Новости(авторское жизнеописание Лавра Геннадьевича Полуянова, умершего в тюрьме от туберкулеза в возрасте 28 лет. Без комментариев).
1.
Я родился третьим ребенком в крепкой крестьянской семье. Помните присказку: "Старший брат был умный брат, средний был и так и сяк, младший просто был дурак!". Я бы с радостью согласился бы на роль, отведенную этим бесконечно гениальным поэтическим опусом, если бы не маменька царство её небесное не успела произвести на свет еще троих ублюдков.
Умирая, она позвала меня к своей постели и сказала:
"Сынок. Я вижу, что ты груб и жесток. Твои старшие братья нежнее и мягче тебя, но они уже далеко. Я оставляю тебе трех моих детей. Мой тебе наказ: не бросай их, не дай им стать пройдохами и наркоманами, следи за ними как отец, (папочка - кизел сраный был у нас алкоголик - прим. автора), как подлинный отец. Ведь они твои братья. Сделай их настоящими людьми, но не такими жестокими и безжалостными как ты!".
Вскоре после этих бесконечно трогательных слов моя драгоценная мамуля с чувством выполненного долга отправилась на небо. Не знаю, хорошо ли её там, но видит Бог (ой, прости меня боженька!), ад я предпочитаю гораздо сильнее.
Однако если хоть что-то я любил в своей человеконенавистнической жизни, и если хоть что-то и могло еще остановить мои страстные и неудовлетворенные желания, так это только поцелуй мамы. Так что мой внимательный читатель, я был вынужден, именно вынужден выполнить последнюю просьбу моей родительницы, превозмочь свое истинное "Я" и заставить себя служить её последнему слову.
Мой внимательный читатель, ты, наверное, спрашиваешь, а что стало с моими старшими братьями? А ничего достойного истории. Один из них - Игорь был спецназовцем, поехал в Авган убил сотню духов и сгинул под советской же бомбой, аминь. Он научил, правда, меня убивать людей, не причиняя им боли и страданья. И именно эти уроки оказались для меня самыми полезными в моей недолгой, но нервной жизни. Средний - Степан, стал фермером, завел коровник, начал строить дом, и получил по черепу рессорой от трактора "Белларусь" от какого-то жутко завидующего ему селянина. В последствии я нашел этого селянина и перекрыл ему кислород, когда тот был пьян. Видит Бог эту смерть, я не считаю убийством, это была всего лишь моя первая детская шалость, а маленькая месть всей утомительной скуки деревенской жизни. Совершив впервые подобный акт, я задумался моим детским мозгом, и пришел к парадоксальному выводу, что как нестранно дважды принес пользу всему человечеству: я покарал грешника и я помог грешнику избавится от страдания жизни! Проанализировав свои мысли, я тогда понял всю жизненную необходимость умерщвлений, тех, кто не достоин существования и недостоин самого своего рождения. Но об этом потом...
Вернемся к ситуации, когда я стою в моем стареньком родимом гнездышке и читаю молитву над телом маменьки усопшей, но оставившей мне свой наказ. Что я могу сказать тебе мой внимательный читатель. Аппарат по производству слез у меня был отключен еще при рождении. Но я плакал в душе... Я ловил эти драгоценные черточки и плакал... Мне было четырнадцать лет. Рядом стояла родня, от которой меня всегда тошнило, и она пила, жевала, причитала и охала. И тогда я попросил водки! Я выпил водку и сказал:
"Маменька, я пройду через огонь и воду, я пролью реки крови и океаны зла и ненависти, но выполню твой зовет. Я сделаю из моих младших братьев настоящих ЧЕЛОВЕКОВ, каждый из них будет в тысячу раз лучше и воспитание, чем те обезьяны, что стоят вокруг твоего драгоценного тела. И пусть моя душа будет гореть в аду, их души будут рядом с тобой. Аминь".
... тут я получил подзатыльник от "папеньки" и посмотрел на него как на будущий труп.
Затем я покинул собрание родственников, алкоголиков и тунеядцев и отправился исполнять последний наказ моего самого любимого человека.
Прежде всего, я осмотрел моих "баранов". Я выстроил их перед собой.
Старший - Ванька-засранька был десяти лет отроду и ковырялся в носу.
"Это хорошо, что ковыряется в носу - исследовательские наклонности. Плюс!" - подумал я.
Средний - лет девяти стоит и дергает себя за кулачек ручкой.
"Это тоже хорошо - подумал я, - у человека чешутся кулаки, положительно, одобряю!"
Младший, - лет семи отроду, стоит и пялится на меня как на бога.
"Ладно, из этого тоже, что-то выйдет, посмотрим" - подумал я и закончив, таким образом, осмотр малолеток направился к папеньки, который уже был "добрый", "любящий" и "нежный".
Когда я вошел к нему в "бухальню" кореша папеньки медленно и тихо убрались восвояси как крысы прихватив остатки поила. У родителя, таким образом, осталась только одна недопитая бутылка сивушного пойла, которую он обнял как "любимую жену".
Я уставился на него своим внимательным детским взглядом и толкнул такую речь:
"Драгоценный родитель, ты слушай меня внимательно козел сраный, не перебивай и не пей. Поставь бутылку, я не хочу, чтобы ты сдуру полез на меня с "розочкой" и мне пришлось бы тебя убить. В общем, дела такие. Я ухожу. Жить с тобой, пока ты дышишь и воняешь невозможно. Извини, я забираю все твои деньги, мне они гораздо нужнее, чем тебе. Еще, мама мне сказала, перед... кончиной, вернее наказала присмотреть за моими младшими братьями. Я это сделаю. Я возьму их с собой и научу жить. Ты их можешь научить только пить. Так что с сегодняшнего вечера я их подлинный отец, а не ты!"
- Вха! Ха! Гха! Мха! - задумчиво произнес папа и попытался что-то исполнить в порядке дискуссии.
Я аккуратно парализовал (как учил меня брат Игорь) ему руку, вырвал бутылку, а затем положил, еще теплого на койку и имитировал "тяжелое алкогольное отравление с летальным исходом". Затем я хлебнул его сивухи и, сплюнув немедленно её на пол, произнес.
- Ну все, до-свидания. До скорой встречи в аду. Спасибо за заботу тепло и уют. Меня другие деяния ждут!
... и вышел из "отчего" дома.
Затем, прежде чем поджечь эту хибару, я собрал все деньги и все, сколько-нибудь стоящие вещи, что были в нем. Вывел моих "овечек" и самый маленький - Мишутка опустил факел.
Так мы совершили ритуальное прощание с тем, к чему никогда не вернемся!
2.
Три вещи меня раздражают: первая - тупые люди, вторая - плохая выпивка, третья - отсутствие денег. Все остальное я могу стерпеть, даже не морщась, но это?
...это я только могу терпеть...
Я не порчу свой язык матом. Великий русский язык имеет достаточно слов, чтобы выразить бесконечную ненависть к происходящему. Я всегда говорю просто и абсолютно обыкновенно. Таков мой словесный стиль. Что я могу сказать об этом трехглавом драконе моей ненависти?
Тупые люди, - с этим я постепенно смирился. Хотя в какой-то момент я чувствовал, что никак не могу удержаться от убийств. Но я обуздал свою природу и сказал себе: "Ни одного больше мертвеца вплоть до совершеннолетия, моего совершеннолетия!"
Плохая выпивка? Я досконально изучил питье в самом начале моего жизненного пути, чтоб не ошибиться в последствии. Я всегда пил только самое хорошее из того, что мне могла предложить фортуна.
А вот, что касается денег... Денег мне всегда не хватало.
