Ночь. Часа три. На кухне типовой панельной квартиры, в углу, белеет высокая башня нового холодильника. Завезен он сюда совсем недавно и в лунной тишине мечтательно ностальгирует о заводе, где он родился, о путешествии по железной дороге и на грузовиках, о складах, куда забрасывала его судьба и где он плотно, бок о бок, стоял с такими же, как он, высокими красавцами, одетыми в картонные коробки. И вот в конце концов нашелся угол, где ему, скорее всего, и придется провести свою долгую жизнь.

- Эх! - вздохнул он агрегатом, вздрогнул и тихонько заурчал, нагоняя холод во внутрь себя. - Эх! Вот, если бы… А тут!.. Ну, да ладно….

Из щели выскочил тараканчик и отвлек нашего философа. Знаете ли, такой тараканчик подросток. Похожий на коричневенькую бородавочку с усиками. Но шуструю бородавочку. Насекомое пробежалось по полу между крошек, обильно рассыпанных по полу, - вчера к хозяевам пришли гости, был пир горой, и убираться никому не захотелось. Все отложили до утра. Таракан растерялся - сложно было что-то выбрать одно. Пробежал еще раз по кругу, пробуя всего понемногу, и вдруг остановился, шевеля усиками. Задумался, быть может, впервые в жизни.

- Как же так? Ну, а что если по другому? Не всю же жизнь так вот… Тогда что? А? Вот то-то и оно. И тогда…

Не успел домыслить. Вспыхнул свет. Тараканчик шмыгнул под холодильник. Вошел хозяин. Невысокий толстяк с пролысиной на темечке, с нецензурным выражением лица от выпитого на кануне и в больших семейных трусах ядовито-зеленого цвета с веселыми розовыми цветочками по полю. Почесался под мышками и в других доступных местах. Ухмыльнулся: “Пусть моется тот, кому лень чесаться” - гоготнув, наполнил стакан холодной водой из-под крана и жадно, захлёбываясь, выпил. Подошел к холодильнику. Открыл. Мутно уставился в освещенные внутренности. Искал пива или рассола. Не находил. Холодильник терпеливо ждал, от напряжения слезилась внутри задняя стенка. Наконец не выдержал и почему-то женским голосом на малороссийский манер заявил: “Будь ласка! Зачени холодильник!”. (Холодильник был из новейших и мог, кроме всего, еще и говорить). Мужик вздрогнул: “Вот зараза! Чтоб тебе!” - испуганно закрыл дверцу. Неразборчиво выругался. И, глядя на белую эмалевую стенку прибора, тоскливо подумал:

- И так вот всегда! Как что, так беги, чини, доставай. Деньги отбирают. А тут только попробовал, и сразу по рукам!.. Бабы, что, даже не знают, как гвоздь-то забить, но зато уж точно знают - куда. И не дай бог что! И ведь опять я буду виноват. Эх, жизнь!.. Заначку, кажется, вчера с горяча пропил. Кто за водкой-то еще-то бегал?.. Не помню. И зачем это все… А-а-а!.. Да ну их всех!..

Махнув на все рукой, вышел, выключив свет. Проскрипел половицами. Хлопнул дверью туалета. Зашумела вода из бочка. Заскрипела кровать. Улегся и сразу захрапел.

Холодильник, вздрогнув, отключил агрегат и тоже задремал. Разбудил его топоток быстрых босых ножек. Вбежал мальчишечка - сынок хозяев. Открыл холодильник. Нашел оставшийся от вчерашнего пира кусок торта и коробку с соком и захлопнул дверцу. С трофеями подошел к окну. Жуя, восхищенно уставился на яркую высокую луну. Размечтался:

- Вот если бы, вот так! Вот здорово бы было! А там сразу тр-р-ах! Ж-ж-ж! И направо, потом налево, и дальше, дальше, вверх! И, конечно, Валерку с Дениской взять. Вот бы Ленка согласилась, да как к ней подойдешь? - Сладко задумался. Постояв, почесал ногу об ногу, загрустил. - Ну, да где тут! Разве кто разрешит. А скоро контрольная… И ведь никто… Ну хоть кто-нибудь! Обидно все это… - легко вздохнул. На одной ножке запрыгал к себе. Юркнул под одеяло. Посучив ногами уютно и тепло устроился и заснул, досматривая сны с эти самым: “Тр-р-ах! Ж-ж-ж! И налево…”

Снова наступила тишина. Холодильник, поерзав, включился, заботливо поддерживая необходимую температуру. Без натуги, мягко заурчал, подремывая.

Прошло некоторое время. Послышалось легкое шуршание. Снова блеснул свет в туалете. Зашумела вода. Плотно шагая, в кухню вошла хозяйка. Маленькая женщина отцветающих лет, весьма миловидная и привлекательная той уютной домашней мягкой полнотой, о которой говорят: “Баба ягодка опять”. На ней была ночная рубашка из мягкой ткани кремового цвета с голубыми васильками. Подошла к крану. Попила воды - тоже вчера неплохо выпила винца, пела песни. Пошевелила груду грязной посуды в раковине, тяжко вздохнула. Заглянула в холодильник. Хозяйской рукой подвигала содержимое. Достала кефир. Подавляя похмелье, жадно приникла к коробочке со сладко-кислым напитком. Холодильник деликатно ждал, когда женщина насытится. Он уважал хозяйку, зная, что именно по ее настоянию и был куплен. Она ведь любила его и гордилась им. Часто нежно поглаживала белые гладкие стенки. Ждать-то он ждал, но всему есть предел, и холодильник теми же словами, что и для хозяина, попросил закрыть дверцу. Женщина ойкнула. Басом, в полголоса выругалась. Заявила: “Потерпишь!” - и, быстро закрыв холодильник, отправилась к себе. Походя мимо трюмо, что стояло в коридоре, взглянула в зеркало. Отшатнулась, увидев жуткое отражение своего лица, покрытого питательной ночной маской. Хихикнула. Кокетливо поправила что-то в волосах. Недоуменно повела бедрами, как это могут делать только женщины. Прошептала:

