядной.
      Юрка с ужасом взглянул на Егора, такая черная ненависть звучала в его голосе. Кому-то точно придется платить по счетам.
      - Все, приехали. Машину за угол поставишь, как обычно. Смотри у меня, "синеглазок" не шугать, они тоже люди.
      Юрка промолчал. Не потому что нечего осветить, а потому что знал: Снегов прав. С тех пор как он узнал его отношение к Егору менялось много раз. От брезгливого неприятия до полного доверия и уважения.
      Егор вернулся со стариком, на котором была смешная соломенная шляпа, на ходу заканчивая разговор.
      - Короче решили, Филимоныч, я тебе их закину часика на три-четыре, пока движение не загустеет, потом заберу. Только ты смотри, не нахватались бы чего они от твоих.
      - Выдрал бы я тебя Егор за уши, - прошамкал беззубым ртом старик, - да силы уже не те. За своих не беспокойся. Я их на Манькину фатеру определю, она баба справная, она и доглядит. Чай не забыл Манькину фатеру? - засмеялся старик.
      - Такое не забывается дед. Ну ладно, не прощаюсь, подъеду как договорились.
      Егор сел в машину и закурил.
      - Куда теперь, Николаич?
      - В Мытищи, там покажу.

      Егор посмотрел на часы.
      - Теперь привстань Юра, покурим немного. Управились быстро, время еще есть.
      Юрка притормозил и встал у обочины.
      - Николаич, спросить можно?
      - Да.
      - Что это за "Манькина фатера"?
      - Это, Юрка, бабулька такая есть. Не бомжиха, своя однокомнатка у нее. Лет ей под сто, а может больше. Но пьет она так, что мы с тобой, Юра, вместе взятые, слепые котята против тигра. Вот она и открыла такой бизнес: пускает бомжей на помывку. Стакан с человека. Постирушка два стакана. Все вместе со скидкой - пузырь. В квартире у нее чистота как в операционной, а может и чище. Грязный к ней не подходи. Ну а если, не дай Бог, зверей притащишь - убьет.
      - Каких таких зверей?
      - Эх, молодежь - крутые яйца, вшами они зовутся, Юра. Вот и сидят бомжики наши перед банькой, одежку стеклышком чистят. Понял?
      - Понял. Не знал я этого, Николаич.
      - Откуда тебе знать, опаек. И слава Богу что не знаешь.
      Юрка подумал почему-то, что видать не зря Катерина запала на Егора. Мужик тертый, умный, с большущим сердцем и до денег не жадный. Вон ведь, живи не хочу, а добился у Катерины, "извозчиком" работать пошел. Зарплату в дом, на "подкожные" бомжей подкармливает.
      В стекло постучали. Егор открыл заднюю дверцу и в машину ввалился чумазый цыганенок.
      - Здравствуй, дядя Егор.
      - Привет, Николай. Где Паша?
      - Дядя Паша у Михея.
      - Ребята где?
      - Маша с Сережей у Сары на чердаке, Изольда с ними.
      - С ними все в порядке?
      - Дядя Егор, - обиженно протянул мальчишка.
      - Ну ладно, извини, - взъерошил голову цыганенка Снегов.
      "Вот оказывается куда дети пропали и Паленый с ними. Ай да Варвара. А Егора и здесь все знают. Черт, что же он за человек? - подумал Бугай.
      - Николка, на машине подъедем?
      - Не-а, дядя Егор, только до поселка, дальше пешком.
      - Ну и ладно. Поехали Юра, как кусты акации увидишь, загоняй машину за них, там спрячем.
      Спрятав машину они осторожно двинулись к крайнему дому. На улице было тихо. Егор стукнул в окно. Тут же высунулся ствол охотничьего ружья.
      - Кого тут черти носят?
      - Не шути Михей, свои.
      - Егорша, брат, заходи со двора, я там открою, - пробасил Михей. Он открыл заднюю дверь и сразу же запер за вошедшими.
      - Ну здравствуй, Михей, - они обнялись и расцеловались.
      - Жив курилка, а нам уж Паша рассказал как ты в мешке путешествовал. Ладно. Жив, здоров. Хвала Богу. Это кто с тобой?
      - Помощник.
      - Тоже из этих?
      - Из каких этих? - насторожился Егор.
      - Так Паша признал вроде одного.
      - Кто? - выдохнул Юрка.
      - Пойдем в избу, там сам и узнаешь.
      Они прошли в дом.
      Паленый лежал на кровати за занавеской. Кожа у него была землистого цвета.