После ритуального сожжения "старого мира" я собрал все ценные вещи, которые вынес из дома и немедленно обратил их в деньги через моего старого друга убийцу и вора Вадьку Полкана - грозы двора уважавшего меня и беспрекословно подчинявшегося. Затем силами шпаны я собрал дань со всего села и заставил местного дядю Ваню - участкового, вернуть мне мой давнишний долг с процентами. Деньги через залетного фраера и хапугу майора МВД Валентина Геннадиевича, приходившегося мне родственником по материнской линии я обратил в доллары по тогдашнему, еще смешному советскому курсу и, собрав всю деревенскую молодежь, произнес речь достойную воспоминания и содрогания. Я сказал:
"Мои соотечественники, молодые и сильные. Вы родились в страшное и лихое время в грязной и несчастной стране. Вы были рождены тупыми как выпитые бутылки родителями. Постарайтесь же не выпить себя так же как они. Найдите себе каждый свое занятие по душе и похороните все ваши страхи. Я ухожу. Но видит Бог, я вернусь. Я вернусь скоро. И пусть, когда я снова ступлю на эту несчастную и многострадальную землю, меня встретят не покосившиеся заборы и свиньи в лужах рядом с алкоголиками, а свежие краснокирпичные стены строящихся коттеджей и казино под названием "У Лавруши". Помните, если есть на земле еще что-то святое, то тянитесь именно к нему. У каждого из вас должно быть, что-то, что заставит вас жить и творить пусть не добро, то хотя бы зло. Каждый из вас достоин большего и получит большее! Я вернусь! Ждите меня и надейтесь. Я вернусь!"
В ответ на мою зажигательную речь раздалось несколько пьяных выкриков типа "вали отсюда на х#й!", которые были, однако немедленно пресечены моими друзьями. Несколько самых маленьких детей заплакало, остальные стояли и смотрели на меня затаив дыхание.
"Я вернусь!" - добавил я, и, бросив взгляд, на бесконечную в своем мироощущении дорогу пошел по ней, погнав свое маленькое стадо из трех глупых "барашков" в неизвестность.
3.
Многие говорят, что я "очень жесток", что я "человеконенавистник и подонок". Мой внимательный читатель, все эти глупые рассуждения происходят от непонимания глубинных и подлинных основ моей души. Я не "жесток". Я на самом деле добр. Добр до бесконечности. Просто до моей доброты надо дойти. А она где-то за горизонтом...
Я быстро воспитал моих "детей" своей, чистой, как молоко матери, заботой и так как каждый из них уже при рождении имел какой-то талант, они нашли себя в этом ужасном и безразличном мире.
Старший - Ванька-Засранька быстро научился шарить по карманам и залезать в форточки. Он приносил мне самый большой доход. Средний - Игнат-Крепыш, как выяснилось, дрался не хуже меня самого. Я использовал его феноменальные способности в случаях, когда надо было собрать дань с сельской молодежи. Самый младший - Тихуня-Мишуня оказался поэтом. Поэтом воровства и мздоимства. Его способности были просто неподдающиеся объяснению. Он работал за двоих старших братьев и подчинял их своей воле. Мда... Маменька конечно старалась, но что-то цельное получалось у неё только с третьего раза.
В итоге очень скоро мне практически не осталось работы кроме банальной "бюрократии".
Приходя в очередную деревню, я первым делом разговаривал с местным "авторитетом", если такой имелся. Договаривался с ним и запускал моих хлопцев. Примерно три дня шло разграбление. В первый день мы обычно вступали в контакт с местной молодежью и после некоторых объяснений давали им понять всю глубину нашей решительности, силы и целеустремленности. Игнат обычно после этого смывая кровь с костяшек своего, безупречного как палица былинного богатыря, кулака говорил:
- Ух, как я ненавижу этих деревенских!
На что я замечал:
- Игнат, будь добрее и мягче. Помни, чему я тебя учил: не бей по роже, бей по точкам, по болевым точкам. Ну хочется тебе по роже, понимаю. На сам видишь - кровь. А за кровью и "маменькины слезы", а там и "папеньки" с топорами колами и ломами, и старшие братья. Нет Игнат крови нам не нужно. Мы не упыри какие-то. Бей на перекрытие дыхания и пульса как я тебя учил. Травмируй им психику!
- Ладно Лавр Геннадьевич - отвечал Игнат, - постараюсь исправиться.
Затем наступала очередь старшего барашка. Он первым делом снимал дань с сельской молодежи, а затем начинал обход деревни, залезая в каждую форточку. Но мой глубокомысленный читатель, мы не были извергами. Мы забирали все только там где "всего" было много: в первую очередь у сельского попа или в самом начале у председателя кооператива. Затем следовали в порядке убывания: участковый, лавочник и фермеры. "Воров" и "авторитетов" мы вежливо обходили стороной, ибо я знал, что такое "беспредел".
Однако не всегда, "авторитеты" были самыми богатыми.
Мой умный читатель, можешь мне поверить, что с самой задрыпаной и жалкой деревни в действительности можно собрать не менее 150 - 200$. Но мы обычно собирали вдвое или втрое больше.
Касательно младшенького, то его я обычно держал в резерве. Он шел туда и тогда, когда не справлялись мои другие помощники, его старшие братья. Сам же я успел ко времени своего совершеннолетия сотворить столько безнаказанного зла, что сам сатана в принципе мог мною гордится.
Однако... О мой читатель, крови тогда за нами еще не было...
4.
Что такое зло? А какая разница! Если что-то является злом для одних, для меня оно будет добром. А если кто-то причинит зло мне, то он сделает доброе дело для всего человечества. Я всегда думал подонок ли я? Да, ты не поверишь мне мой добрый читатель, я думал об этом! И понимал четко и осознано, что я не подонок, уже хотя бы потому, что обижая и обижая сотни человеческих существ, я просто забирал то, что они раньше тем или иным способом забирали у других. Я ел тех, кто тоже кушал. И если мне доставляло это удовольствие, а моим подопечным овцам воспитание и правильную половую ориентацию в будущей жизни, то какой я подонок? Я просто художник воровства, избиения и мздоимства.
Правда, Уголовный Кодекс мы нарушали в основном по мелким статьям, я не хотел, чтобы мои барашки сидели за 102 по 115. Зачистив деревню, мы немедленно сваливали (прям как древнерусские князья!) и отправлялись на отдых в соседний район. Там мы отдыхали, купались в речке, "мелко" обмывали прошедшее дело, иногда снимали девочек (но раз в месяц и без всякого насилия). Позагорав и расслабившись, мы шли в следующий район на следующее дело. Где-то с года два милиция сидела у нас на хвосте, но потом ей стало это не интересно: начался Великий Передел Собственности (ВПС) и наши мелкие проказничества разом отошли на второй план. Вместе с этим ВПС пришли "Короли жизни", и я понял, что масштаб наших деяний надо срочно менять, дабы время пришло и эпоха подвернулась...
Знаешь, о мой внимательный читатель, что больше всего меня забавляло в ту эпоху нашей ранней юности? Ты не поверишь, однажды местный Король жизни (старший опер района) рассказал мне, какие дела в милиции заведены на нашу "братву": два убийства (в районах где мы даже не были!), четырнадцать разбойных нападений (ну клянусь памятью матери нам все отдавали добровольно!), кражи со взломом, тяжкие телесные повреждения, торговлю наркотой, а еще... восемь изнасилований! Причем два случая тоже были с "летальным исходом"... Последний пункт был показался мне особенно интересным. Как и каким образом, мы успевали насильничать в период нашего полового созревания осталось для меня загадкой. Я задумался, а не есть ли это "слава", первая часть легенды, которая сложится в мифы о деянии новых чудобогатырей новой и зловещей эпохи, эпохи не "татарвы" или великого переселения народов (ВПН), а эпохи великого передела собственности (ВПС) не менее пылкой и не менее насыщенной событиями. Что стоит за жизнью ублюдка, который презирает саму жизнь? НО я не призирал жизнь, я презирал недостойных жизни, а это мой дорогой читатель весьма существенная разница.
Итак, изнасилование: я раздел моих хлопцев и внимательно осмотрел их гениталии. Мда... лишь у старшего появилась какая-то неопределенная растительность, что касается самого умного и самого младшенького, то у него все еще только-только начинает формироваться и приходит в норму. Изнасилования... Мда... Чем же мы сумели изнасиловать мозги ментов, если они пришили нам малолеткам такое страшное и мерзкое преступление?
Вообще-то сам я в первый раз переспал уже в шесть лет с моей 16-летней еще когда жил в деревне. Но можно ли считать подобный проступок молодости "изнасилованием"? Нам обоим понравилось, она даже писала мне стихи. Конечно, мы оба были несовершеннолетними. Да и что есть совершеннолетие? Лично я считаю, что уже родился совершеннолетним, а некоторые так и не успевают достигнуть этого прекрасного возраста души даже к старости.