- Жизнь проходит!.. А что могло бы быть! А все этому подлецу... Напился вчера. Полез с нежностями. А морда пьяная. Да и сил-то уже мужских почти нет… Бедняга… Жалко его, стареет. Вот и лысина… А был-то, о-ё-ё! А я, видно, ничего, коль тянет старого козла… Да и Борисыч, старый пень из соседнего отдела, конфеты приносит…

Да ну их всех… А жаль… И вообще женщины все могут, только некоторые стесняются, - хихикнула, - а жаль, вот если бы… Диван бы новый купить… А тут, ну да ладно, ну и пусть!… - сладко вздохнула. Шмыгнула в свою комнату, заскрипела кровать, пробасил муж, пошептались, и снова стало тихо.

В окне забрезжил рассвет. Глупый давешний таракашка быстро пробежал к себе домой, прихватив по пути крошку хлеба для подружки - такой же коричневой кокетливой “бородавочки”.

Вдруг на стене что-то захрипело, закашляло, шесть раз пропикало и грянуло музыкой. Проснулось радио! Под мощную музыку приемник решительно сообщил: “Россия - священная наша держава! Россия - любимая наша страна!..”, - и старательно допел весь гимн до конца, не обращая ни на кого специального внимания, а затем что-то неразборчиво забормотал. Холодильник вздрогнул и решительно заработал. Говорящий ящик долго бурчал и пел в одиночестве. Иногда обращался к холодильнику, но тот только тихо урчал да вздрагивал отключаясь.

Часов в десять вошла, “дыша шелками и туманами”, девушка - старшая дочь. В легкой короткой полупрозрачной рубашке с кружевами, она явилась как ангел небесный. Ножки девушки были длинны и стройны. Упругие молодые груди поднимали легкую ткань, через которую просвечивали розовые соски. Сама богиня утренней зари - Аврора явилась миру.

Холодильник задрожал от восторга - он обожал и боготворил красавицу. Именно она своими нежными ручками обмывала его ароматными моющими средствами снаружи и внутри, доставая самые интимные места его, и этим приводила агрегат в восторженный экстаз. Обтирала его насухо мягкими тряпками. Украсила яркой наклейкой. В общем, холила его всячески. При этом напевала звонким голоском что-то очень нежное и приятное. Железное сердце прибора наполнилось нежностью.

Чаровница, легко вздохнув, заглянула в холодильник, достала холодное молоко. Стала пить его мелкими глоточками и вспоминать вчерашний вечер. Сердечный дружок после уроков (она, окончив институт, работала первый год учительницей в школе) увез ее к себе, и пробыла она там заполночь, благо родители сами гуляли “до первых петухов” и не обратили на дочь внимание. А любовник был нетерпелив, горяч, нежен, изобретателен. От сладких воспоминаний щечки ее покрылись жарким румянцем, черные глаза заблестели.

- Ах, - вздохнула обольстительница. - Ах, милый “мерзавец”. Обманет… И правда, ведь нет ничего хуже, чем обманывать женщину… - снова вздохнула. Хитровато сощурившись, стрельнула глазками, - но нет ничего приятнее, когда это получается. И это точно - факт! Мужчина - лучшее, что смогла придумать природа специально для женщины! И вообще, почти сорок миллионов человек занимаются ЭТИМ по ночам. - Нахмурившись, задумалась, - наверное, все-таки любит… Сережки подарил с бриллиантиком, такие милые… - улыбнулась лукаво, - сделать женщину счастливой легко, только дорого…

Звонко рассмеявшись, летящими шагами ушла в ванную комнату. Донеслось журчание воды, легкий звон скляночек с кремами, аромат различных снадобьев, коими красавицы достигают своей “боевой” формы. Нимфа при этом напевала: “Очи черные, очи жгучие, и “max factorom” удлинючие”…

Ну, что тут скажешь?.. В кухню вернулась красавица - “ни пером описать, ни …”, ну, и так далее. Весело, со звоном занялась мытьем посуды. Шум разбудил хозяйку дома. Войдя, она сладко, во всю ширь, зевнула, почему-то с грустной усмешкой переглянулась с дочерью и также занялась уборкой. Что-то тревожило наших богинь, чего-то они ждали...

Проснулся хозяин. Шумно повозился в комнате, передвигал тяжелое, чем-то хлопал и звенел. Грузно прошел в детскую. Послышался его бас и звонкий голосок сына, возня. И вот в кухню, животом вперед, торжественно явился “сам” вместе с сыном. Мужик глуповато и смущенно улыбался мятой небритой физиономией. Мальчишечка восторженно глядел не него снизу. Старший держал в руках большую хрустальную вазу с букетом белых прекрасных хризантем, хоть и слегка помятых, видно прятали их где-то, а малец - огромную яркую коробку шоколада.

- С праздником 8 марта! - нестройным хором заявили мужчины и зарделись от смущения.

Солнце ярко, по-весеннему, весело глядело в окно. Холодильник блестел в его лучах и, присоединясь к мужчинам, одобрительно и нежно, чуть слышно, гудел. Прекрасный весенний праздник во славу прекраснейшего из прекрасного - женщин - начался!

С праздником вас, милые, желанные, обворожительные женщины! Будьте счастливы!

Ура-а-а!!!