«Язык науки - это есть язык тотального научного общения в ситуации вавилонского столпотворения» [1].

«Дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно».

М.К. Мамардашвили [2]

«Вы замечали, как часто в самом безобидном разговоре первоначальная мысль уходит в сторону (часто у обоих собеседующих) и возникает спор, ненужный для обсуждаемой темы? Рассуждения заменяются высказываниями, носящими оттенок фанатизма. Подаются бесконечные реплики, на которые тратится больше времени, чем на основной предмет, что окончательно запутывает разговор».

С. Валянский [3]

“Неясность слова есть неизменный признак неясности мысли”.

Л.Н. Толстой.

«Большинство гуманитарных исследований не только остаются «досистемными», но получаемый гуманитариями огромный материал, относящийся к взаимоотношениям людей, вообще не может быть обработан сколько-нибудь удовлетворительно».

К.М. Хайлов [4]

«Текст, - любой текст, должен быть приближён к человеку, иначе он будет отторгнут, может даже вызвать агрессию. Даже для такого жёсткого языка, как язык физики, возможна свобода интерпретации текстов».

В.В. Налимов [5]

«Только развитие языка, письменности и средств связи позволяет неограниченно расширять условия управляемости» соперничества социумов.

В.И. Кремянский [6]

Очевиден факт, Мариэттой Чудаковой описанный в статье «Блуд борьбы» [7]:

«Мы выясняем важнейшие социально-политические вопросы на том языке, на котором выяснить ничего невозможно - только засвидетельствовать свою отрицательную эмоцию. Неприятная агрессивность окрашивает сегодня даже самые серьёзные статьи на внутриполитические темы. Всякое лыко идёт в строку: придирчивость, подозрительность, подлавливание, подтрунивание. Кажется, автор с невероятным усилием сдерживает себя, а то и не такое сказал!.. Дочитывая, поневоле думаешь: так что делать-то? Убирать, что ли, будем товарищей?..». Компромат и «склока - наша методология», - уточняет ситуацию О.М. Фрейденберг, учёный 1940 -1950 годов. И сегодня, утверждает Н.А. Косолапов, «компромат (по сути – уголовно-экономический шантаж) стал едва ли не способом управления хозяйственной номенклатурой, что плодит и усиливает в ней настроения недовольства» [8].

И как всегда, возникают вопросы: «Что делать?» и «Как делать?». И как всегда, ответ на них сразу не находится, и приходится, как всегда, потрудиться «в поте лица своего». Вопросно-ответная ситуация – налицо для каждого человека.

«Известно, что «искусству задавать вопросы» научить намного труднее, чем «искусству получать ответы». Первое в гораздо большей степени зависит от научного и общекультурного контекста, с которым работает учёный. Как говорят филологи и специалисты по машинному переводу, текст обычно содержит лишь 10% информации, 90% определяется контекстом, который мы привносим, воспринимая сообщение… Междисциплинарные подходы очень обогащают тот контекст, в котором работает учёный»[9]. Была бы только наполнена память этим контекстом!

Кем бы мы себя ни считали, мы есть, по сути и по предназначению, в любое время и в любом месте - и спрашивающие и отвечающие, если мыслим или вынужденные с кем-то иметь всякие дела, т.е. вынужденные жить не только собою, но и в общении с ближними и дальними, ответственными и безответственными. И потому спрашивающий и отвечающий - это субъекты, обладающие общим языком, достаточным для целей деловой и научной коммуникации, и озабоченные проблемой, «как следовало бы расширить этот язык, чтобы на нём можно было последовательно и успешно задавать вопросы и отвечать на них»[10]. Т.е. - как улучшить память и спрашивающего и отвечающего. Именно эта озабоченность и является непременным атрибутом профессионализма учителя и его существенным признаком, отличающим его от любого ученика, что, к тому же, есть наиважнейший фактор возникновения и эффективности диалогов любого уровня, т.е. единства общающихся как Заслуженных Собеседников в смысле А.А. Ухтомского [11]. Конечно, каждый из них неявно и подсознательно держится логики антропологического подхода в рефлексии распознавания образа своего собеседника.

У К. Маркса проблема распознавания друг друга просматривается без помех [12]: ‘‘Л. Фейербах говорил о «человеке как таковом», а не о «действительном, историческом человеке» ’’.

Так что теперь и не разберёшь, когда Я есть «как таковой», а когда Я есть «действительный, исторический», да ещё потом: в какие такие моменты полезен именно «тот», а не «другой», который, значит, обязательно такой вредный и потому такой нехороший. Хорошо, что в этой беде нам, похоже, может помочь В.Г. Подмарков, исследователь учения Роберта Оуэна [13].Тогда - вперёд, только не повторяя Р. Оуэна в его умозаключениях, устремляясь к аксиоматизации его эмпирии.