      - Крови много потерял, в больницу его надо, - Михей поправил одеяло, - трое их там, ждут вас. Паша когда детей в окно подавал трубку выронил. А она оказывается только с Варварой и связывается. Вот они и позвонили ей. Ты им, Егорша, нужен. Из-за тебя там дела у них какие-то встали. Это Николка их подслушал.
      - Дела, говоришь? Не вспомнишь как Паша того что узнал назвал?
      - Почудному как-то, ну тот что кровь у людей пьет.
      - Упырь?
      - Вот-вот, Упырь.
      Егор прошелся по комнате.
      - Я его, Михей, давно в темных делишках подозревал, а он видно это учуял. Да свалили менты, не успел я его на суд Божий вытащить.
      - Николаич, как менты? - обомлел Юрка.
      - Да тезка, менты. Вроде как я сам своих детей украл. Вот и выбывали из меня признание, чтоб "дело" раскрыть, но перестарались. Спасибо Паше, я ему теперь до самой смерти должник.
      - Ведь это мы с Катериной во всем виноваты, Николаич, это мы тебя чуть не убили, - Юрка с понурой головой переминался с ноги на ногу.
      - Правильно, Юра, дошло наконец. Люблю я ее, сильно люблю, а вот того что детей моих и меня самого своей любовью она чуть не убила, и друга моего, этого, Юра, я никогда ей простить не смогу. У тебя есть шанс исправить, хоть немного, ошибку, только помоги достать мне этих ублюдков. А она чем, деньгами откупится? Спроси у Михея, можно ли жизнь ребенка деньгами мерить? Нет. За жизнь ребенка надо жизнью и кровью платить. Поймешь ты это, человеком станешь. Нет - так и будешь молодой, богатой кобылке хвост крутить.

      В Москву мы с Пашей добирались на попутке. Так как мы еще сохранили, отчасти, цивильный вид, то это не составило особого труда. Деньги на первое время у нас были, сэкономили немного. Оставалось дело за малым, то есть за всем остальным. Но так как на улице теплом и не пахло, то первым на очереди был вопрос ночлега. Тогда мы решили пройтись по дворам. Там всегда можно было повстречать нашего собрата. Так и случилось.
      - Эй, брат, где тут у вас сходки бывают? - спросил Паша.
      - Вы что не местные? - оторвался тот от мусорного бака.
      - Из Владимира, - подтвердил Паленый.
      - Черт, своих тут не хватает, еще ваших принимай. Очень рады. Хм.
      - Что так? - поинтересовался я.
      - Собачимся все. Чужаки набеги делают, а нам самим жрать нечего. И Филимоныч не любит тех кто подворовывает. У нас ведь рынок рядом, ну грех не прихватить. Вот и собачимся. Филимоныч кажется из ваших, из владимирских. Вы как, наездом или насовсем?
      - Выходит насовсем пока, - ответил Паленый.
      - Да? Ну ладно, вон пройдете тем двором, увидите склады старые. Там обязательно кто-нибудь есть. Вот и спросите как найти Филимоныча. Только приболел он. Отлеживается. Подкармливаем немного, чтоб не хагнулся значит совсем.
      Мы с Пашкой переглянулись. Это была удача. Пройдя через двор мы действительно наткнулись на старое полуразрушенное здание. Ворот не было. Вдоль стен был навален разнообразный мусор вперемежку с битым кирпичом. Неподалеку горел небольшой костерок и около него грел руки сутуловатый старик. Мы подошли.
      - Здоров будь дед.
      - Ваши слова да Богу бы в уши, - проворчал тот.
      - Что такой неласковый? - улыбнулся я.
      - А вы не бабы, чтоб вас ласкать-миловать.
      - Да ты не злись отец, мы по делу подошли, примирительно заметил Паленый. Дед коротко взглянул на нас и снова уставился в огонь.
      - Только с вашими рожами по делам и ходить. Говорите что хотели и проваливайте.
      Я поспешил опередить Паленого.
      - Хотим, дед к вам прибиться, из Владимира мы. Ты случайно не Филимоныч?
      - А что, во Владимире совсем жрать нечего стало? - помягчел голос старика.
      - Жрать-то есть что, только здесь покруче дела поправить можно.
      - С умом да руками это точно, можно, если конечно ханку каждый день не жрать, - уже совсем спокойно проговорил дед, - давно, голуби, бомжуете?
      - По-разному, отец, вот он давно, - показал я на Пашку, - ну а я не очень.
      - У нас похлеще чем на войне счет идти должен, там год за три, ну а у нас год за пять.
      - Считай дед у меня второй срок пошел, - пошутил я.
      - "Меченые" что ли? - остро блеснули глаза.
      - Нет, пока Бог миловал, - вступил в разговор Пашка.