Еще меня взволновал вопрос, а кто ответит за те преступления, которые мы не совершали и которые господа "стражи" наверняка попытаются пришить нам? Неужели грешники так и останутся ненаказанными за все эти убийства, грабежи и изнасилования, за все это зверство и зло, которое они причинили людям? Такие мысли вызвали в моем чутком существе подлинную тревогу за будущее человечества и я решил: раз мне будет суждено провести какую-то часть моей жизни за решеткой, выйдя на свободу, я проведу обязательно свое собственное расследование и найду негодяев! И покараю их жестоким земным судом...
А пока...
А пока нас еще не посадили...
5.
Прошло 8 лет наших методичных скитаний.
Я собрал 128 тыс. долларов и чувствовал себя немного богачей какой-нибудь заразной московской шлюхи. Когда я понял, что ситуация изменилась и когда маленькому Мишутке исполнилось наконец 16 лет, я сказал доверенным мне человекам:
- Так ребятки, пора приниматься за настоящее дело. Хватит ветрености и непостоянности. Пора осесть в этом грешном мире и пустить корни.
И мы приехали в город.
Когда мы приехали в город, я просмотрел свой старенький блокнот и со слезами в душе начал читать его содержимое. Горловка, Шурша, Полевка, Малая Киданка... список разоренных нами деревень... Тех милых уютных и добрых местечек, где побывала и погостила наша юная зондр-команда. Там был список из 142 деревень и небольших поселков городского типа. Мы зверствовали и лютовали в трех областях и в 17 районах.
Начиналось с малого, сначала шли суммы в 50, 70, 75 баксов... Потом пошли дела покрупней, появились сотни, затем были и тысячные дела, связанные как говорят тов. милиционеры с чрезвычайной жестокостью и цинизмом. Самое сказочное и большое дело мы скрутили в деревне Горловка, где правил один Король жизни, точнее водочный магнат. Именно он заплатил самую большую дань нашей команде.
Это было лютой зимой...
Последней лютой зимой в нашей жизни.
Им стал некто Пыряев, бывший зек, сколотивший капитал на слезах и горе людском и страданьях. Он был хозяином единственного в районе завода по производству синюшнего пойла, которое разливал и развозил даже далеко за пределы области.
У него был скромный коттедж с охраной из местной милиции, две сауны, семь автомобилей и пять здоровенный псин на дворе, за колючей проволокой под током и видеонаблюдением.
И когда я увидел этот дворец, этих псин и этих мусоров в охране, я понял, что стану последним чмом на земле, если не сниму шерсть с такого барана!
Подобно Святославу Игоревичу, который, совершая со своей былинной дружиной набег на соседних данников, всегда говорил "Иду на вы (т. е. к вам в гости)!" прежде чем прийти в гости я отправил моему подопечному вот такую записку:
"Пыряев, завтра я буду у тебя. Кто я такой - это уже ты никогда не узнаешь, да это и не важно на самом деле, кто я, просто ты Пыряев пойми простую вещь. У тебя много денег, а деньгами надо делиться. А раз так, если ты действительно хочешь избавиться от меня раз и навсегда, то положи 5000 баксов в то место, в которое я тебе укажу. И спи спокойно, люби жену, расти детей. Но если ты меня обманешь Пыряев... Ты заплатишь больше. Много больше. Столько уже, сколько я скажу.
С искренним уважением,
Искренне завидующий твоему счастью человек".
Эту записку я приклеил к порогу его дома, рассчитывая на честность и доброжелательность клиента, а также на его чувство юмора моего подопечного...
В ответ Пыряев объявил мобилизацию.
Его охрана из числа всей местной ментуры целый день пугала односельчан, гоняя по всему поселку на джипе и мусорском газике, ища автора записки допрашивая и выволакивая людей прямо в самом нижнем белье на мороз. Я понял, что у этого человека нет чувства юмора. Раз он не понимает шуток, значит не нужно с ним шутить, а стало быть, пора... достать ножницы.
О мой добрый и чуткий читатель, видит Бог (о прости меня боженька) я не люблю кровь, я не избиваю моих клиентов до смерти и соплей вперемешку с кровью из носа. Я не ставлю утюгов на -грудь, как показывают в дурацких и глупых фильмах. Я поступаю, как истинный ценитель жизни: когда клиент не хочет со мной работать, я начинаю ему ломать кость за костью, пока не переламываю все до последней, но так, чтобы ни одна капля крови не вытекла из его ран. И переламывая ему кость за костью, я жду, когда совесть и боль, и страданья возьмут наконец вверх над жизненной суетой. И когда это происходит, я даю моему согласившемуся на все клиенту, одну единственную пулю в затылок и забираю то, что мне нужно было от него. Я не проливаю кровь... Никогда...
Я очень терпелив, я могу работать с клиентом если потребуется целую неделю. Может даже больше. Все зависит от настроения и уровня ожидаемого дохода.
Но ладно! Вернемся к Пыряеву.
Наследующий день, после того как Пыряев малость поспрашивал своих односельчан, избив нескольких из них, а парочку увезя на дополнительные допросы в свой замок, я тоже наведался в деревню, прикинулся сельским дурачком (лестником-мотористом) и не спеша за водку и доброту выведал все, что должен был знать про моего клиента, благо жители деревни любили своего барина, боготворили ему и хвастались именем его. Я узнал вчастности, что подопечный сделавший капитал на народном горе был невероятно высокого мнения о своей персоне и держал всю округу в страхе подчинения и рабстве. Его охрана была "вневедомственной". Фактически вся его охрана состояла из одних милиционеров. Он держал у себя людей жестоких, готовых убивать абсолютно безнаказанно, честных и верных своему хозяину, без единой капли лишних мозгов в голове. Мне это понравилось.
Его охрана была предана своему хозяину как свора псов, но что такое преданность? Можете мне поверить, любую даже самую преданную собаку можно заставить служить себе, если у тебя в руке есть кусок сервелата. Собака преданна только тому, кто ее кормит. А если хозяин откинул коньки, то любая даже самая преданная собака, когда проголодается, не побрезгует попробовать плоть своего бывшего повелителя. И не будет испытывать при этом никаких угрызений совести.
Я составил свой план, когда мне рассказали историю про одного городского паренька, который бродил неподалеку от барского трехметрового забора и за это был схвачен "вневедомственной" избит до полусмерти и умер от побоев. Его родители люди образованные и умные так и ничего не добились от прокуратуры и судов. Пыряев выкрутился, даже несмотря на то, что против него были весьма серьезные показания отдельных свидетелей.
На следующий день, купив за ящик водки (пыряевской водки!) бульдозер, мы малость поработали и выкопали небольшую траншею, так, чтобы в нее как раз мог бы влезть пыряевский джип. Траншею мы искусно закрыли травой и снегом.
Затем я немедленно пошел к Пыряевской хибаре и начал методично бродить вокруг нее, всем видом демонстрируя заинтересованность объектом. Как ни странно реакции не последовало. Я побросал в забор камушки, снова побродил. Реакции нет. Тогда затем достал свой первый ствол (тот что позаимствовал год назад у одного моего клиента) и загасил навсегда настойчиво смотрящий на меня видеоглазок... И сразу услышал шум, лай, и стремительное чавканье кирзовок. Мое сердце возрадовалось - свора псов ринулась с цепи!
Через две минуты газик с четырьмя охранниками в синем вылетел из ворот барской конуры и ринулся за мной. Я неспешно пошел от него, неторопливо, то прямо, то в сторону, так, чтобы расстояние не возрастало и не уменьшалось. Как мне это удавалось? Много сугробов, много страшного российского бездорожья и много всяких прекрасных препятствий в виде досок, бурьяна и торосов из сугробов (маршрут я промерял заранее). Из машины то и дело раздавались вопли и мат. Пару раз кто-то выскакивал из нее, показывал мне автомат, а несколько раз выскакивали все и вытаскивали тачку из бурьяна. Я наслаждался и неторопливо шел в сторону ловушки. Когда наконец я вывел их на ровную дорогу, то пересел на мотоцикл и погнал на максимальной скорости в условленное место. Газик ринулся за мной. Несколько раз они стреляли в воздух, я воспринимал это как банальный лай. Наконец, когда я доехал до условленного места, то, набрав скорости, перелетел через ловушку, отмеченную двумя незаметными колышками, и спустя три секунды услышал позади себя шум падающей в выкопанную нами пропасть машины. В туже секунду, пока седевшие в ней псы не поняли что произошло, взревел бульдозер и Игнат аккуратно положил ковш на крышу газика заперев его в яме навсегда.