Многочисленные попытки формализации принципов общего блага постоянно убеждали Р. Оуэна в их простоте и доступности. Нет ничего проще и понятнее для разумного существа, нежели быть счастливым. Умеренность физических потребностей, спокойное и доброе расположения духа, признание всех других достойными и равными себе - что же может разжечь конфликты и антагонизмы в отношениях между людьми?

Однако мир устроен неразумно, повсюду царят зависть и злоба, насилия над умом и телом людей следуют одно за другим - всё это противоречит человеческой природе и, следовательно, самому принципу разумности человека. Но разве кто-либо, если он не сошёл с ума, может выступать против общего блага только потому, что оно общее?

Обращение к разуму и совести людей - таково едва ли не единственное средство достижения нового мира для тех , кто честно поверил в него.

Существуют ли достаточные основания для формализации общности людей, проще говоря, можно ли определить человека с точки зрения его всеобщих признаков? - вопрошает В.Г. Подмарков. Конечно, он же и подсказывает с чего начать.

Человек есть продукт исторических отношений и обстоятельств - эта формула хорошо известна, её методологическая обоснованность очевидна, т.к. направляет исследователя на анализ типичных, характерных ситуаций. Проблема ситуации, условий и среды - один из наиболее интересных моментов в определении исходной формулы гуманизма. В самом деле: человек ли продукт среды или среда - продукт человека? И далее - если среда есть нечто внешнее, то что является для человека внутренним?

Антропологический подход утверждает человека в качестве центра его собственного мира. Человек сам по себе содержателен и ценен как индивид, как личность. Общественные отношения сохраняют характер межличностных связей, в центре которых находится тот же индивидуализированный человек. Если люди - кружочки (Вот оно начало! Вводим обозначения - , i =1,..., n), а отношения (связи) - линии между ними, и если мы захотели бы определить их взаимоотношения, то при таком подходе приоритет должен быть на стороне кружочков , они - исходны, первичны, сами по себе содержательны и свойственны лишь человеку. Так исследователь Р. Оуэна В.Г. Подмарков вышел на определение множества , i =1,..., n., множества людей, толпы, граждан государства, работников, безработных, специалистов, участников самодеятельности…

Природа - математически разумна, и человек есть лишь агент её самосознания. Он не противостоит природе, а слит с нею. Идеалистическая патриархальность просветительских решений гуманизма означает как результат необходимую фиксацию единства человека и природы, соответствующего «природе» человека.

Могла ли быть последовательной теория, построенная на таких рассуждениях, если даже давала возможность выработать целое мировоззрение? Могла, но оказалась практически безуспешной, ибо из неё были сделаны выводы о возможности и необходимости немедленного перехода (?) к отношениям всеобщего равенства и справедливости, которые, как и прежде (увы!), не наступали. Из чего следует вывод: законы динамики тоже надо знать. «Движение - всё, покой - ничто». И потому К. Маркс видел будущее общество как движущееся, развивающееся и дающее всё большие возможности «универсального развития индивида», как «беспрестанное устранение предела этого развития, предела, который и осознаётся как предел, а не некая священная грань» [14]. И тогда «на место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [15]. Только высшие желания в индивидуальном творчестве перевешивают инстинкт потребления [16].

Машинная цивилизация рождает особые формы гуманизма, для которого характерно создание оптимальной организации, в структуре которой чётко обозначаются различные контуры регулирования для уровней индивида, общества и технических устройств, с использованием ЭВМ, линейного программирования, теории решений и т.п. Человек превращается в составную часть жёстко регулируемой системы, и это необходимо, если он не хочет быть задавленным огромным и всё растущим потоком информации, в том числе о механизмах и изделиях. Такой гуманизм может показаться скучным и слишком рационалистичным, но в этом, очевидно, состоит единственный способ сохранения и развития человеческих коллективов, поскольку они связывают своё существование с прогрессом современной науки и техники. Здесь В.Г. Подмарков - оригинален и прав: любой человеческий коллектив должен быть способен решать оптимизационные задачи в их динамике в рамках правовыми средствами обозначенных контуров регулирования. Рациональность организации теперь приобретает расчётные формы, человек теперь подчиняется определённым функциональным требованиям и алгоритмам, которые, вероятно, показались бы ужасными индивиду XVIII века с его ориентацией, требующей самопроизвольного проявления личности.

Познание себя начинается, исторически и логически, с выявления функциональной определённости самого себя. При этом во всех ситуациях реализуется алгоритм:

«Тело среда культура роль».