      - Ну и слава Богу. Не люблю я, честно, эту блатную шушеру. Одни беды от них. И так милиция бывает доймет, особо когда на рынке азеров гоняет. Тогда и нам под горячую руку достается. А что, голуби, пожрать найдется аль нет? Я уж почитай дня три по-человечески не ел.
      - За этим дело не встанет, дед. Ты только покажи куда идти и как вернуться, - хлопнул себя по карману Паленый.
      - Я вам провожатого дам, только присматривайте за ним, а то он все норовит под куртку чего-нибудь засунуть. Хоть и знают его в магазине, а все одно нехорошо это. Витька! - крикнул он в пролом, откуда вынырнул парнишка лет двенадцати-тринадцати, без шапки, но еще в более или менее сносной куртяжке, джинсах и высоких армейских ботинках, явно не по размеру.
      - Сведи мужиков в наш магазин и доставь обратно. Да смотри не опозорь их там, а то я тебя знаю оглоеда.
      - Ладно, дед, не пыли, сделаю.
      - Филимоныч, где бы здесь бутылочку лекарства взять? - Пашка сосредоточено рылся в карманах.
      - Лекарства, говоришь? Витька знает где, сведет. Да только у Клавки не бери, - обратился он уже к мальчишке, - демедрол у ней голимый, понял?
      - Ясно, не маленький, к Стасу дойдем.
      - Вот-вот, у него почище будет. Ступайте, а я погреюсь еще, да прилягу. Витька покажет где лежанка у меня.

      Так потекли у нас дни. В поисках заработка мы с Паленым иногда заходили далеко в чужие районы. В конце концов Пашке удалось найти место грузчика при магазине. Ему это было сделать легче, у него сохранился военный билет.
      Мне же приходилось соглашаться на любую работу. Но удача в итоге улыбнулась и мне. Меня взяли мотористом в автомастерскую. Правда платили в половину меньше того, что получал бы нормальный москвич, но в нашем положении и это было великолепно. Но самое главное, в мастерской была комнатушка с топчаном и горячая вода. После недолгих раздумий хозяин разрешил мне иногда оставаться на ночь. Это был подарок судьбы. Теперь мы с Пашкой могли постоянно поддерживать себя, да и кое-кого из нашей компании, в приличном виде. Филимоныч также остался доволен, ведь ему кое-что перепадало от нас. Поэтому он всячески старался помочь.
      Мы с Паленым задумали претворить в жизнь одну задумку. Поначалу нас высмеяли. Но мы не сдавались.
      - Филимоныч, ты пойми как это будет выгодно всем. Заболел ты или еще по какой причине остался без хлеба, а касса вот она для всех.
      - Это что, навроде "общак" получается?
      - Да ты как хочешь обзови, а касса она и есть касса.
      - Что ж попробовать можно, но ведь не поймет народ. Они же как волки. Каждый норовит только для себя кусок урвать.
      - А мы и не будем всех сразу звать. Вот увидят когда пользу, сами проситься будут.
      - Ладно, давайте попробуем. Только кассиром пусть Пашка будет. Олухи мои его боятся.
      Но Паленый отказался наотрез. В принципе это было правильно. Мы так и объяснили.
      - Филимоныч, ты пойми, мы на работе постоянно. Не дай Бог что случится. Не всегда нас найдешь. И уйти не всегда получится. Вобщем принимай командование сам. Пара-тройка огольцов для охраны у тебя найдется, чтоб у спящего кассу не сперли.
      Ну а в открытую против нас с Пашкой никто не пошел бы.
      Наша затея оказалась не напрасной. Подобралось нас человек десять, включая Филимоныча. Правда наши с Пашкой взносы были повесомей, так как мы денег не жалели, знали окупится сторицей. Случай убедиться в пользе нашего предприятия представился очень скоро. Один из нашей группы при разгрузке вагона сломал ногу. Хозяин дал ему полтинник баксов и отвез его к станции метро. Он с трудом добрался до склада. Тут Филимоныч развил бурную деятельность и в итоге, вызвав "скорую", доставили нашего приятеля в больницу, где ему оказали помощь. Все время пока он болел мы поддерживали его при помощи "общака". Результат не заставил себя ждать. Народ повалил. Очень скоро нам пришлось даже отказывать некоторым не вызывающим доверия личностям.

      На даче кипели нешуточные страсти.
      - Ты должна мне сказать бабушка, куда они поехали, - требовала Катерина.
      - Зачем это тебе, девонька?
      - Как зачем? Помочь хочу, сделать что-то. Людей им послать, самой поехать…
      - Ни к чему это, милая. Уж коли Егор не справится сам, то твоим обезьянам там и делать нечего только дров наломают, а ты их и так премного наломала.