Мишутка достал канистру с бензином и оросил из нее грешников (несильно конечно, просто показал, что готов их сжечь). В машине затихли. Я поднял мегафон и сказал: "Граждане милиционеры, сдавайтесь! Вход и выход, все перекрыто, двери вашей машины под прицелом!"
- Кто это там гавкает? - раздалось из машины.
- С тобой свинья не "гавкает", а разговаривает МИСТЕР Я! - ответил я, - так что не суетись и не вспоминай напрасно свою маму. Я предлагаю вам решить проблемы по-хорошему!
- А если по-плохому?
- А если по-плохому то в виду особой опасности для нас всей вашей милицейской банды, у меня есть огромнейшее желание живыми вас не брать!
- А щенка своего дашь нам на съедение? - видимо кто-то из них решил пошутить.
- А вот он сейчас вас и зажарит! Одна минута на размышление, время пошло!
30 секунд...
45...
- Вылезать из ямы по одному: автоматы, пистолеты и дубинки на землю! Малейшее движение в сторону рассматриваю, как попытку к бегству стреляю без предупреждения! Первый пошел б@дь! - прорычал Ванька-засранька.
Через несколько минут все четверо охранников стояли передо мной с наручниками за спиной. Их оружие перешло постепенно в руки моих братьев.
- Значит так, - сказал я с расстановкой, - все просто. Ваш хозяин не захотел со мной договориться по-хорошему, теперь он заплатит мне не в два, а в четыре раза больше. Я могу с него взять свои деньги и без вас, оставив ваши бренные тела здесь в этой яме, но я предлагаю вам сделку. Вы помогаете мне, я вам.
- Что это значит? - спросил один из мусоров.
- Вы вневедомственная охрана, вы помогаете вашему Пыряеву добровольно, но незаконно. Почти незаконно. На Пыряева есть дела. Я это знаю. Пыряева пора сажать. Вы получаете процент от сделки и больше нас никогда не увидите. Все законно. Никаких проблем ни с кем и никогда. Поймите, мужики, это ваша работа, это ваш шанс. О подробностях никто никогда не узнает. И никто из вас о нас никогда больше не услышит. Все честно.
Охранники задумались. Я тоже. Все задумались. Все стали мыслителями...
...
Сервелат сработал!!!
Через час, вытащенный из канавы газик, подъехал к дому моего подопечного. Двое охранников остались в лесу, в качестве гарантии заключенной сделки, двое поехали с нами. В "гадюшнике" сидели Игнат и Ваня. Мишутка остался в лесу с нашими "гарантиями", получив мой приказ отправить "гарантии" в рай, если только у нас хоть на секунду возникнут проблемы с договором.
Один из охранников вышел и поговорил с Пыряевым, так, как и было оговорено. Через несколько минут своей бравой походкой хозяина и властелина всего сущего и живого вышел Пыряев.
- Здесь? - грозно-презрительно спросил он, указав жирным крючковатым пальцем на "гадюшник" газика.
- Угу! - ответил охранник-мент.
- Открывай! - приказал Пыряев.
- Те самые, в лес пытались убежать, но мы их догнали, - ответил мусор.
- А где Павел и Сергей?
- В деревню погнали, ищут сообщников.
- Пешком?
- Нет, мы их подбросили.
- Ну ладно, открывай давай! - еще раз приказал Пыряев.
- Сейчас, сейчас, - ответил мусор, подождите Павел Николаевич, одну минутку... - вы арестованы!!!
Пыряев обалдело посмотрел на направленный на него пистолет.
- Ты что? Что за шутка? - удивленно спросил он.
- Ну, здравствуй Пыряев, здравствуй дорогой! - произнес, наконец, я и щелкнул затвором автомата.
В следующее мгновение мои лихие и уже повзрослевшие братья втащили обескураженного и мгновенно почти лишившегося рассудка господина Пыряева прямиком в сам "гадюшник".
И мы неспешно поехали в лес...
Я шел рядом. Судя по звукам, раздававшимся из салона "газика", там шла воспитательная работа. Я быстро определил, что наиболее частыми ударами были удары мордой об пол и ногами по брюху. Удары были не совсем сильные, скорее напоминавшие легкое пожуривание, нежели настоящую ругань.
"Игнат, ах Игнат, сколько раз тебе говорил не бей по лицу, - подумал я, - ну да ладно, это уже проблема наших компаньонов, спишут на сопротивление".
Наконец мы пришли на место.
Пыряева вытащили наружу, он брыкался, орал как осел, пытался доказать свою правоту, но мои крепкие и сильные братья, аккуратно убедили наконец его замолчать. Пыряев долго не мог уловить сути происходящего. Суть происходящего заключалась в нашей сделке с цепными псами, которые решили полакомиться хозяином.
- Итак! - сказал я Пыряеву, - тебе Пыряев не повезло. Сегодня самый плохой день в твоей жизни. Приготовься к самому худшему, и соберись ответить пред страшным судом за все свои злодеяния, ибо перед тобой не беспредельщики и отморозки, а истинно судьи твои.
- Кто мои судьи, кто меня судит? - возопил презрительно Пыряев.
- Народ! - грозно ответил я.
- Какой еще народ, что за бред? Кто вы такие? Откуда взялись?
- Мы твои "защита", "прокурор" и "судья", мы тот самый народ, который ты угнетал и насиловал все годы своего мерзостного благополучия. Мы пришли к тебе, по твою душу и за твои грехи. Настал час расплаты Пыряев.
- Плати сука деньги! - заорал один из его бывших охранником-ментов, и Пыряев все понял.
- Иуды!!! - прошептал он злобно и безнадежно тоскливо.
- Попрошу без оскорблений, - ответил мент.
- Я ничего вам платить не буду, - ответил Пыряев.
Ветер донес до нас смесь запаха леса, жухлой травы, вылезшей их под снега вместе с землей, древесной коры... короче могилы, свежей могилы, самой свежей и самой желанной для нашего подопечного.
- Хорошо, - сказал я, - в таком случае мы поступим так. Мы сами заедим к тебе в гости и возьмем все необходимое САМИ, мы это "народ" и твоя бывшая охрана. Что касается тебя, то мы оставим тебя здесь в лесу, привязанным наручниками к ближайшему дереву. Навсегда оставим, до скончания веков. Весной лесник найдет твои кости, свежие гнилые и обглоданные лисами, росомахами и белками. И никто никогда не осудит нас за это. Никто не скажет нам, что мы поступили плохо или как-то не так. Напротив, все будут нас благодарить. Все будут говорить нам: "Спасибо!", "Спасибо!", "Спасибо!".
- Может даже памятник поставят! - сказал весело один из ментов.
- А если заплачу, то отпустите? - робко спросил Пыряев.
- Это уже решит следствие, - ответил другой мент.
- Сколько надо? - спросил Пыряев.
- Ну это как сказать, ситуация изменилась, тут нужно подумать, - ответил я, - как видишь твоей охране тоже нужно кормить свои семьи. Так что не скупись господин производитель паленого пойла. Выкладывай как есть. Говори, во-сколько ты ценишь свою жизнь?
- Двадцать тысяч, - робко произнес Пыряев.
Все переглянулись.
- Да это смех! - весело тявкнул один из охранников, - сука, это в рублях или мадагаскарских тугриках?
- В долларах, - мрачно ответил Пыряев.
- Пацан, - обратился ко мне один из ментов, что ты с ним возишься, я его гниду знаю, проси с него хотя бы полсотни.
Все посмотрели на меня! Все ждали моего слова! Я глянул на них как пророк Моисей перед началом исхода и произнес.
