Александр Сотник. Судные дни. Роман. Глава «УКУС ПЬЯНОЙ ВЕДЬМЫ».
Страница 17. <предыдущая> <следующая>
УКУС ПЬЯНОЙ ВЕДЬМЫ
В России любят праздновать. Бесконечные дни рождения, свадьбы, веселые проводы в армию и в последний путь – неотъемлемая часть жизни русского человека. Но это – частная территория жизни. В советские времена, помимо профессиональных и коммунистических праздников, был разрешен «беспартийный» Новый год. Двойственность календаря позволяла населению отмечать еще и «старый Новый год», что продлевало процесс получения удовольствия. После развала СССР к вышеперечисленным торжествам добавились церковные. Причем, народ с одинаковым энтузиазмом отмечал Пасху и день октябрьского переворота, Вербное воскресенье и Первомай. Количество нерабочих дней неумолимо росло, восстанавливая «статус кво» по отношению к серым будням, не считая отпускных, что, безусловно, – свято. Но и этого оказалось недостаточно: со временем в праздничный календарь органично вписался католический День святого Валентина и заокеанский Хэллоуин. Сие сомнительное торжество разношерстной нечисти народ принялся отмечать с особым энтузиазмом: бродил по улицам в жутких масках, пугая прохожих, участвовал в спиритических сеансах и устраивал фейерверки во дворах. Словом, праздник триумфально шагал по стране, попирая официальное православие…
Валера Богомазов был неплохим экономистом. В нем пульсировала жилка предпринимателя. В годы перестройки он взял в аренду помещение на Сухаревке и открыл в нем кафе. Потом рискнул расшириться, переоборудовав кафе под дорогой ресторан. Расширение закончилось печально: он влез в долги к бандитам. Оказалось, что экономические знания, приобретенные им при социализме, абсолютно не соответствовали новым условиям. В период «пещерного капитализма» законы, которым учили Валеру, деформировались и перестали работать. Хуже того: они наносили непоправимый ущерб.
Кредиторы, не получив денег от должника, убивать его не стали, а забрали заведение себе и поставили Богомазова «отрабатывать» долг в качестве директора его же бывшего ресторана «Ночной дракон». Тем более что пришло время легализации капитала. Так что Валера всего боялся: его пугала собственная некомпетентность в сфере общепита и приводила в ужас грешная мысль о разорении заведения. Страх сковал его волю настолько, что внутренний тремор передался официантам: они постоянно проливали вино на посетителей, нечаянно били посуду и путались в заказах гостей.
Валера обратился ко мне с душераздирающей просьбой:
– Сегодня во сне я рыл себе яму. Не дорыл. Помоги!
– Нашел, – говорю, – могильщика.
– Ты не въехал. Мне нужен Дракула. Завтра же Хэллоуин!
– Обратись в секту сатанистов: они вызовут его по мобильному.
– Ты же актер! Выручай! У меня есть черная накидка и цилиндр.
– Но внешность… – упираюсь. – Какой из меня злодей?
– Образ нарисуем. Лично придам тебе потустороннюю кровожадность.
– Я имею в виду, рост.
– Говно твой рост! – Убеждал он. – В конце концов, кто такой Дракула? Сраная летучая мышь!
– Не скажи, – уточняю. – Он был графом, владел замком в Трансильвании и тремястами крестьянских душ, которых, по преданию, нещадно тиранил.
Валера взмолился:
– Не читай мне лекций! Мне до лампочки история этого мудака! Так повампиришь ты завтра или нет? Тебе что, лишние двести баксов помешают?
Все-таки, я – алчный беспринципный актеришка…
– Давно бы так, – успокоился Валера, услышав положительный ответ. – Я договорился с акробатами и фокусником. Еще будет жонглер и баба с животом.
– С каким животом?
– Приличным. Она им трясет – в смысле, танцует. В прошлый раз хозяин от нее так возбудился, что едва себе мошонку не натер. А у тебя как?
– Без мозолей, – отвечаю. – Стараюсь не ерзать…
– Жду тебя к восьми вечера. В девять начинаем!
В назначенное время я вошел в ресторан. Внутреннее убранство заставило меня вспомнить гангстерские фильмы. Стены были выкрашены в кровавый цвет, повсюду висели «позолоченные» светильники, пустой зал явно ждал появления Аль Капоне.
Валера подбежал сзади, приобнял меня:
– Наконец-то! Я уж думал, ты меня «кинешь». Через полчаса соберутся гости: все столики уже заказаны. Так что пойдем в подсобку, я покажу тебе список выступающих…
В подсобке выяснилось, что сценария праздника в природе не существует.