      - О чем ты, бабушка? - округлила глаза Катерина.
      - Все о том же, милая, все о том. Детушек своих выручать он поехал, - устало проговорила Степановна, - детушек да Пашу.
      - Как детушек???
      - А ты как думала? Ружья то они с собой зачем взяли? Беда у нас. Это я старая виновата, надо было сразу ему про все рассказать. Привезла ты малых-то сюда не по согласию, у матери украла. Ну думала я поначалу знает Егор об этом, потому и молчала. Как пропал сокол наш, то услышала я разговор на крыльце, мол "увезем детей, Егор с Катериной как шелковые станут, сделают как велено". Вот и решили мы с Пашей спростать их до поры, до времени, покуда Егорушка наш не объявится. А нонче, когда Егорка ко мне пришел, Михей позвонил…
      - Какой еще Михей, вроде не было такого никогда? - удивилась Катерина.
      - Так это для тебя, девонька, не было, а для Егорушки нашего мир всегда полон людей хороших, которые ему помочь рады. А почему скажи? Да потому, красавица, что у него самого душа для людей отрыта и за добро он сторицей воздает. Смотрит он ни на одежду, ни на богатство, а на сердце человека. Потому и люди добром ему платят. Так вот. Сообщил Михей, что Пашу раненого он к себе отнес как нашел. Деток куда спрятали он не знал тогда.
      - Что же будет, баба Варя?
      - А то и будет как Господь пожелает. Но думаю я не оставит он в беде сокола нашего, ведь страстотерпец он у нас, а Бог любит таких, которые за других страдают. Тебе же, милая, Господа нашего молить надо, обошлось чтобы все хорошо.
      - Не умею я молиться, бабушка, не научили меня.
      - А и ничего, слова ведь и есть слова, не главное. Надо чтоб ты душой просила, душу открыла свою перед Господом и покаялась перед ним, тогда может и простит Бог грехи наши.
      Баба Варя замолчала и вытерла уголком платка глаза.

      Из-за занавески послышался голос.
      - Михей, Егор приехал?
      - Ну здравствуй друг мой Пашка, как же ты не уберегся?
      - Ерунда, на мне как на собаке. Просто Егор, даже и не знаю как Упырь нашел нас здесь. Трое их, Егор, стволы у них.
      - Дети где? Николка сказал с Изольдой у Сары на чердаке?
      - Да, беда они внизу засели.
      - Они знают что дети наверху?
      - Похоже нет, но точно не уверен. Не успела Изольда уйти с ними, я их спрятал на чердаке, там код хитрый, я на всякий случай сделал, сразу не найдешь. А сам за помощью пошел. Когда из окна сигал - пулю схлопотал. Упырь, гад, в засаде сидел. Ну я через забор на улицу вывалился и в канаве спрятался. Искать он меня не пошел. Видимо засветиться побоялся, а Михей меня в канаве и нашел. Ментов не боятся, знают козлы что мы тоже с ними вязаться не будем. Трубу я потерял, Егор…
      - Знаю Паша. Звонили уже. Ты помолчи пока и потерпи немного. Я тебя к врачу хорошему отвезу. Бугай уже созвонился.
      - Хорошо. Ты поосторожней Егор, они "отморозки", дом запалить могут.
      - Ясно. Отдохни Паша. Ты молодец, я теперь твой по гроб.
      - Брось, ты тоже самое сделал бы, так что не пыли.
      Он закашлялся, показалась кровавая пена.
      - В больницу его срочно надо. Легкое у него пробито, - тихо сказал Михей. Но Паленый уже успокоился.
      - Людей много с тобой, Егор?
      - Я да Бугай, на других не надеюсь.
      - Маловато, но лучше меньше, чем спину подставлять.
      - Все. Помолчи теперь Паша, побереги силы. Ты мне еще живой нужен, должок получить с тебя надо.
      - Какой должок?
      - А в шашки я тебе у Сан Саныча проиграл, вот отыграться хочу.
      Мужики сдержано рассмеялись. Это немного разрядило обстановку.
      - Во что Михей. Пошли пацанов, пусть машину этих козлов поищут, не пешком же они из Москвы топали.
      - Сделаю, Егорушка, только я с тобой пойду.
      - Нет Михей. Ты мне здесь нужен. Если что случится Пашу сбереги. Он поправится, достанет этих гадов.
      - Достану хоть с Луны, - подтвердил Паленый.
      - Обещаю Егор, - Михей зачем-то начал поправлять занавеску.
      - Все Юрка, пошли.