- Видит Бог, я не жадный человек, я не требую слишком многого, народ имеет право потребовать то, что ему нужно и я знаю мой народ. Я не хочу брать много. Сто тысяч долларов это слишком большая цена... - произнес я и сделал длительную паузу, осматривая сияющим взглядом избранного богом человека и "народ", и тех, кто его защищает.
- 98 тысяч нам вполне хватит! - закончил я.
- Пополам! - взревел мент!
И мы договорились...
Это был самый счастливый день нашей жизни. В тот день я едва не полюбил нашу милицию.
Но я не сука. Сделка законная! И ни одна тварь не назовет меня сукой, если я принес пользу такому большому количеству людей: себе, моим братьям, милиции (получить не только деньги, но и свои пакостные награды), народу в селе и всем отравленным синюшным мерзостным пойлом, все избитым униженным и оскорбленным. Самое главное я принес пользу Пыряеву. Я избавил его от химеры совести и заставил уважать и любить людей.
6.
Итак, мы приехали в город.
- Братья мои, мы здесь не "синие", ни "черные", ни "коричневые", ни даже фиолетовые в цветочек. Мы здесь "никто" и "ничто". Город, это очень серьезная организация, сделанная весьма неглупыми и вполне образованными людьми. Такие вещи надо понимать. За нами не стоит никакой общины, кавказской, цыганской, или чеченской нет авторитета и нет партии. Власти мы тоже не известны. Потому действовать надо тихо и сообща. Никаких лишних движений и никаких создаваний проблем никому. Пока нас никто не знает. Пока.
- Понятно брат! - ответили хором Мишутка с Игнатом. Иван задумался.
- Что будем делать брат? - спросил он тихо и без эмоций.
- Сначала осмотрим местность, и немножко подумаем. Думать буду я. Первым делом пойдем в сауну и смоем деревянную грязь и пыль бесконечных дорог. Произведем омовение перед делами, большими делами. Мелочь осталась позади нас. Мы вышли на большую дорогу. Крови будет много. Большая дорога - большая кровь. Это надо понимать. Незачем бояться крови теперь, когда мы малость повзрослели. Что есть убийство? Это всего лишь хорошее дело, необходимое и полезное для жизни таких как мы. Мы волки. Мы будем убивать. Мы будем много убивать. Пока нас не зауважают и поверят нам. Но пока...
А пока мы осматриваем достопримечательности...
Две недели ушло на осмотр достопримечательностей и знакомства с местным контингентом. Мы ходил в бары в казино, в банки и страховые фирмы. Мы знакомились, вели переговоры, общались с "синими", узнали все про местных "черных" и вошли в контакт с властью в лице все той же, но уже гораздо более лучше организованной и оснащенной милицией. Везде и всюду мы чувствовали силу и мощь самой системы, этого нового и более совершенного, нежели тот, что мы видели ранее мира. Мы чувствовали дыхание власти и силу денег, настоящих денег, по сравнению с которыми, все наши капиталы были лишь одной неделей нормальной жизни нормальных местных прихожан.
Потом я решил подумать. Когда я думал, молчали все и вся. Это был определенный ритуал, которым я демонстрировал свою власть моим братьям, давая понять им всю ее полноту и силу. Даже кашлянуть или почесать нос никто не имел права в тот момент, когда я "думал". И мои братья понимали это.
- Итак, - сказал я, прервав свое молчание, длившееся около часа, - недвижимость, игорный бизнес, страхование, реклама, маркетинг, мейчердайзенг, что? Что мы выберем братья мои?
- То, что скажешь Лавр, - ответил тихо Иван.
- Я думаю, что лучше выбрать хороший бизнес, а крови мы не боимся, ты ведь нас воспитал, - ответил Миша.
Я оглядел моих братьев, окинув их своим суровый отцовским взглядом. Все они были уже взрослые и суровые, все они были похожи на меня. И каждый из них хотел новой жизни, новой и кровавой, той к которой я успел их приручить и той, которую мы любим.
- Что ж братья мои. Я вижу здесь много сфер приложения интеллекта. Любая из них прекрасна. Но везде и всюду все уже поделено. Мы опоздали. Мы опоздали со временем и местом рождения. Теперь я предлагаю вам на выбор заняться одним из четырех видов деятельности: оружие и наркотики, недвижимость, рэкет и, наконец, страхование. Что вы предпочтете братья мои? Кто из вас решит выбрать дело по душе первым?
Братья молчали. Они смотрели тихо каждый в свою сторону, словно перебирали в уме все это море возможностей и связанных с ними проблем. Они готовились сделать выбор, они выбирали. Мои братья: Иван, Игнат и Михаил. Они думали. Они повзрослели и были готовы сказать слово взрослого человека. Я ждал их слово. Мне было интересно.
- Я лично предпочту рэкет, - наконец решился ответить и первым сделать свой выбор Игнат. Его гигантский левый кулак застыл в молчании и был ласково обнят нежной гигантской правой, не по-человечески огромной клешней.
"Мой Игнат! Мой милый брат Игнат, ты первым сделал свой выбор, ты опередил своих братьев, да будет тебе Бог в помощь!" - подумал я, глядя на своего среднего "сына".
- Я выберу страхование, не люблю кровь, да и к тому же я всегда хотел получить образование, ты ведь знаешь, Лавр? - осторожно сказал Мишутка.
"Мой милый Мишутка, мой верный помощник во всех моих жестоких и бессердечных делах. Конечно страхование! Ты всегда был умнее своих братьев, ты приносил мне самый большой доход. Теперь все в твоих руках. Бог тебе в помощь!" - подумал я и капелька, первая в моей жизни маленькая слеза покатилась по моей суровой, но всегда аккуратно выбритой щеке.
Иван пожал плечами.
- Выбора нет, раз мои братья хотят заняться полезными делами, то и я готов стать взрослым человеком. Я выбираю оружие и наркотики! - ответил он наконец и это были воистину слова взрослого человека.
"Мой грозный Иван, мой бывший Ванька-засранька. Ты тоже вырос, ты тоже уже повзрослел. Ты уже убивал людей, также как и я, точнее не людей, а тех, кто недостоин жизни. Мама гордилась бы тобой, если бы видела, каким ты стал красивым, умным и сильным. И я горжусь тобой. Ты мой первый и самый главный наследник. Ты сделал правильный выбор. Бог тебе в помощь!" - Подумал я и волна гордости и невероятного чувства восторга за успех моего деяния, за исполнение обещания данного мною моей умирающей маме охватило меня. Вот они, все трое и все уже мужчины. И никто -из них не станет алкоголиком, бомжем или официантом, они скорее убьют себя, чем пойдут обслуживать клиентов. Они не бояться крови и не бояться собственной боли и бесчеловечности. Они готовы войти в жизнь и схватить ее стальными волчьими челюстями. Мама гордись мною я выполнил твой наказ, я воспитал НАСТОЯЩИХ ЧЕЛОВЕКОВ!
- Ну что же братья мои, вы сделали правильный выбор, - сказал я, оглядывая моих "пасынков" взглядом полным гордости, скорее даже гордыни, - в таком случае я выбираю недвижимость. Видимо такова моя судьба. Я выберу самое сложное и ответственное направление, как самый старший из Вас.
- Постой брат, я что-то не понимаю? - внезапно спросил Иван, - наши пути расходятся?
- Нет! - ответил я, - пока землю греет Солнце и пока кровь течет в жилах человека, наши пути не разойдутся. Просто мы займем каждый свою нишу и найдем ту работу, которая каждому из нас по душе. Мы будем держаться вместе и помогать друг другу. Таков мой завет, который я дал маме. И я не оступлюсь от этого завета. Ибо мама смотрит на нас, а, прежде всего, на меня. Я воспитал вас и мое воспитание было суровым. Я сделал из вас настоящих людей. Мама бы гордилась мной, если бы увидела, какими вы стали сильными и красивыми. Так будьте достойны нашей мамы. Будьте готовы бороться за свою жизнь волчьими челюстями. Я ваш отец! Будьте достойны меня!
И мы обрушались на город подобно лавине смерти или урагану крови!
7.
