На Главную
Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное

 


Интервью с Эдмундом Шклярским

 

     

      1. Представление.

Эдмунд Шклярский

      5 июня 2002 года с 12:30 до 13:30 лидер группы "Пикник" Эдмунд Шклярский дал интервью в прямом эфире "Радио-Стиль" (г. Владимир). "Новая Литература" предлагает вам озникомиться со стенограммой беседы с любезного разрешения самого Э.Шклярского и руководства радиостанции "Радио-Стиль".
      Беседу ведут:
      Эдмунд Шклярский,
      журналист Вячеслав Ахмедяров (по тексту "В.А."),
      ведущий прямого эфира Александр Даль (по тексту "А.Д."),
      и радиослушатели, позвонившие на передачу.




      2. Как это было.


      В.А.: Сегодня у нас в эфире легенда русского рока, музыкант с 20-летним стажем, один из основателей и главных участников группы "Пикник" Эдмунд Шклярский.

      Э.Ш.: Ура, спасибо.

      А.Д.: Ну, стаж-то, наверное, побольше?

      Э.Ш.: Название группы появилось в конце 70-х где-то между городом и деревней, когда группа играла на танцах, а жизнь свою мы отсчитываем от 82 года.

      В.А.: Ваш личный музыкальный стаж?

      Э.Ш.: Мой первый крик или первые аккорды на гитаре? Мне было 8 лет, и мы с братьями требовали от родителей купить гитары. Тогда и началось.

      В.А.: Что представляла собой рок-тусовка в конце 70-х - начале 80-х годов?

      Э.Ш.: Дело в том, что такого слова как "тусовка" не существовало. Да, к счастью, и многих других слов, "проекты" или что-то подобное. Все происходило постепенно. Зачем-то ребята покупали гитары или выпиливали их из столов, зачем-то записывались, не зная, кому это будет надо... Все это делалось исподволь и постепенно.

      В.А.: Что толкало людей на занятия такой музыкой, которая в нашей стране не очень-то и приветствовалось? Подражательство? Или... "Пикник" - один из немногих, кто сразу ориентировался на русскоязычный рок?

      Э.Ш.: Возражу. Потому что как раз магнитофон был единственным учителем, а на магнитофоне были записаны как раз англоязычные группы, другого не существовало. Все учителя были записаны на бобины. Все ориентировалось на английский. Другого не было. Другое дело, что потом оказалось, что петь можно не только на английском. Я знаю польский и сначала пытался петь по-польски. Язык воспринимался как еще один инструмент. И что ты там поешь - совершенно не важно. Потом оказалось, что это может быть и важно, что можно петь и по-русски.

      А.Д.: Сегодня Вы наблюдали за футбольным матчем, где на Чемпионате Мира наши выиграли у Туниса? Вы - футбольный болельщик?

      Э.Ш.: Я являюсь болельщиком исключительно Чемпионатов Мира. Смотрю и болею только на это время. И в этот момент я не то что раздваиваюсь, я расчетверяюсь, потому что мне нравится больше всего футбол латиноамериканский, ну или итальянский. В том числе я болею за своих и наполовину за поляков. Но шансов у наших... В этом матче им повезло, я считаю. Не люблю квасной патриотизм, когда, например, говорят, что в нашем городе кто-то круто поет - это все местные радости, которые к реальной жизни имеют мало отношения. Есть люди, которые обладают высочайшим классом, и говорить, что этот класс присущ и нашей футбольной команде, я бы не стал.

      А.Д.: Остается ли время еще на что-то еще кроме музыки?

      Э.Ш.: Да времени вообще масса. Можно бездельничать целыми днями, и именно в безделье происходит рождение песен. У нас нет рабочего дня, когда человек садится перед чистым листом бумаги и начинает творить… Были такие порывы и они заканчивались ничем, потому что насильно, как показал опыт, песни не рождаются.

      В.А.: Почему-то считается, что поэзия Эдмунда Шклярского какая-то синевато-черная, несколько пессимистичная, что ли. Почему такое напряженное настроение в вашем творчестве?

      Э.Ш.: Город такой, наверное, в котором протекала юность, детство. Отпечаток накладывает город, который на костях. А асфальт это все прикрывает.

      В.А.: Вы это чувствуете?