      В этот день я задержался на работе дольше обычного и уже подумывал заночевать там, но вспомнил что у Витьки день рождения и решил все-таки идти "домой". Мы с Пашкой и Филимонычем решили сделать ему подарок, купли нормальные ботинки. Хотелось увидеть радость мальчишки. Закрыв бокс я уже собирался уходить, когда услышал крики. Исходили они от стоявшей неподалеку закусочной. Кричала женщина, кричала так, как кричат только от непереносимой боли.
      У мусорных баков стояли трое крепких, пьяных мужиков, по виду бомжей. Они ногами избивали почти догола раздетую старую женщину.
      - Эй мужики, в чем дело?
      - А ты кто такой, чтобы спрашивать? - оскалился один.
      - Я его у Филимоныча видел, - сказал другой, - они там все чокнутые.
      - Ладно мужики, может объясните в чем дело? - настаивал я, а сам прикинул, перевес однозначно не в мою пользу.
      Один обратился к другому.
      - Клоп, чего он хочет?
      Тут меня взорвало.
      - Хочу чтобы вы оставили старую в покое, я ее забираю с собой.
      - А вот этого не хочешь? - показал мне кукиш Клоп, - каждая старая лахудра будет по нашим точкам шарить.
      - Ну ты и подонок, тебе что куска хлеба жалко? - Спросил я заметив в кулаке старухи корку.
      - Чтоб другим не повадно было.
      - Сам-то не боишься, раз старуху гоняешь, а?
      - Слышь, Филип, он еще и пугает, - растянулся в ухмылке Клоп.
      Золотое правило: если в такой ситуации не знаешь, что делать, а выбора нет, бей первым. Но бей наверняка. И я ударил. Ударил так, как научился у Паленого, в челюсть. Я вложил в удар всю силу, всю злость бурлившую во мне. Бомжи явно не ожидали такого развития событий. Клоп с шумом рухнул на мусорные баки. Филип с напарником растерялись. А я в этот момент сделал непростительную глупость, я расслабился и решил посмотреть что с бабушкой. И едва не поплатился за это. Краем глаза я ухватил движение руки и отпрыгнул в сторону. Вовремя. Нож просвистел около меня. Филип готовился к новому удару, а второй пытался зайти за спину.
      - Хреновые дела, - подумал я, - если еще и Клоп очухается, тогда финиш.
      Какое-то движение на мгновение отвлекло меня и тут же я получил по затылку. Впав в состояние "гропи" я замедлился и снова Филип нанес удар. Увернуться я опоздал, но все же сместился и нож вошел мне в ногу. Мгновенно штанина пропиталась кровью.
      Вдруг Филип начал заваливаться и выронил финку. Одновременно сзади меня обхватили сильные руки.
      - Тихо, тихо корешок, спокойней, - раздался голос за спиной. В поле зрения появился крепкий мужчина с совершенно выбритой головой и далеко уже не мальчишка. За спиной снова зазвучал голос.
      - Обещай не дергаться, а то такого бойца глушить не хотелось бы.
      - Хорошо, - пробормотал я.
      - Коля, подстрахуй все-таки, не упал бы.
      Бритый подошел ко мне.
      - Ремень есть? Нет? Ну сейчас найдем, - он перевернул Клопа и стал вытаскивать из его брюк ремень. Тот зашевелился и попытался встать. Тогда бритый коротким, точным ударом в висок снова отправил его в нокаут. Протянул мне ремень.
      - Вот возьми. Перетяни ногу, а то кровью изойдешь. Чего не поделили?
      Я кивнул в сторону баков, но посмотрев туда, никого не увидел, только голая пятка торчала из под мусора. Я рванулся. Бабуля заползла под бумажные мешки, свернулась калачиком и дрожала от холода и страха. Я попытался ее поднять, но нога не держала и я чуть не упал. Подоспел бритый, помог.
      - Они убить ее хотели, - объяснил я.
      Бритый с Николаем переглянулись.
      - У меня самого такая в деревне, - мрачно откликнулся бритый, - ну а сам-то ты кто?
      - Бомж.
      - Бомж? По тебе и не скажешь. Бомж. Драться где учился?
      - Афган, да приятель малость поднатаскал. Были бы мы вдвоем - черта лысого они бы нас свалили.
      - Согласен, - бросил Николай, - спина прикрыта - вдвое сильнее становишься. Правильно Федор? - обратился он к бритому.
      - Так. Бабулю одеть надо и определить куда-то. Кстати, кто она тебе?
      - Никто. Просто старость уважать привык, - буркнул я.
      - Ого, - присвистнул Федор, - это по-нашему. Ночевать есть где?