Первым делом мы помогли Игнату. Мы собрали урок и молодых пацанов, слоняющихся без работы. Пару опасных для нас мы немедленно оставили бездыханными за городом, когда заподозрили в них слабость и неверность нашим идеалам. Мы быстро захватили рынок, маленький правда рынок, сожгя заживо в собственной машине его прежнего владельца, чеченца по национальности Мусу. Потом мы убил еще много хатчиков, прежде чем вся их семейная кодла не поняла с кем имеет дела и с какой силой она столкнулась в нашем лице. Мы разрубили на куски тело брата Мусы Рустама, а его племянника Тенгиза мы зачислили уже в нашу банду, когда полностью стерли их жалкий семейный бизнес. Рынок перешел к Игнату и никто не смел оспорить его власть! Теперь Игнат мог действовать самостоятельно. Я оставил ему 100000 долларов и сказал.
- Береги себя брат. Да не возьмет тебя на стрелке глупая пуля!
- Спасибо брат, - ответил Игнат, - я буду всегда стараться быть достойным тебя, я оправдаю надежды нашей мамы.
- Удачи тебе брат! Я верю тебе! Я верю в тебя! - сказал я и взял из его рук инкрустированный золотом пистолет Махмуда, тот самый, что Игнат заполучил на первой нашей стрелке, когда лилась кровь рекой и запах жаренного от пуль мяса дразнил наши еще детские ноздри.
Так прошел первый год нашей новой жизни, первый год нашей жизни в городе.
Затем мы помогли Ивану. Через банду Игната мы ликвидировали одну небольшую фирму и заняли ее место в мире торговли самым ходовым и дорогим товаром, "черным золотом": оружием и накротой.
- Береги и ты себя Иван, - сказал ему я, - ты мой лучший ученик и самый верный соратник. Мама бы гордилась тобой. Помни, она всегда смотрит на нас с неба!
- Я не подведу тебя брат, - ответил Иван, - я постараюсь быть достоянным тебя и нашей фамилии. Ты мой отец, мой настоящий отец. Ты воспитал нас по своему образу и подобию. Я оправдаю надежды нашей мамы!
Так прошел еще один год нашей жизни...
Чтобы помочь Мишутке воплотить свою заветную мечту в жизнь нам пришлось ждать два года, пока он не получил образование. Высшее образование, он стал юристом! Его диплом был "красный" как сама вечная жидкость, что течет в венах любого живого существа. У него был "Красный" диплом, без единой четверки!!! Милая мама, я воспитал настоящих людей! И каждый из них был совершенным произведением искусства, моего искусства. Я стал их подлинным отцом. Каждый из них был как эллинский герой, буквально сошедший со страниц "Илиады", той самой "Илиады", которую я прочел впоследствии в СИЗО за одну неделю!
- Береги и ты себя Миша, - сказал я ему, сразу как он въехал в свой первый офис, - не дай себя обмануть какому-нибудь мерзкому жалостливому быдлу. Будь достоин братьев своих, ведь они гонят к тебе клиентов, точнее уже твою добычу. Будь обходителен и суров, знай каждую буковку каждого постановления, каждого чиновничьего психоза. Знай закон, ибо закон это сила, серьезная сила. Я верю в тебя. Мама гордиться тобой!
- Я не подведу тебя брат, - ответил Мишутка, - никто не разведет как лоха брата Лавра Полуянова!
Я оставил ему свои последние деньги, все до последнего гроша, кроме какой-то пары тысяч долларов на мелкие расходы и на житье бытие.
Игнат, Иван, Миша, - все они повзрослели, все они устроены, за каждым теперь сила и авторитет. Я выполнил наказ моей мамы.
А что же тогда со мной?
Что осталось мне?
Неужели работа "официантом"?
8.
Мне досталась недвижимость, самая трудоемкая и самая безобидная мирная профессия. Так же как и Мишутка, я закончил юрфак, конечно не с "красным", а вполне обыкновенным дипломом. Открыть свою фирму и получить лицензию оказалось несложно. "Сложно" как оказалось было работать с людьми.
Первым делом я установил абсолютную, просто тотальную безграмотность и жадность людей, желающих решить свои жилищные вопросы. Не знаю, что испортило человечество, квартирный вопрос или дерьмовое пойло, но, когда я пришел в этот бизнес, то первым делом дал себе приказ: "ни одного нового трупа! Хватит крови, хватит жертв и насилия! Завет мамы я уже выполнил. Это мирный бизнес. Я просто хочу помогать людям, в решении самых жизненно необходимых проблем. Я хочу стать общественно полезным гражданином! Я прекращаю убивать". Господи, как я был наивен!
В действительности, как оказалось, самый простой способ работы в сфере "недвижимости", являлось "превращение в недвижимость нерадивых и недобросовестных клиентов". Я начал вести дела и заключать сделки. Я спрятал свое нутро и приказал, а точнее потребовал от себя даже не думать об убиеньях. Я готов был работать даже официантом, лишь бы не совершить плохого поступка.
Но тупость людей не знает границ! Нет границ человеческой жадности и эгоизма, как и нет наверное границ небу или времени...
Некоторые люди были уверенны, что в любой момент обманут меня, обведут вокруг пальца как последнего барана. Когда я устал их убеждать в обратном, то начал тоскливо притворяться глупым и недалеким человеком. Вскоре я понял, что любая сделка в сфере недвижимости пройдет хорошо тогда, когда ты убедишь клиента, что намного глупее его. Так я и убеждал моего клиента, что со мной можно вести бизнес. Еще заметил, что практически никто не знает законодательства. Я вел нудные и тупые переговоры, разжевывая десятки раз одну и ту же кашу каждому моему подопечному. Я старался почувствовать свою необходимость своей работы даже за ничтожный комиссионный процент. Сделки шли раз в два-три месяца, ибо каждый ублюдок с кем я работал, заставлял меня крутиться как последнюю белку в колесе во имя своих невероятных и, как правило, невыполнимых желаний.
Наконец я устал...
И однажды...
Устав доказывать клиенту всю необходимость и очевидность правильного выбора и правильного варианта...
Устав до изнеможения объяснять ему, что он не сможет продать свою хрущевскую полуторку в поганом спальном районе по цене однокомнатной в центре...
Устав жрать поганое пойло с ним на пару, чтобы как можно толковей провести встречу и убедить, наконец, этого алкаша в необходимости принятия самого простого и очевидного решения...
Устав молиться за интеллект человечества и за веру в справедливость...
Я ЗАКЛЮЧИЛ, НАКОНЕЦ, СДЕЛКУ С МЕРТВЕЦОМ!
И размышляя над трупом, лениво подписывая за него все необходимые документы, я понял и осознал как раз ту самую простую вещь: самый быстрый способ работы в сфере недвижимости это вести бизнес... с молчаливыми клиентами.
И я изучил законодательство получше.
Я снова начал вести свой блокнот, записывая туда каждую свою сделку. Я выбирал клиентов из числа людей подобных моему отцу, таких же алкашей без совести, памяти и чести. Я спивал их и убеждал, расписывая золотые горы и соглашаясь с каждым их пожеланием: "У вас двушка на окраине, вы хотите двушку в центре? Пожалуйста!", "Вы хотите продать квартиру, где прописана еще ваша малолетняя дочь, вы в курсе такого слова "опека"? Ах, так вам плевать на такое слово и на маленькую дочку оставшуюся по разводу с этой старой сукой! Пожалуйста!", "Вы просто хотите продать свою квартиру, вы в курсе рыночных цен? Ах, так вы считаете, что ваша трехкомнатная в панельном стоит миллион долларов? Нет проблем! Сколько захотите за столько и продадим! Пожалуйста!!!", "Вы считаете меня идиотом? Нет проблем, я идиот! Я сделаю все, что вы попросите! Никаких проблем! Оформляйте генеральную доверенность и обмоем сделку! Любую сделку, Любой сложности! Никаких проблем! Все честно!"
Сделки стали заключаться моментом...
Мои братья удивлялись, когда смотрели на мои тревожные мытарства. Они не понимали, зачем я веду столь жалкий и неуклюжий бизнес, в то время, когда каждый из них уже достиг определенной и реальной власти. Что я мог им сказать?