      Э.Ш.: Не знаю. Ведь есть определенная разница между музыкой свердловской или московской и, скажем, питерской. Она ощущается, ведь источники одни и те же, а место, где вырос, влияет. Может быть, вода еще.

      В.А.: Водка вкусная у вас.

      Э.Ш.: Да, это точно.

      Слушатель: Хотелось бы узнать насчет Вашей религиозности и что вы вкладываете в свои тексты. Отношение команды и что вы сегодня будете петь на концерте?

      Э.Ш.: Начну с конца. Поскольку в городе мы не были очень давно, то это будет компиляция из всех альбомов, которые были написаны до сего момента. Что касается религиозности, то это вопрос, который я не очень люблю. На мой взгляд, это не стоит выносить на суд публики. По рождению каждого ребенка записывают в какую-то веру. Моя семья ритуально до сих пор отмечает католические праздники. Другое дело, что мое мироощущение смешанное. И восточного, может быть, даже больше, чем другого.

      В.А.: Своя религия у каждого рождается на перекрестке многих религий?

      Э.Ш.: Наверное, да. А что касается текстов, то было бы странно, если бы я сам ставил себе оценки. Другое дело, что всегда ставится задача пригласить слушателя подумать в определенном направлении. А куда заведет дорога в этих размышлениях конкретного человека - этого, к счастью, мы не знаем. Но никаких конкретных рецептов у нас нет, поэтому мы и приглашаем к совместному размышлению.

      В.А.: К размышлению о том, что волнует лично Эдмунда Шклярского?

      Э.Ш.: Ну, а лично меня волнует исключительно внутренний мир человека. Другое дело, что он постоянно трансформируется, но тема эта одна. Это не наполненные прилавки и не какие-то политические дела, которые мне совершенно по барабану. Мне кажется, что за время существования человека он не претерпел никаких цивилизационных изменений, а если они и были, то, может быть, он стал еще хуже, но не в коем случае не лучше.

      А.Д.: То есть Вас конъюнктура совершенно не интересует?

      Э.Ш.: Я имею ввиду, что необходимо говорить понятным языком.

      А.Д.: Ну, а для того, чтобы продвинуться, нужно ли писать, например, о колбасе, т.е. на потребу дня?

      Э.Ш.: Нет, это как раз верный способ себя уничтожить. Когда мы только появились, был расцвет дискотек, и нам советовали: "Ребята, зачем вы пишите такие песни? Пишите песни быстрые, танцевальные". Но тех, кто это советовал, как и тех, кто пошел по этому пути - их не осталось. Так что мы из чувства самосохранения выбирали свою дорогу, решив, что в противном случае мы в тот же момент мы не будем нужны ни тем, кто нам советовал, ни себе.

      Слушатель: Помогаете ли лично вы и группа "Пикник" начинающим группам?

      Э.Ш.: Помешать - можем. Хотя и помешать не можем. А помогать - никому не помогаем, поскольку это отдельное дело, а среди нас нет менеджеров. Конечно, мечта любого коллектива - встретить своего Эпштейна. Но он был едва ли не один вообще в истории, и единственное, что мы можем пожелать начинающим музыкантам - меньше слушать критиков. Потому что критики, как правило, ставят неправильные ориентиры, и если ты по ним пойдешь, возвращаться иногда уже будет поздно.

      В.А.: Восприятие искусства субъективно?

      Э.Ш.: Наверняка.

      А.Д.: А реалии дня?

      Э.Ш.: А реалии дня искажены. Скажем, в студии сидит сейчас пять человек и каждый готов до хрипоты отстаивать свою точку зрения. Но только жизнь покажет, кто из нас прав. В данной ситуации в споре истина не родится. Только жизнь может показать, что было правильно, а что - нет.

      В.А.: То есть жизнь ставит оценки вечным ценностям?

      Э.Ш.: Конечно.

      В.А.: Кто у Вас лично был кумиром в 70-е - 80-е годы, кого вы больше всего любили из представителей западного рока?

      Э.Ш.: Кто появлялся, того и любил. Первые были Битлы, Роллинги, Энималс, дальше, если нарушу хронологию - Джимми Хендрикс, Крим, Лед Зеппелин, Джетро Талл… Обычный набор.

      В.А.: Что-то из их творчества для себя Вы взяли?

      Э.Ш.: До сих пор что-то берется без зазрения совести.