      - Найдем. А одежку я с Клопа сниму. Ему полезно освежиться.
      Мужики рассмеялись. Помогли одеть старушку в куртку, штаны и ботинки Клопа, оставив последнего в исподнем. Пока Николай занимался с бабулей, Федор отвел меня в сторону, достал сто долларов.
      - Возьми братишка. Ты все правильно сделал. Жму лапу.
      Он пожал мне руку.
      - Денег не надо, у нас найдутся.
      - У тебя может, верю, но я для старой даю, не обижай. Подкормишь ее, а то ей досталось сегодня. Пойдем, проводим мы вас немного.
      Мы прошли больше половины пути. Пока шел у меня в голове прояснилось.
      - Все, спасибо, дальше я сам бабку доведу.
      - Отлично. Нам тоже пора. Держись боец.
      На складах уже заждались меня и больше всех Витька. Но когда он увидел как я бреду, причем не один, он свистнул и все высыпали помогать.
      "Синеглазки" приняли бабку на себя. Нашли ей нормальную женскую одежду, умыли, накормили и, забросав старыми одеялами, уложили отдыхать.
      Когда я рассказал о моих приключениях, Филимоныч спросил.
      - Погоняла-то их не слышал?
      - Один Клоп, другой Филип, третий не знаю, - Филимоныч стал серьезнее.
      - Тебя они говоришь признали?
      - Вроде того Филимоныч, а что?
      - Уходить вам надо, Егор, срочно, сегодня же уходить. Пашку они не знают, значит не тронут, а тебя со старухой точно искать будут.
      - Куда же им на ночь глядя, - возмутился Паленый, - тогда уж и я с ними.
      - Куда - моя забота. Ты доставь их по адресу, переночуй, а завтра можешь вернуться.
      - Ну уж нет. Поправится, вместе вернемся, - отрезал Пашка.
      - Договорились. Подождите, я сейчас, - Филимоныч поковылял к своему схрону. Немного погодя вернулся, неся в руках старый портфель, в котором держал кассу. Открыв его, он достал пачку купюр.
      - Держите, вам сейчас нужнее. Витька! Дуй на центральную, гони сюда такси, одна нога здесь, другая там, - потом подал мятую бумажку, - здесь адрес, хозяина зовут Михей. Скажите что от меня. Он не откажет. Его дом с краю стоит. В аптеку не забудьте заехать, - кивнул он на меня, - а то мужик кровью изойдет.
      Так наша теперь уже троица попала в цыганский поселок к Михею.

      Меня смутило, кружилась голова. Нога не слушалась и Пашке пришлось нас с бабкой на себе перетаскивать от машины к дому. Наконец он постучал. Из-за двери донесся недовольный, заспанный голос хозяина.
      - Кого надо?
      - Михей здесь живет? - спросил Пашка.
      - Зачем он вам?
      - Филимоныч привет передает, поговорить надо.
      Дверь сначала приоткрылась, потом распахнулась настежь.
      - Заходите, нечего на улице болтаться, - мы втащились по ступенькам в дом. В углу кухни на табуретке сидел в одних трусах цыганенок, а перед нами стоял рослый хозяин с большущей, окладистой бородой.
      - Ну я Михей. Да вы присядьте, - указал он на лавку, - в ногах правды нет.
      Тут он заметил мою перетянутую ногу.
      - Ты, паря, видно где-то на неприятности нарвался? - вопросительно посмотрел на меня.
      - Это он бабку от бандитов отбывал, - ответил за меня Пашка.
      - Да? Кто она тебе, паря, мать? Тетка? Или еще родня какая?
      - Нет, - пожал я плечами, - я даже не знаю как ее зовут.
      - Вот как? - брови его удивленно изогнулись. Он повернулся к мальчишке.
      - Миколка, прыгай в штаны и мукой дуй к Изольде, да передай пусть не копается долго, и аптеку свою прихватит.
      - У нас все есть, мы в аптеку заезжали, нам бы только воды теплой да бабулю отдыхать пристроить.
      - У вас это у вас, - отрезал Михей, - а наша Изольда своими средствами лечит.
      Цыганенка как ветром сдуло. Только послышался стук зарываемой двери.
      - Искать будут вас?
      - Возможно, но где мы знает только Филимоныч.
      - Ну это старый заяц. Он столько петель накидает, где тут найти. Ладно, оставайтесь пока нога не заживет, а там видно будет. Старую Изольда заберет, она одна, вот и присмотрит.

      Инфекция и напряжение прошедшей ночи сделали свое черное дело. У меня началась горячка.