Ничего, кроме того, что поковырявшись год "официантом", спустя другой год я стал долларовым миллионером.
"Пузяков Сергей Анатольевич, Каблуков Андрей Геннадьевич, Мерзляков Степан Георгиевич, Туянов Рашид Беркебекович" - я наслаждался, когда читал эти имена, словно изучая собственную исповедь перед сатаной. Я сам, всегда собственноручно расчленял моих мертвецов и сам отвозил их за город. Кому еще мне можно было доверить такую важную работу? Я выбирал людей максимально похожих на моего покойного отца и каждый раз празднуя очередную удачную сделку, чувствовал, что вновь и вновь убиваю именно его. "Мартинянов Владислав Петрович, Кулебякин Максим Георгиевич, Парошкин Матвей Геннадьевич..." я не чувствовал боли моих жертв, я убивал, убивал и убивал... Я смотрел в глаза каждой моей полупьяной и уже при жизни мертвой жертвы. Я не чувствовал, что убиваю, я чувствовал, что очищаю землю от грязи, мерзости и дерьма. Я чувствовал важность моей работы и значимость каждого очередного поступка каждого очередного акта умерщвления. Получая водку с цианином, после подписания всех документов, мои жертвы всегда оставались, довольны заключенной сделкой, всегда были веселы, всегда счастливы и всегда горды собой. "Погуляев Матвей Николаевич, Колозин Сергей Петрович, Пупкова Валентина Ивановна, Пупков Анатолий Сергеевич...". Каждый раз каждое новое умерщвление давало мне не просто деньги, а определенный новый смысл, в который я вкладывал всю свою душу. Я стал художником умерщвлений, поэтом умерщвлений, певцом смерти и факиром сатаны. Я чувствовал необходимость моей работы и значимость каждого моего слова, каждого моего жеста и перед тем как очередной мертвец называл меня ласково, "Лаврушей", пред тем как он обещал мне, что теперь сделает для меня все, что я пожелаю я смотрел в глаза этому мертвецу видя в его глазах разложение его трупа в канаве у дороги.
Чувствовал ли я угрызения совести? По отношению к моим подопечным нет - никакой и никогда! Даже сам такой вопрос я считаю для себя несолидным и несерьезным. Я чувствовал угрызения совести только по отношению к маме, которая вероятно содрогалась у себя на небе, глядя на каждый мой очередной шаг. Мне также было страшно и за братьев, которым я создавал в случае моей случайной ошибки массу нечеловеческих проблем.
Я очищал землю от человеческого хлама, давая волю к жизни тому, что заслуживало жить. Квартиры я продавал по минимальной цене тем, у кого, как правило, не было никаких шансов их заполучить: молодым семьям, интеллигенции, добропорядочным молодым людям, непьющим родственникам моих жертв. Особое предпочтение я давал тем, у кого были маленькие дети: таким я сразу сбрасывал 10-15% от стоимости жилья. Все были довольны! Все благодарили меня. Каждый смотрел на меня как на бога и вершителя судеб.
Но я убивал не "мусор"!!! Я стирал с лица земли человеческую грязь! Кто виноват, что бог сделал людей разными? Кто заслуживает ненависти и презрения? Я? Человеконенавистник и подлец, или тот, кто сотворил людей разными?
Я всегда выбирал в качестве клиентов "первой категории" ублюдков и подлецов, алкашей и стариков а в качестве "второй" - молодые семьи и интеллигенцию, а также работяг и образованных молодых людей с большими жизненными перспективами. Я отсекал "мертвое" чтобы дать пространство для "живого".
И мой добрый мудрый читатель, ты конечно возможно содрогнешься, если поймешь, что я не только ни на секунду не раскаивался в своих делах, но даже считал себя правым перед Богом! Это был серьезный спор с создателем, спор, который я вел как адвокат сатаны.
Ты меня, наверное, спросишь мой добрый и умный читатель, а наслаждался ли я убийством? Мне незачем врать тебе перед лицом скорой уже и моей смерти. Да, я наслаждался убийством. Я наслаждался умерщвлением того, что должно быть умерщвлено.
Самое главное, все мои клиенты были всегда довольны: и те, кто отправлялся на 20-тый километр распиленный на куски, и те, кто въезжал в его квартиру. Все благодарили меня, слушали меня и обещали мне свою помощь. Все были довольны моей грешной, но видимо столь необходимой для всех работой. Я хорошо работал!
У меня не было недовольных клиентов.
"Тизяков Семен Валентинович, Поганов Антон Николаевич - чуешь читатель какие фамилии? Чуешь как от них воняет, точнее смердит? - Купавкин Павел Степанович, Махмудов Карим Ахмедович, Тупицина Ольга Сергеевна" - это был мой спор с Богом. Я чувствовал значимость этого спора, мои аргументы заключались в том, что он сотворил рядом с нужными жизнями ненужные и бесполезные. Ему не зачем винить сатану, который первый ему указал на ошибки в его построениях. Я давал весьма серьезные аргументы. Но однажды я увидел Бога воочию и он сказал мне: "ты лгун человек, ты хвалишься тем, что все довольны твоей работой, но ты ни одного из них не поставил в известность, ты скрыл от них правду своей сделки, что скажут они тебе, если узнают все подробности твоей работы?"
Это был серьезный аргумент.
Мой умный читатель, не считай меня сумасшедшим, но я решил ответить на слова Бога и я ответил на брошенный вызов.
И видит бог, я "изверг", "чудовище" и "человеконенавистник" не обманулся в своих ожиданиях. Пусть я проиграл ему спор, но неизвестно, кто выиграл войну. Ибо истина осталась под покровами тайны.
9.
Итак, мы сидим на кухне в драбадан разгромленной квартире, которую я готовлю к продаже. Сидим трое: я, мой клиент и мой помощник Тенгиз. Прием сивуху, раздобытую по случаю клиентом.
Я смотрю на своего подопечного, на своего клиента и так как бы невзначай, словно нарочно, неожиданно или случайно, как внезапный порыв ветра или описанный самураями полет лепестков сакуры, задаю ему вопрос:
- Мужик, а ты знаешь, я ведь убивал людей, я убил много людей, ты в курсе этого?
Смотрю на реакцию.
Мой клиент старпер, бывший полковник КГБ, ветеран партии и заплечного труда. Как он прореагирует? Смотрит на меня внимательно, разглядывает, что же произнесет?
- А что в этом такого, на то они и люди. Вся жизнь наша страдание! - отвечает мне мой клиент.
- Нет без шуток Павел Геннадьевич, я убийца... Понимаете, вы многого обо мне не знаете, вы совершенно ничего обо мне не знаете, а доверяете мне, я веду ваши дела по квартире, сейчас мы готовим последние документы по продаже, осталась только ваша подпись. Вы же совершенно ничего про меня не знаете. Павел Геннадьевич я удивлен, как вы так умудрились заманить себя в такую глупую ловушку...
- Что-то я смотрю, ты много стал болтать, - ответил клиент, - может водка на тебя так действует? Пойди-ка освежись на воздух - легче станет!
- Павел Геннадьевич, а кто вам сказал, что я пил? Вы видели как я пил?
И тут он малость задумался. Дело в том, что я тянул одну стопку уже полчаса, а он себе подливал, да огурцом закусывал, а мой помощник, интеллигентный Тенгиз, вообще к выпивке не прикасался.
- Балабол, - ответил Павел, - губошлеп желторотый, думаешь меня пугать или что? Хватит паясничать сопляк, иди на улицу освежись! - приказывает он мне, словно не понимая самой ситуации, - туда на балкон, тебя там быстро продует, мозги приведешь в порядок и не будешь чушь нести!
Я задумался, первый раунд остался за Богом. Клиент не испугался меня или не подал виду, что испугался. Черт знает ведь, может я поступаю так напрасно. Может все отменить или...
Я встал и пошел достал сигарету.
В квартире этот монстр жил уже лет двадцать и никому не хотел отдавать. В качестве клиентов номер два я выбрал молодую интеллигентную пару, людей из профессорской среды, умных и образованных. Что мне сказать им, если сделка сейчас провалиться. Да они конечно поймут! Но что сказать тогда этому, он то поймет? Или обратится к своим друзьям из ментуры?