      А.Д.: Что-то записывается на подкорку…

      Э.Ш.: Есть какой-то фильтр, который трансформирует все происходящее, но заряд был дан настолько мощный, что никуда от него не избавиться.

      А.Д.: Да и не нужно, наверное, избавляться от традиций?

      Э.Ш.: Да и не хочется.

      В.А.: Над чем Вы сейчас работаете?

      Э.Ш.: Сейчас мы гипотетически думаем над сценографией новой программы. Наверное, она будет называться "Говорит и показывает". Хочется сделать концерт зрелищем, насколько это получится. Жизнь, опять же, покажет.

      В.А.: В 78-м году "Пикник" успешно сотрудничал с самодеятельным театром Ленинградского политеха на постановке "Слова о полку Игореве"…

      Э.Ш.: Мы сидели в яме и играли под студенческое танцевальное действо. Насколько помню, я играл на органе.

      Слушатель: Честно говоря, я не фанат "Пикника" и вообще не меломан, но под песню "Пущенная стрела" я замираю. Не могу выразить словами, какое сильное впечатление она на меня производит. Расскажите, пожалуйста, как эта песня возникла, ее историю.

      Э.Ш.: Наверное, каждая песня пишется под впечатлением от чего-то определенного. Тогда была прочитана книжка "Так говорил Заратустра", и вот какие-то мотивчики и проникли в эту песню.

      В.А.: Кто-то сказал, что если объяснить любое стихотворение, оно умрет…

      Э.Ш.: Да вообще-то и ни к чему. Стоит разложить любое явление - от него останется только труха, но ничего мы не объясним.

      В.А.: Что для Вас рок? "Эгегей-хали-гали" или нечто более глубокое и серьезное?

      Э.Ш.: Я уже сказал, что, к счастью, когда мы начинали, не было многих слов, в том числе и слова "рок". Была просто музыка, которой доселе мы не слышали. Эта была даже не музыка, а некая химическая субстанция, которой не хватало молодому растущему организму. Когда человеку, например, не хватает кальция - он ест мел. То есть присутствовало ощущение, что этого нет, а это тебе необходимо. А слово "рок" появилось уже тогда, когда это перестало быть таким интересом. Просто тем же критикам само явление надо было как-то определять. 62-й год, первые впечатления. А все, что я слушал по радио, выходило под эгидой поп-музыки. Был там и Том Джонс, и Лед Зеппелин, и Демис Руссес в одной каше. То есть музыки для широкого пласта людей.

      А.В.: А что за радио? "Голос Америки"?

      Э.Ш.: Нет, это была какая-то венгерская радиостанция. Слов я не понимал, но музыка была очень хорошая.

      Слушатель: Не секрет, что у каждого из вас есть семья. Какую роль семья играет в вашем творчестве?

      Э.Ш.: Семья у каждого является невольным слушателем и критиком происходящего. А больше семья никакой роли не играет. Логичнее было бы спросить семью, какой дискомфорт (или наоборот) доставляет ей присутствие в ней музыканта. Я не думаю, что семя должна участвовать в творческом процессе. Скорее не мешать, но не участвовать.

      В.А.: А у Вас есть вещи, написанные под влиянием чувств к Вашей жене?

      Э.Ш.: Нет, это все собирательный образ из фантазии. Такого человека в природе не существует. Прототипом является образ вымышленный.

      В.А.: А какие это песни?

      Э.Ш.: У нас не так много "русских лирических". "Великан" - первая песня, "Глаза очерчены углем", "Твое сердце должно быть моим", "Дай себя сорвать"…

      В.А.: Давно хотелось задать такой вопрос авторитетному рок-музыканту. Каково Ваше отношение к развитию музыкальных технологий. Что потеряла, а что приобрела серьезная рок-музыка с компьютеризацией и приходом новых технологий? И что потеряли или приобрели слушатели, когда вместо старого доброго винила им предложили такую штучку (CD), на которой даже и лэйбл-то не напечатаешь?