      Я то выныривал на поверхность, то снова погружался в трясину бреда. Иногда в мой бред вплетался образ прекрасной Кармен. Словно она наклонилась ко мне тихо шептала непонятные слова. Но только я пытался протянуть руку и дотронуться до нее, как все исчезало, а передо мной начинала течь вереница самых невероятных событий и лиц.
      Я проснулся ранним утром и долго лежал не открывая глаз. В доме было тихо, только ходики на стене нарушали тишину, совершая свой бесконечный бег во времени.
      Тут я почувствовал дуновение воздуха и услышал легкие шаги. Я открыл глаза. Передо мной стояла Кармен из моего сна. Первая мысль была: я снова брежу. Чтобы наваждение исчезло, я закрыл и снова открыл глаза. О, чудо! Она не исчезла.
      - Кто ты, Кармен?
      Она тихо рассмеялась.
      - Я не Кармен, меня зовут Изольда.
      И я вспомнил. Когда Михей послал мальчишку за знахаркой, мне почему-то представилась этакая старая карга с клюкой. Бог мой, как я ошибался! Передо мной стояла одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел.
      - Мне кажется я все еще сплю.
      Смех серебряными колокольчиками раскатился по комнате. Она протянула мне руку.
      - А ты проверь.
      Я осторожно погладил ее смуглую, правильной формы, с длинными пальцами руку. Определенно это был не сон.
      - Убедился? - и снова рассмеялась.
      Я был потрясен. Чудо под название "Женщина" было рядом со мной, достаточно протянуть руку. Одновременно с этим она казалась мне недосягаемой небожительницей, сошедшей на землю только по собственной прихоти, минутному капризу. Во всем ее облике проступала неземная чувственность и доброта. При всем этом она была проста и естественна.
      Мысли мои разбегались в разные стороны как перепуганные зайцы. Она видимо заметила мою растерянность.
      - Давай, Егорша, посмотрим твою ногу.
      Только тут я заметил, что под одеялом на мне кроме кожи ничего нет. Ужас охватил меня. Я попытался натянуть одеяло до подбородка. Краска ударила в лицо.
      Серебряные колокольчики вновь раскатились по комнате.
      - Такой храбрый, а женщины испугался, - смех плескался в ее глазах, - ну ладно, не буду над тобой смеяться, - она принесла мне одежду.
      - Выбери себе что-нибудь, а я пока принесу тебе лекарство.
      - Кудесница, - подумалось мне когда я суматошно натягивал на себя какие-то детали гардероба, - нога практически не болит, да и самочувствие преотличное.
      Она вошла в комнату с кружкой в руке и словно ласковым солнышком озарилось все вокруг.
      Напоив меня отваром трав, она присела на край кровати.
      - Я давно ждала тебя, Егорша, но ты где-то задерживался. И вот ты пришел. Пусть все идет как должно быть. Как обещано.
      - Кем обещано?
      Вместо ответа она спросила.
      - Хочешь я расскажу тебе о твоей жизни? Что было? Что есть? Что будет?
      Тут наступила моя очередь рассмеяться.
      - Погадаешь? Ведь ты же цыганка, я поминаю.
      Грусть чуть тронула ее красивые глаза.
      - Все наши жизни записаны в Книге Судеб. Но это не значит, что все предначертано раз и всегда. Мы в силах изменить предначертание, только вот жить мы будем после этого уже не своей, чужой жизнью. Нужно ли это делать? Не знаю. Лучше наверное принять все как есть. Ведь боги редко ошибаются.
      - Но все же ошибаются?
      Она опять грустно улыбнулась.
      - Я давно знала о тебе, о том как трудно тебе будет. О том что рано или поздно мы встретимся, - она замолчала на мгновение, достала из-за корсажа платок, - я даже знала твое имя, смотри.
      Я развернул платок. На нем зеленым по белому было вышито "Егорша".
      Это какое-то совпадение. Я конечно не отметал напрочь всякую мистику, но и не верил в нее безоговорочно.
      - Совпадение, тебе просто нравится это имя, - несколько категорично заметил я.
      - Нет Егорша, это не так. То есть имя мне действительно нравится, но это не совпадение. Что ты знал обо мне до приезда сюда?
      - Ничего. Я даже не знал о существовании этого поселка.
      И она начала говорить. Чем дольше она говорила, тем больше я впадал в суеверное оцепенение. Она в деталях, только без имен, рассказывала мне о моей собственной жизни. Создавалось впечатление словно она сама видела все своими глазами.
      - Ты колдунья?
      - Я цыганка, - рассмеялась она.
      - Тогда расскажи мне о будущем.
