Нобелевскому лауреату по литературе, философу Бертрану Расселу приснилось, что он умер. Его душа воспарила над бренным телом высохшим и костлявым, пахнущим дерьмом и лекарствами... Он увидел свои похороны. Увидел, как его закопали, как пролили над его могилой некоторое количество крокодильих слез, как поделили его имущество и выпустили его книги двадцатитомным отдельным посмертным изданием. Его порядком уже сгнившее еще при жизни тело быстро употребили червяки и бактерии. Его сын разбился на автомобиле, жена нашла молодого ублюдка, которому отдала все его и свои деньги, а сама кончила жизнь в доме престарелых. Его место на кафедре занял его враг...

Все...

- А что дальше? - спросил он себя. И вдруг почувствовал, что его кто-то зовет.

- Бертран... Бертран...

Он огляделся.

- Кто ты?

- Я твое забвение, - услышал он в ответ, и увидел слепую, глухую с зашитым грубыми нитками ртом.

- Мое забвение, - спросил он, - а разве меня можно забыть?

- А ты думаешь, что ты кому-то нужен? Ты думаешь, что твои книги будут переписывать и перепечатывать вечность, что тебя будут штудировать и преподавать в школах? Ты думаешь, что ты первый, кто сказал, что Бога нет? Ты всего лишь очередной маленький мудак, сказавший несколько новых глупостей. Посмотри, Рассел, тебя уже забыли, даже там, где ты преподавал...

И Рассел увидел, что его книги покрылись слоем пыли толщиной в палец. Несколько раз их, правда, брали, чтоб написать какой-нибудь реферат. Но спустя два века за ненадобностью сложили в костер во дворе его любимого Гарварда. В его могилу положили другого человека, потому что некому, как оказалось, было платить за сохранение его останков.

- Вот и все, Рассел, - сказала слепая-глухая-немая.

- А что же дальше?

- А ничего, - сказала слепая-глухая, - дальше я тебя потихоньку съем... Помню, как ела Канта. Какой он сволочь был соленый из-за своей подагры. Пришлось вымачивать... Ты, я смотрю, гаденыш тоже не следил за здоровьем: и язва желудка, и гнилые легкие, и печень, пропитанная спиртом. Ох... как мне надоели философы. Я их уже не перевариваю, но надо... Надо... Надо!

Слепая-глухая подошла к Расселу, поморщилась и откусила кусочек. Рассел завопил - боль была настоящая.

- Не ори, дурак. Помню, как кушала Граммадера, как он орал, как орал сволочь. Вы атеисты все такие, сначала хулите Бога, а потом, когда прихожу я, вспоминаете о нем. Вы просто маленькие поросята.

И слепая, снова поморщившись, откусила еще кусочек.

- Не-е-е-е-ет! - заорал Рассел.

- Чего нет? - спросила немая-глухая.

- Мне больно!

- А мне, думаешь, нет? Помню, как кушала однажды Гегеля. Кстати, ты мне тогда хорошо помог в качестве желудочного сока. Так меня пару раз едва не вырвало от этого сифилитика. Какой он был мерзкий! Ты еще не самый тошнотворный. М-да... - она задумалась, словно что-то вспоминая. - Не самый, это точно! - и откусила еще кусочек.

- А-у-а-а-а! - у Рассела не было уже правой руки до локтя...

- Похоже, надо посолить, - сказала слепая, - ты что ел при жизни? Овощи? Fucking вегетарианцы. По вкусу - одна свинина, а я её, между прочим, не люблю. Давай я тебя посолю чуть-чуть.

И она достала из "ничто" солонку.

- О-а-аоа-а! - прошептал Рассел.

Слепая еще куснула.

Рассел завопил, как только мог.

Глухая закрыла ему рот

- Ты что-то хочешь сказать, - спросила немая.

- А-а-а-а, а-о-о-а, Бо-ог! - наконец нашел философ нужное слово.

- Ага... - кивнула глухая, - ага! - и еще куснула.

- Нет...! А-о-а-о-о-у-а! Меня нельзя есть!

- Ам!

- Я-я-я-я-я-а!

- Ам!

- Не-ет! Я-я-я-а-а-о-а-а ве-рю в Него!

- Ага... Ам!

- Я-а-а-а! ... я правда в Него верю, тебя разжалуют, сволочь, если ты съешь верующего!

- Как же, как же! Веруешь? И с какого момента? С локтя или плеча?

- Я всегда верил в Него! Я верил в гармонию, верил в справедливость, верил в рай, верил в благодать, верил в ад, верил в наказание за грехи и вселенскую милость Спасителя!