– Ты же профессионал, – увещевал Валера, – и способен на ходу городить любую чушь.
– Уверен, что она тебе нужна? – Спрашиваю на всякий случай.
– Дай-ка я тебя загримирую, – уклонился он от ответа.
Минут пятнадцать Богомолов «колдовал» над моим лицом. Наконец, удовлетворенно ужаснулся:
– Подлинный кровосос. Посмотри в зеркало!
Действительно, я не узнал своего отражения: на меня в упор смотрел истощенный от голода упырь, готовый перегрызть горло всему живому. Я даже на всякий случай проверил: отбрасываю ли тень…
– Зачем тебе понадобился ресторан? – Говорю. – Шел бы в гримеры.
– Я придумал конкурс, – перебил меня Валера. – Называется «писающий мальчик». Все будут писать прямо в зале.
– А с уборщицей ты договорился?
– Это понарошку. Конкурсант зажимает между ног бутылку и как бы писает из нее в бокал. Кто быстрее выльет жидкость, тот и победил. А для убедительности в один из бокалов я брошу марганец. Типа, мужик кровью поссал. Как тебе идея?
– Зрелищно, – соглашаюсь. – Хотя и не совсем этично.
– Хрен с ним! Кстати, что желаешь на ужин?
– Девственницу!
– И подумай над текстом, а то гости уже собираются. Ну, ни пуха, ни пера!..
Пришлось послать его к черту.
В зале играли музыканты. Вообще, музыкальная ресторанная культура когда-нибудь станет темой для серьезного исследования. За свою жизнь я видел тысячи ресторанов, в сотнях из них работал, но не переставал удивляться кабацким «лабухам». Они всегда в курсе, какая песенка неизменно приносит прибыль. К примеру, «Вальс-бостон» Розенбаума раскрепостит компанию бандитов и военных, не обозлив при этом других гостей, а какая-нибудь джазовая композиция начисто отобьет аппетит у пьющего гегемона. Сегодня господствовал блатной репертуар. Из этого я понял, что в зале – действительно, ведьмаки.
Ровно в девять Валера принес мне микрофон и подмигнул: начинаем. В зале зазвучали устрашающие аккорды. Я – в черно-красном плаще и белой рубашке, черных брюках и лакированных ботинках, злобно хохоча в микрофон, – предстал перед притихшей публикой. Народу оказалось и вправду много. За первыми столиками сидели хозяева ресторана с уже изрядно подвыпившими девицами. Когда, спрашивается, успели?.. Чуть дальше расположилась молодежная компания, но тут я перестал разглядывать публику: эффект от первого моего появления прошел, и надо было срочно начинать нести чушь. Я и понес.
Для начала решил испугать девушку за столиком слева: грациозно подошел к ней, и зашептал на ухо, поднеся к губам микрофон – так, чтобы все слышали:
– Зна-ешь меня?..
Она мятежно задышала и нервически захихикала. Я положил ей руку на плечо и внезапно рявкнул:
– Отдай мою кровь!
Я и сам вздрогнул от собственного голоса. Представляю, какой ужас пережила несчастная. Схватившись за сердце, она заверещала:
– Блин, как ты меня напугал!..
Бандитов за первым столом тоже слегка пробрало.
Я же продолжал свирепствовать:
– Дамы и господа! Сегодня вы в гостях у графа Дракулы! Мясо с кровью и прочее угощение ждут ваши ненасытные желудки! Первый, кто отгадает мою загадку, получит бокал, наполненный слезами Нефертити. – Я взял со стойки бара рюмку с водкой. Почувствовав прилив словоблудия, озвучил вопрос:
Кто медведям лапы рвет, Зайчиков под дождь сует, Танин мячик бросил в речку, Обломал быку дощечку? Всем известно, это кто: Это… |
Возможно, собравшаяся аудитория не знала детских стихов или напрочь забыла имя советской поэтессы, ибо в ответ из-за стола справа я услышал:
– Мудозвон в пальто!
Дабы не снижать впечатления, пришлось «наградить» шутника – тем более что публика отреагировала дружным смехом.
– Встретимся на кладбище, – пообещал я награжденному, и объявил иллюзиониста, представив его как древнего нетопыря, восставшего из могилы на забаву публики.
Все-таки, большинство взрослых – те же дети. Правда, отягощенные низменными инстинктами. Вспомнился мой опыт Деда Мороза в детском саду.
В следующие полчаса зрители пожирали глазами танцовщицу, активно виляющую задом, и укротительницу питона. Полусонная змея откровенно халтурила. Дрессировщица, покинув площадку, высказала питомцу:
– В корягу обожрался, опух и оборзел.