      - Зачем? Ведь ты все равно не захочешь его изменить. Ветер и буря твое предназначение. Тихое счастье не для тебя. Ты зачахнешь от спокойной жизни. Так что не дам я тебе соблазна, не буду тебя искушать. Просто пока ты рядом, я буду радоваться этому. И пусть все идет как идет. Мое махонькое счастье пусть будет в том, что я все-таки увидела тебя, дышу одним с тобой воздухом.
      Снова вернулось ощущение нереальности. Таинственное свечение исходило от ее одухотворенного лица. Я любовался ей.
      - Да Егор. Я знаю что тебе предназначена другая, - продолжала она, - и я не встану на ее пути. Я ей не соперница. Мы даже встретимся. Тебе будет трудно. Очень трудно. Но пусть все идет как идет, - вновь повторила она.

      Позже, оглядываясь назад, я часто вспоминаю этот поразивший меня до глубины души разговор. Просчитывал, мог ли я переломить ход событий таким образом, чтобы произошедшего впоследствии не было? Не знаю. Возможно мог. Но я все больше убеждаюсь что Изольда была права. Игра судьбы или ее предначертание свели нас на короткое время, чтобы вскоре вновь отправить своими дорогами.
      И все же я чувствую себя перед Изольдой виноватым, так как мог подарить ей чуть больше радости, простого женского счастья, но не осмелился сделать этого. Мне казалось что я оскверню ее, даже если буду думать о чем-то подобном.
      Между тем время шло, нога моя зажила и мы все чаще поговаривали с Паленым о том, что пора покидать гостеприимных хозяев. Но от Филимоныча пришло известие что мои "крестники" не успокоились и продолжают меня искать. Он предложил нам еще задержаться у Михея. Делать было нечего, пришлось на это согласиться.
      Чтобы не быть нахлебниками, подрядились мы с Пашей поднять из руин Михеевский "Москвиченок". Как выяснилось, эта задача оказалось не по зубам местным цыганским умельцам и они оставили догнивать его за забором. Но глаза боятся, а руки делают. Нам это было не впервой. И тут мой злой гений попытался нанести еще один удар, но, промахнувшись в меня, угодил в сына Михея Миколку.
      Весна в этом году была теплая, бурная, с дождями. Поэтому травы принялись дружно. Поле за забором давно не обрабатывалось и его захватили лебеда и крапива. В считанные дни они вымакали настолько, что от машины была видна только крыша.
      Собрав свободных мужиков и сняв пролет забора, мы решили закатить "инвалида" во двор. Так как меня до сей поры считали раненым, то решили что с рулежкой я справлюсь лучше всех. Потому и должен занять место водителя. Неожиданно рядом со мной возник Миколка.
      - Дядя Егор, можно я порулю? Я умею, пожалуйста? - глядя на его умоляющую рожицу я не удержался от смеха.
      - Давай Миколка.
      Он просиял и побежал скорее забираться в салон. Но не успел даже усесться как раздался крик.
      В салоне, между сидений, облюбовала место для гнезда гадюка. Какой черт ее туда занес? Неизвестно. Но с парнем случилась беда. Паша моментально выхватил цыганенка из машины, передал его на руки подоспевшим взрослым цыганам, а сам, схватив змею за хвост, начал колотить ее об землю, размозжив таким образом ей голову.
      Кто-то побежал за Изольдой, но время было дорого и я, прокалив на зажигалке сколько можно перочинный нож, сделал надрез на руке паренька. Когда я уже заканчивал отсасывать яд, появилась Изольда. Надо признаться я за все время пребывания в цыганском поселке ни разу не видел Изольду даже сердитой. Она все время носила улыбку Джоконды. Но то с чем мне пришлось столкнуться - не передать никакими словами. Это была фурия среди фурий. Она с такой дикой яростью накинулась на меня с руганью, причем такой виртуозной, что я, да и все остальные тоже, застыл соляным столпом. Только на лице у Паленого читались восхищение и зависть. Когда поток несколько иссяк, удалось выяснить, что причиной такого "красноречия" явилась моя первая медицинская помощь.
      Оказывается, хоть я и сам знал что так избавляться от яда нельзя, она видела это и, убоявшись последствий, решила остановить процесс, но опоздала. Поэтому пришла в ярость. Да-а. "Улыбка Джоконды". Успокоившись, она долго извинялась передо мной, но мы с Пашкой, подшучивая над ней, просили переписать текст, как его назвал Пашка, "приветствия". Она смущалась и краснела так, что румянец проступал на ее бархатной смуглой коже.
      Миколка на следующий день уже вовсю носился по улице, мешал нам с Пашкой работать, но мы были рады что все обошлось у этого веселого озорного цыганенка.