- Тьфу, твою мать! Какой ты вонючий ублюдок! - слепая поморщилась, так как будто ее сейчас затошнит, и пару раз дернулась, изобразив рвотные позывы. - Ну, почему мне всегда достаются именно такие! Вот моя подружка Изабелла кушает спортсменов. Ей гораздо легче: и мяса больше, и гадостей говорят меньше, и еще кайф от анаболиков. Прямо конфетки с сюрпризами!

Слепая зажмурилась и замечтала...

- Ты не можешь съесть верующего, - прошипел, преодолевая адскую боль, Рассел, - я верую в нашего Господа, ты тварь!

Слепая посмотрела на него проникновенным взором.

- Вот еще один абсолютный козел, - сказала она, - ну, ладно только ради любопытства. Только сначала еще кусну... Ам!

- А-а-а-а-а! - у Рассела вывалились глаза от боли, он с ужасом смотрел на свою мучительницу.

- Пошли, мудак, сейчас проверим, во что ты веруешь. Подожди... Еще кусну на дорожку... Ам!

Слепая повела недоеденного Рассела куда-то по космосу. Философ уже потерял правую руку с плечом и ногу до коленного сустава.

- Значит, так, - сказала немая, - сейчас я покажу тебя Аргусу, он задаст тебе несколько вопросов. Если сумеешь на них ответить, то в таком виде отправишься на выбор либо в ад, либо в рай. Если нет...

- Надеюсь, что тебя стошнит, сволочь! - прошептал Рассел одними губами.

- Я ведь могу и передумать, если будешь ругаться.

- О нет, прекраснейшая!

Слепая кивнула и откусила колено.

- А-а-а-а-а-а!

- Это чтоб ты не расслабился. Продолжим после!

- Итак, Рассел. Что привело сюда такого великого скептика, как ты? - спросил Аргус.

- Я не скептик. Признаюсь, я писал мерзкие книги, полные лжи и атеизма. Я отрицал вселенскую милость Господа нашего и утверждал... что Его нет. Но я успел раскаяться в своих грехах. Перед смертью меня посетил отец Фергенсен, пастырь англиканской церкви, и я принял святое Евангелие, причастился и покаялся во всех своих грехах!

- Это правда, - сказал Аргус, - я вот думаю, куда тебя определить. Нет, скорее всего в геенну огненную... В рай не получается.

- Лучше туда, чем к этой плотоядной стерве!

- Эта стерва - моя сестренка.

- Простите, великий Аргус!

- Не стоит. Она действительно редкостная стерва... Ладно, я задам тебе три вопроса. Если ответишь правильно, то отправишься в ад. Если нет, то извини, Рассел...

- Я отвечу, великий Аргус!

- Хотя бы на половину одного. Итак, первый! Где начало конца?

В голове Рассела, как в компьютере, полетели философские формулы, он быстро нашел ответ.

- Первопричина всех причин есть Бог. Так как любое следствие имеет причину, значит, есть причина причин и первопричина всех причин, необходимая для движения вселенной. Следовательно, это и есть начало бесконечности!

- Угу, а конечности?

- А конечности нет, великий Аргус! Вселенная бесконечна!

- Ох... - Аргус вздохнул и посмотрел куда-то в сторону... - ладно, вторая попытка.

- Как?!

- Вселенная конечна, Рассел. Бедный Рассел!

- Не может быть??!

- Итак, второй. Что есть первопричина?

- Бог! - Рассел просто заорал.

- Опять неверно.

- Как?!

- Трудно вам объяснить, но Бог не может быть первопричиной. Вселенная беспричинна.

- То есть Бога нет??! - пораженный атеист Рассел забыл на секунду о своих откушанных ноге и руке.

- Есть, но не Он ее создал, а она Его на самом деле.

- К-а-а-а-а-а-ак?! - возопил Рассел.

- Бездна... - шепотом произнес Аргус.

- Бездна... - прошептал Рассел, - как я мог забыть!

- Ладно, третий вопрос, самый легкий. Откуда ты взялся?

- Я...

- Подумай, это последняя попытка.

Рассел задумался.

"Курица-яйцо, что раньше, с точки зрения диалектики... с точки зрения материализма... с точки зрения... с точки зрения..."

Он думал почти бесконечность.

- Ладно, - Аргус устал ждать, - у меня еще посетители. Отправляйся пока в ад и додумывай ответ.

Так Бертран Рассел и думает над ответом до сих пор, жарясь потихоньку в геенне огненной. А ответ простой и абсолютно не философский. Но ни один из философов в мире никогда на него не ответит.