МЕЖСЕЗОННО ВОЙ-НА ПРЕДЛОГ З-ЧА НА ДВИЖЕНИЕ СПОСОБЫ ОЖИДАНИЯ	З-ЧА НА ДВИЖЕНИЕ - 2 Z ВСТРЕЧА ГОРОДУ П. СЛИЯНИЕ И ПОГЛОЩЕНИЕ

 
 
 
 
      МЕЖСЕЗОННО


Ты спросил? Все нормально. Работаю. В смысле – живая.
В тонкой вязи межоблачных струй выбираю одну
И, змеёй языка проскользив по хрустальному дну,
Тройку зерен кофейных смеющимся ртом обнимаю.

По межстрочным подернутым парусной дымкой ступеням
Отмеряю пригоршню крупы недосказанных вспять…

Но не верь. Все не так…
Я мерцаю и силюсь понять…
Отдавая по каплям глазницы сведенным коленям…

 
 
 
 
      ВОЙ-НА


Безжалостно взмахами отмеряем
На венах равные промежутки.
Вменяема я ли? Ты вменяем?
Но рухнем рядом на третьи сутки.

Сплетаясь змеями, дышим в шеи
Словами ненависти? Любви ли?
В укуса позах с тобой застыли,
Сжимая скулы, лицом немея.

Сцепившись точкой зрачка. Навылет
С прицелом в мозг, напрягаем много-
Канальный нерв, где сучит и мылит
Желанье близости эпилога.

 
 
 
 
      ПРЕДЛОГ


«Не сегодня. Конечно, свободна. Но есть исключение.»
Тихо-тихо… из лодочек рук твоих: «Мне очень жаль…
Ты же знаешь, что каждый четверг я сажусь за рояль.
Он невидим, наверно, но разве имеет значение?…

Я – почти виртуоз: отыграю программу без фальши.
Ты бы видел, как форте стремится по кружеву вен!
Молчаливые гости, приникшие к кафелю стен,
Не моргая, целуют ресницами кисти и клавиши…

Вдох на паузе. С силою выдоха ждут продолжения.
Как чудесно несут свои взгляды к полетам руки!
И, вбирая протяжные ноты в свои кадыки,
Невесомо кивают, сливаясь в едином движении…

А потом так же тихо встают, не оставив следа…
Эхо музыки пляшет и пляшет… Смеется… разносится…
Ну, а завтра свободна. Конечно, увидимся. Да» -
И вопьюсь поцелуем куда-то в твою переносицу.

 
 
 
 
      З-ЧА НА ДВИЖЕНИЕ


Камнем в подземку. Глаз
Стрелы поверх перил
В поисках приключений.
Там, много выше нас
В этой потьме, застыл
Ворох многозначений

В сказанном нараспев.
Чиркнув окурком в ночь,
В грусти сведя лопатки,
Крылья сложить успев,
Быстро уходишь прочь.
Топаешь без оглядки.

 
 
 
 
      СПОСОБЫ ОЖИДАНИЯ


Пятничных утр радости кротко жду.
Горны к концу недели работ в дуду,
Звуком, не истязающую перепонок,
Переродятся. Не расточая сил,
Встану. Умоюсь. Платье, как ты просил
Цвета небес, надену, иглЫ японок.

Мне без труда удастся себя занять.
Можно поставить чайник, чуть позже снять.
Можно увидеть ландшафт-дизайнера взмахи,
Если разрЕдить зрение из окна:
Бодро в газон вправляют рулон сукна
Руки его, выпархивая из рубахи.

Можно считать машины с буквами «МАШ»,
Видами фруктов испытывать карандаш,
Пальцами по столу настукивать даже.
Можно скашивать глазом на телефон.
Каждые пять – трубку снимать для ON-
Или OFF-проверки. Искать пропажу:

Спички, сережки, рубль юбилейный, сон-
Ник. Письмо, которое не принес почтальон.
Выписав в столбик возможности и занятья,
Можно шагать по пунктам. За часом – час.
Но разберусь с маршрутом уже сейчас.
В теплом гнезде постели, закинув платье.

 
 
 
 
      З-ЧА НА ДВИЖЕНИЕ - 2


Нынче в мае – в отрезке весны, распустившихся почек,
Неустанно бульваров кромсающих тень одиночек,
Отогревших ребро под настойчивым солнцем собак –
Замерла, распрощавшись за миг с ощущеньем опоры.
И глаза циферблатов, блестящих росой мельхиора,
Мне мигают вкрапленьями рисок в привычном «тик-так»

В бесконечном отсчете кокетливых до неприличий
Между «ставшим моим» и «упущенным мною» отличий.
Смастерю, усмехаясь процессу, побольше кудрей,
Ныне рыжих. Играя гортанью, накину одежки
И отправлюсь, шуруя зрачками в асфальтовой крошке,
В нескончаемый поиск ответов кого помудрей…

Пошагаю вперед, салютуя парящим карнизам,
Раскорякам скамеек, деревьям, воркующим сизым
Где затылки не носят чужое дыханье. Простым
Отдаваясь маршрутам на картах перстом не избитых,
Неприкаянных улиц, моими подошвами сытых,
Фонарей частокола, подъездов, захлопнувших рты.