- Ну хорошо, - поворачиваюсь я к нему, - если вы считаете, что я перепил, тогда скажите мне, как вы могли довериться первому встречному, моей риэлтовской фирме, как вы могли так просто словно выпив стакан водки подписать на меня "генеральную доверенность"?
- Кто я вам, брат, сын внук, или старый знакомый которого вы знаете с колыбели? Может быть, я уже захоронил за городом тридцать девять трупов, а вы у меня юбилейный, то бишь сороковой? Как вы можете мне доверять и на каком основании? Вы действительно верите, что я куплю у вас вашу двушку за 45 тыс. долларов как обещал?
- Кончай трепаться балабол, не хочешь не бери, дело твое, - со скрипом и с красной рожей произносит мой клиент, - только не п#зди понапрасну, мол я такой, мол крутой, мол сорок трупов уже закопал! Все это чушь и бред бездельника, я видел таких бездельников, в пятидесятых мы их пачками сажали! Тунеядцы, лодыри бл@дь! Интеллигенция прокуренная и вшивая. Ты видимо из таких же ничего не умеешь, только помахать языком, как тряпкой, Трепло ты, вот, больше никто, ничтожество бл@дь! А я тебе еще верил, выглядел как нормальный пацан, толково рассуждал, нет... такое же трепло! - ответил мне мой клиент триадой на мою триаду.
Я опять задумался, второй раунд тоже остался за Богом. Клиент раскусил меня в своем понимании и теперь, скорее всего я ему больше не нужен, он сидел в этой квартире двадцать лет и готов в ней умереть, если потребуется. Что же мне ему сказать, как его утешить, а точнее как доказать ему свою правоту? Или, как объяснить и достучаться в его глупое сознание железной косой?
- Я не трепло, я вам правду говорю, а вы мне не верите, зачем обижаете доброго человека. Я собираюсь вас убить, здесь и прямо сейчас...
- Пошел отсюдова на х#й! - заорал бывший полковник, - убирайся бл@дь на х#й, из моего дома, чтоб ноги твоей здесь больше не было, брысь я сказал!!!
Я достал пистолет, он увидел ствол, нервы железные, ни один мускул не дрогнул. Только губы чуть дрожат.
- Вхге, вхге, вали я сказал! - кричит он, но не так уверенно.
- Подписывай документ, - произношу я медленно и спокойно, - подписывай.
Он не нервничает, словно ожидал это, потом медленно и весело говорит, лицо уже не горестно коричневое, а нормальное чистое, как будто не пил даже стопки в себя не опрокинул.
- А вот это другой разговор, так бы сразу, а то я, да сорок труПОВ!!!!
И недопитая бутылка водки летит ко мне в череп, прямо в глаз. Я стреляю в воздух, чтобы не попасть ненароком в Тенгиза, а пуля рикошетит об потолок...
Господи, вся жизнь это сплошные подарки, просто бери, не хочу, как я благодарен тебе Господи, ты мне сильно помог!
Пуля отрикошетив от бетона потолка летит в ногу моему подопечному, прямо в ягодицу, в тот момент, когда клиент опрокидывает стол на Тенгиза!
Бутылка разбивается об мой череп глухим и тупым звуком прямо в мелкие осколки. Спустя секунду я понимаю, что у меня больше нет правого глаза -- в нем застрял осколок. Но никакой боли, ничего, в том числе даже сострадания к себе я не чувствую. Боли нет, ничего нет, кроме ненависти.
Кровь льется по моему лицу, но Тенгиз к счастью не пострадал. А клиент сразу добрый такой стал и покорный. Сразу сник и сразу стал вежливо спрашивать: "мальчики, где тут скорая помощь, позвоните ради бога, нога, нога, больно мне?"
- Свяжи! - приказываю я Тенгизу, - быстро, чтобы не смог пошевелиться, не свяжешь, отправлю к Аллаху.
- А вот это не выйдет, - говорит вдруг мне Тенгиз и неожиданно достает уже свою плеть.
- Хочешь отомстить? - спрашиваю я его.
- Давно было пора, - немного не по-русски отвечает мне Тенгиз, а я стреляю, пока он не закончил фразу. Спокойно и тихо повторно нажимаю на курок.
У Тенгиза пуля в голове, но глаза все еще моргают. Пуля прошила башку, мозги вероятно уже текут на пол, но он этого не чувствует, он еще жив, а я знаю, за кого он мне мстит, за своего покойного дядю. У горцев все не имеет срока, он может для того и вошел в мою банду притворившись лучшим учеником, чтобы наконец расправиться. Я знаю это и снова нажимаю с третий раз... Вторая пуля наконец снесла ему полчерепа...
- Ну ты и счастливчик! - заявляет мне клиент с пола, - два раза с таким зрением и не промахнулся. Все теперь моя очередь. Только вот я теперь ничего не подпишу! Кукишь тебе, понятно!
- Понятно! - отвечаю я и слышу стук в дверь.
- Что там у вас за стрельба! Мы милицию вызвали! - раздается за дверью на площадке истеричный мужской голос, а за ним и бабьи причитания...
Чертовы советские квартиры, все слышно как в дельфинарии или на филармонии весь дом слышен и каждый знает все...
10.
Менты конечно сначала меня избили, а потом, когда отвезли в участок, я признался... что стрелял в Тенгиза, по ошибке... Мне хотели приписать "хранение" и "черезмерку", но проклятый старик, сучий потрох кегебишный, выжил и начал давать показания против меня. Мой мозг работал как компьютер, я не должен был признавать ничего!
Шесть месяцев ада... пока, наконец, другие мои клиенты, те самые, которым я продавал квартиры за бесценок, не признали меня и мне пришлось все рассказать.
Павел Геннадьевич действительно был моим сороковым, как выяснилось, а я даже и не считал их...
Все мои мысли были лишь о том, как бы не вышли оперы на моих братьев. И пусть я подохну, но мои братья не пострадают.
Вес пострадали, все до одного!
Мишутку взяли первым, Ивана застрелили при задержании, Игнат отправился в бега. На всех нашлись свидетели и много. Мне было горько за своих братьев. Видит Бог, менты заставили плакать меня и кровавыми слезами, но что это все! Я создал трех человеков и всех трех потерял, по своей глупости... Никого не осталось... Что чувствует моя мать на небе, как ей... да что мне до нее... Ибо нет глупее смерти чем от пули врага, в тот момент, когда решил сходить по большому. Все мои братья погибли в один момент, и все дела их сгинули вечность. Что же осталось мне?
А, наверное, только задуматься о том...
ВЫЖИЛ БЫ Я И ВЫЖИЛИ БЫ МОИ БРАТЬЯ, ЕСЛИ БЫ ВО МНЕ ВДРУГ НЕ ПРОСНУЛАСЬ СОВЕСТЬ! И ГДЕ БЫЛ БЫ ТОГДА БОГ?
(конец)
PS: Он умер в тюрьме в возрасте 28 лет отроду, от туберкулеза. Сокамерники говорят, что Лавр Полуянов пользовался определенным авторитетом, но вел себя тихо, необщительно. Много читал, причем литературы исключительно философско-религиозного содержания. Он был циник, он ни в чем не раскаялся, он ни о чем не пожалел.
Послесловие к циклу "Праздник Сатаны".
Повесть "Циник" писалась довольно долго и является своего рода финалом цикла "Праздник Сатаны". Один момент наиболее важный. Весь цикл "Праздник Сатаны" в принципе относиться к текущей эпохе, эпохе постсоциализма и является своего рода рефлексией на события окружавшие нас в эти годы. Это никакой не разбор этих событий, скорее попытка в гротескном виде изобразить их более или менее точно и не более того.
Эта повесть о страшно затравленном сознании человека, своего рода притча о существе этого времени, понимающем только мораль далекую от всякой человечности. Как и полагается в рассказе про "плохиша", хорошего финала в нем быть не должно.
Пусть будет так, потому что мне и не хотелось делать финал хорошим, дабы он не послужил примером или некоторым "образом" зацепляющемся в подсознании.
Финал естественно трагичный и меня это устраивает.
Пусть так и будет.