      Э.Ш.: Тот, кто никогда не держал в руках пластинку, ничего не потерял. А тот, кто держал - наверняка потерял. Художники, оформляющие альбомы… Например, альбом Santana "Black Magic Woman". На развороте все можно посмотреть, а когда все это в размере 12 на 12, то смотреть уже нечего - просто рябит в глазах. А что касается шибко продвинутых меломанов, презирающих цифровую технику, у которых стоят сумасшедшие дорогостоящие виниловые проигрыватели, у которых есть пластинки за 60 долларов… Не знаю, вернется ли это все. Я думаю, не вернется. Но это не отмирает в мире.

      В.А.: А что касается лично вас как автора песен, исполнителя, культуртрегера… В смысле компьютерных технологий?

      Э.Ш.: Мне кажется, любое творческое начало в музыке, в живописи претерпевает, извиняюсь, что говорю казенным языком, несколько фаз. В том числе фазу революционную. А потом независимо ни от чего она заканчивается. И компьютеры тут не виноваты. Революция прошла, и сейчас благополучно идет использование с помощью тех же технологий того толчка, который был. Но революцию сейчас уже невозможно сделать с помощью чего угодно. Она прошла…

      Слушатель: Я уже в возрасте, и эти вопросы бередят мою душу. Как Вы относитесь к тому, что делают новую аранжировку к песням Отечественной войны? Например, под песню "Враги сожгли родную хату" чуть ли не чечетку отбивают. И второе. Как вы отнесетесь к тому, что кто-то молодой и юный начнет трогать ваши песни и переделывать их на свой лад?

      Э.Ш.: Первый мой опыт прослушивания подобного материала был, когда все исполняли гимн. Честно говоря, не люблю, когда начинается такое ёрничество. По-разному можно делать те же ремиксы, можно и гуманно, а можно и с каким-то ощущением, когда "я такой крутой, а все, что было до меня - это полная лажа". Хотя все предыдущие исполнения намного лучше. Сейчас сделать ремикс так, чтобы его было не противно слушать - это, как мне кажется, довольно сложно. И мне иногда хочется спеть, и, может быть, я спою какие-то песни военных лет, поскольку они мне нравятся. Но хотелось бы сделать это с каким-то другим чувством.

      В.А.: Не следует делать из этого…

      Э.Ш.: Пародию.

      А.Д.: Так, может быть, такая пародия получается невольно?

      Э.Ш.: Тогда не надо этого вообще делать.

      А.Д.: А кто должен остановить человека, который это все-таки делает?

      Э.Ш.: Никто не будет останавливать. Остановить может только потребитель. Ты приходишь и не покупаешь.

      В.А.: Остановить должен собственный вкус и воспитание.

      А.Д.: А если отсутствует вкус, кто это определит?

      Э.Ш.: Худсовет. Методом отстрела. А на свои песни я слышал первый ремикс на "Иероглиф" на украинском языке. Это было в Запорожье, когда мы с их оркестром записывали совместные песни. Послушали - запрещать не стали. Если человеку кажется, что ему это надо как нечто танцевальное…

      В.А.: А если человек проникся этой песней, но ее он спел бы по-другому? Вы позволили бы ему это сделать?

      Э.Ш.: Наверняка каждому музыканту нравятся какие-то чужие песни, и у меня такие есть. Но это чужие песни…

      В.А.: Вы следите за событиями в музыкальном мире, за творчеством ваших коллег?

      Э.Ш.: Честно говоря, нет, поскольку вообще наша жизнь подразумевает индивидуальный путь развития. Мало того, что первоисточники находятся на чужой территории, не хватало еще, если все начнут вариться в собственном соку.

      В.А.: Какую песню из произведений ваших коллег по рок-цеху вы хотели бы написать и жалеете, что это сделали не вы?

      Э.Ш.: Если только спеть, то что-то русское народное. Например, "Полюшко-Поле", "По долинам и по взгорьям" или "Любо, братцы, любо". Когда-то услышал, как Бичевская поет - мне показалось, что это шибко хорошо.

      В.А.: Как Вы считаете, перевод народных песен на современный лад, как это делает та же Жанна Бичевская в русле ирландских баллад, - это хорошо?

      Э.Ш.: Могу отвечать только за себя. Мне нравится. А возвращаясь к "Полюшку-Полю", то эта тема волнуют не только тех, кто родился в России. Когда приезжали Дип Пёпл - ее исполняли, Джефферсон Эйрплейн 20 или 25 лет назад вставляли ее в свои произведения.