В этой шумной стихии так мало свободного места,
Где фамилия – пыль, где прописка твоя неизвестной
И останется. Будто ненужная. Слушая шаг,
Напивается вдоволь небес чуть примятым сатином
Две недели уж как раздружившаяся с никотином
Пара легких. Поток кислорода до свиста в ушах,

Наконец-то расслабленных до осознания после.
Мимо бронзовых крупов, держащих героев, выносли-
Вых, с разбросанной гривой в безветрии, делаю круг.
Па на каждом втором. Мне, конечно, не надо вниманья.
Неподвижность фигур не дает снизойти до киванья
Ни копытному, ни седоку его в шлеме… А вдруг…

 
 
 
 
      Z


День срывается в ночь. Отпустила
чуть заметным движением кило-
ватты.. И тут же чернила
превращаются в акварель
без участия кисти. И снова
заключенный в объятия слова
пляшет Лель с бородою Толстого,
в такт коленцам терзая свирель.

И смеются, оставив печали,
кружат дуни, мелькая плечами,
сарафанами в танце с мечами
на кудрявой его голове.
Посылают танцующим позы-
вные крылами стрекозы.
И Снегурочки пресные слезы
растекаются по траве.

 
 
 
 
      ВСТРЕЧА


Я пою. Диадема сдвинута набекрень.
Мы увидимся позже, чем память сотрет наотмашь
номера телефонов, бессонью придя на помощь.
Через сотню ртов обозначим такой-то день,

Избегая глаз любопытных и грустных тем.
Обернув газетой оставленное когда-то
впопыхах, приду. Равнодушной к сердцам константой
на зрачке держа ядовито-красную М.

Постараюсь узнать. Напрокат у подкорки взяв,
изучаю альбомы, туловища и лица,
прижимаясь к кульку из литер передовицы.
Так любитель подумать бережно мнет ферзя,

расставаясь c победой. Возникнешь из пестрой до
одуренья братии-сестрии бледнокожих
после долгой зимы спешащих на свет прохожих
из подземных тоннелей с запахом поездов.

Я, должно быть, стану вещать о качестве дней
поселяться в чернилах, насаживаясь, как кольца,
на мои закорючки. Об отраженьях солнца
в чьей-то дате рожденья (вполне возможно, моей).

Нараспев. Красиво закатывая глаза,
расскажу о вживленном в кожу, скользнувшем мимо.
О невидимокрылых людях на скалах Крыма.
О звонках без ответа родившим подружкам. За-

читаю тебе из Кундеры и Милорада
о любви и, закладки скомкав, спрошу, о чем
тишина твоих комнат, прорезанная лучом,
за приятными глазу линиями фасада.

Помолчишь, фиолету-ультра подставив нос,
улыбаясь и меж лопаток моих ладонью
прикорнув. Помолчу и я, скрывая как до не-
бес взлетаю от аромата твоих волос.

 
 
 
 
      ГОРОДУ П.


Поедем в Питер перезревшими студентами,
не обсуждая вариант СВ,
бренча карманами, монетами, моментами,
считая километры, в голове
держа брожение Апраксина двора
и гул колодцев в ожидании комара.

Там от вокзала по маршруту трехминутному,
включая топографии азы,
отправимся к подвальному, уютному,
где в медовуху кутают язык,
с витрины смотрит улыбающийся Манн,
и красит стены разноцветьем битломан.

Там отдыхают состоянья пограничные.
Пять раз возьмем по шестьдесят минут
на то, чтоб личное сменилось на безличное,
на вдохе девять тысяч номером, изнут-
ри конструируясь в носителей пустот,
готовых впитывать до судорог, до рвот…

И в ночь. А после танцем четные – нечетные
местам и музам передаренные дни.
Проснуться б где-то под бессмертными полотнами
И, наконец-таки, добраться до родни.
Услышать «Выросла!» и «Юноша хорош!»
и, отобедав, с жаром попрощаться. Что ж

лет двадцать минуло, как виделись до этого.
Моя, увы, природа такова,
к разлуке – ровно (как-то доктор посоветовал).
И крови зова наскребешь едва.
Но мы с тобой давай повременим пока
моей особенности трогать ДНК.

Пойдем-ка лучше с рук подкармливать приятеля –
Чижа, кидая горсти медяков,
в числители – вместительность веков,
и легкость помещая в знаменатели.
Быть может, скульптора приветствовавший глаз,
сознанью птичьему на век вручит и нас,

И голоса останутся невольно?
Вот удивится, думаю, река,
что стайка чижиков крылатых и довольных
рассядется у своего божка.
И, как один, вскричат из-под пера:
«Мы здесь! Мы в Питере! Приехали! Ура!»


Поедем, юноша. Неутомима словом
сидеть, вздыхать, алкать дитя Петрова.

 
 
 
 
      СЛИЯНИЕ И ПОГЛОЩЕНИЕ


Долгим сном одарив, улетит многокрылая стая
В темноте затихающих звуков небесной струны..
На горячих запястьях гадаю по бликам луны,
В поцелуи волос твоих долгие ночи вплетая.

Безупречные скулы вдыхаю ноздрями до дрожи.
На несказанном вслух тонкой кистью рисую узор.
Я не видела спящим тебя, мон шери, до сих пор…
Просто гладить лицо. Не будить и оставить… А позже…

Скорлупой каблуков отобью по ступеням стаккато
И нырну в это племя людское, меняя окрас…
Не печалься. Ты помнишь, бессчетное множество раз
Исчезая с утра, появляюсь с началом заката,

Подчиняясь невидимым силам слияния лун,
Чтобы снова взвиваться от запаха, таять от вкуса.
Отыщи меня, мальчик, по мною рассыпанным бусам,
По мерцающим в сумраке каплям белья на полу.

Каждой точкой сетчатки терзая закрытую дверь,
Тихо жду, что сыграешь по нотам оставленных знаков
Десять плавных шагов до постели из пурпура маков…
Десять долгих секунд до звучания музыки сфер…