Начались танцы. Музыканты объявили медленную композицию:
– Для вас звучит песня, которую поет Хулио Иглесиас, что в переводе означает «что же ты, Иглесиас»…
Бандиты за столиком завизжали как невоспитанные ручные обезьяны. Ко мне подбежал испуганный Валера:
– Даже не знаю, как тебе сказать…
– Тогда помолчи, – посоветовал я.
– Тебя хочет сестра хозяина.
– В смысле, потанцевать? – уточняю.
– В смысле, переспать. Хочет трахнуть Дракулу.
– Она что: дура?
– Умоляю: пригласи ее на танец, объясни, что ты женат и у тебя не стоит.
В ту же минуту меня тронула за плечо высокая женщина в блестящем зеленом платье. Длинные черные локоны свисали с ее головы как перепутавшиеся веревки, большие глаза горели как светофор.
– Граф, позвольте слиться с вами в танце, – прокуренным голосом проговорила она. – Я Элеонора.
С этими словами она вцепилась в мою руку чуть выше локтя, и буквально выволокла меня в центр танцпола. Валера опустил взгляд и беспомощно развел руками: дескать, извини…
Элеонора положила руки мне на плечи и зашептала на ухо:
– Граф, я требую от вас подарка. Что бы вы могли мне предложить?
– Изящный приталенный гроб, – отвечаю.
– Я хочу вашу ночь за тысячу долларов, – не унималась она. – У меня зеркальная спальня и вибропостель.
– Существуют черти по вызову, – отшучивался я.
– В вас столько секса!
– Пятьдесят шесть килограмм – это немного.
– Хорошо, полторы… Я буду вашей ведьмой…
Я подумал, что образ может мне помочь, поэтому интимно заявил:
– Графу черт знает сколько лет, он – хронический импотент, и у него дряблая мошонка.
– В его голосе клокочет всепоглощающая страсть, – напирала она. – Назовите цену вашему повстанцу!
– Повстанец, – говорю, – парализован адскими муками.
Музыка кончилась. Ведьма провела указательным пальцем по моей щеке:
– Подумайте, граф. Я буду следить за вами…
Пока жонглер с завязанными глазами подбрасывал и ловил фаллоимитаторы, я ругался с Валерой:
– Надо предупреждать о риске сексуальных домогательств!
– Не знаю, что на нее нашло, – оправдывался он. – Вообще-то, она – лесбиянка.
– Мне наплевать на ее ориентацию! Немедленно сними эту тему с повестки дня!
– И что я ей скажу?
– Что я – артист, а не проститутка.
– Разве это – не одно и то же? – удивился Валера, и хмыкнул: – Тоже мне, моралист. А кто, по-твоему, Немирович и Бруевич?
– Немирович – Данченко, а Бруевич – Бонч, и он тут вообще не при чем! Говорю тебе: убей в ней всякую надежду!
– Тогда они убьют меня…
– Тогда молись, но храм уже закрыт.
Валера чуть не плакал. Ходил вокруг меня как взяткодатель вокруг чиновника. Наконец, успокоился, интимно шепнув:
– Я ей все передал.
У меня отлегло от сердца. Однако ведьма не успокоилась. В тот самый момент, когда я прощался с публикой, сообщая, что улетаю в Трансильванию на шабаш, Элеонора подкралась сзади, и больно укусила меня за шею со словами:
– Это вам на память, граф!
Пьяные зрители захохотали, наградив ее шквалом аплодисментов…
Валера, осмотрев след от укуса, констатировал:
– Вот ведь волчица вербованная. Сейчас йоду принесу. У тебя жена зоркая?
– Как телескоп, – отвечаю, – хоть и в очках.
– Плохо. Сними с нее очки, и спрячь: тогда, может, не заметит. Кстати, она больно дерется?
– Еще как! Все сковородки деформировала.
– Брак – это терпение, – глубокомысленно изрек ресторатор. – Держи деньги: тут двести баксов.
– Мог бы и накинуть, – говорю, – за травму на производстве.
Он обработал рану и протянул мне бутылку виски:
– Для заглаживания вины. Только не суди!..
…Маша ругаться не стала, но предупредила, что отныне на подобные мероприятия одного меня не отпустит. Валечка, узрев мою травму, предположил:
– А вдруг она больная, и ты взбесишься?..
– Тогда пристрели меня при первых признаках водобоязни, – сказал я и полез под душ.
Александр Сотник. Судные дни. Роман. Глава «УКУС ПЬЯНОЙ ВЕДЬМЫ».
Страница 17. <предыдущая> <следующая>