      В.А.: Напомню, у нас в эфире Эдмунд Шклярский - легенда русского рока…

      Э.Ш.: Не ругайтесь, пожалуйста.

      Слушатель: Какая книга произвела на Вас наибольшее впечатление в жизни и повлияла на творчество? Как Вы относитесь к тому, что музыка для кино стала сложнее, чем сами фильмы, к возросшей популярности саундтреков?

      Э.Ш.: Книг, которые как-то повлияли, не так много, штуки две-три. Первая книга - коротенькая "Дао Дэ" Лао Цзы, которая присутствует желтым фильтром. И метод написания оттуда был почерпнут. Это попытка закольцевать, создать внутреннюю жизнь песни с помощью закольцованных слов, чтобы она как-то вращалась. Вторая книга, я уже говорил, "Так говорил Заратустра". Другие книги - меньше. А что касается саундтреков, то это коммерческие крючки, которые используются вовсю. Ведь проще, наверное, рекламировать какую-то песню, крутить ее как клип. А потом, в том числе и на этой волне, автоматически рекламируется и фильм. Такие коммерческие ходы просчитаны, наверное, на сто процентов.

      А.Д.: Эдмунд, а если у "Пикника" будет возможность сделать саундрек к какому-нибудь фильму?

      Э.Ш.: Мы стараемся не жить в мире фантазий применительно к реальной обстановке. Когда предложат, тогда будем думать.

      В.А.: Но в начале беседы, когда говорили о свободном времени, Вы сказали, что творчество заказать нельзя…

      Э.Ш.: Нет, ну почему нельзя? Запросто. Конечно, хорошую вещь заказать сложно. А вещи, скажем "в духе", но не лучшие - можно. Например, песню "Праздник" мы писали по заказу. Самих себя. Нам представилась тогда возможность поучаствовать в программе "Кружатся диски", и там нужна была песня с неким налетом праздничества. Песня "Праздник" родилась тогда. Этот заказ для самих себя был выполнен, и до сих пор эту песню мы поем, хотя для нас она не является такой-растакой самой лучшей.

      А.Д.: Для кого проще писать на заказ - для себя или для кого-то другого?

      Э.Ш.: Это вещи, конечно, разные, хотя, говоря словами Кашпировского, какая-то установка все равно стоит. Допустим, я пишу песню медленную на такую-то тему. Как правило, все равно пишешь, отталкиваясь от какого-то словосочетания.

      В.А.: Грубо говоря, если Вам предложат написать звуковой ряд или оформить своей музыкой фильм, вы сможете это сделать? Именно на заказ.

      Э.Ш.: Наверное, да. Вот, скажем, снять фильм или поставить спектакль - мне кажется, задача непосильная. А музыку написать - вполне реально.

      В.А.: Но Вы для фильмов пока не пробовали работать?

      Э.Ш.: Нет, это другой совершенно мир, мир кинематографии. Хотя некоторые альбомы мы писали как раз на "Ленфильме" и это помещение нам до боли знакомо. Кстати, недавно его обокрали на 250 тысяч долларов.

      А.Д.: Что послушаем из нового на прощание - "Герой" или "Фиолетово-черный"?

      Э.Ш.: Наверное, "Фиолетово-черный".

      В.А.: Последний вопрос. Ваше творчество критики относили к нео-романтизму. А они считают, что время нео-романтизма ушло. Остаетесь ли Вы в душе романтаком, не озлобились ли Вы на жизнь?

      Э.Ш.: Романтизм бывает разным. Например, альбом "Вампирские песни" навеян мрачноватой романтикой после просмотра фильма "Дракула".

      В.А.: Американского?

      Э.Ш.: Нет, старого черно-белого, древнее древнего. Восторженная романтика меня всегда раздражала, и восторженными романтиками мы никогда не были. А вот какая-то средневековая романтика присутствует.



     
Интервью стенографировал Игорь Якушко, 05.06.02

 



 

 


Рассылки Subscribe.Ru
Подписаться на NewLit.ru

 
 
 
 
 
  Интересные биографии знаменитых учёных, писателей, правителей и полководцев
 

 

Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное
На Главную
  • При перепечатке ссылайтесь на NewLit.ru
  • Copyright © 2001 – 2006 "Новая Литература"
  • e-mail: NewLit@NewLit.ru
  • Рейтинг@Mail.ru
    Поиск