Я уже давно сидел в кафе и сквозь оконное стекло смотрел на улицу. Надо же, сколько, оказывается, в нашем городе красивых женщин - красивых абсолютно по-разному. Различных цветов и формы глаза, разной комплекции фигуры, хотя у каждой своя доминанта.

Первой мое внимание привлекла девушка с тонкими чертами лица и очень бледной кожей. Очертания ее носа, бровей и губ были словно намечены одной гибкой карандашной линией. Так бешено захотелось прочувствовать под пальцами их аристократическую элегантность...

Вторая - очень высокая, мощная, но пропорции ее тела были полностью гармоничны: от крупной головы с плавной челкой и широких плеч до больших ладоней и крепких щиколоток - она была велика и прекрасна, как ростральная колонна.

Третья - как пламя свечи, нежное, колеблемое ветром, тревожное и успокаивающее одновременно. Может, ее раскачивали иглоподобные каблуки, может, боль, замерзшая в глазах. Тонкие светлые волосы овевали острые скулы.

Четвертая - как апельсин: задорные оранжевые волосы-пружинки, оранжевая куртка, гладкие округлые щеки и витаминно-сочный смех.

Пятая, вряд ли старше пятнадцати лет, поразила контрастом мальчишески худой фигуры и ягодной спелостью невинных губ.

У шестой невесомая облакообразная субстанция юбки подчеркивала безызъянную стройность ног, и переливы легких мускульных напряжений еще более оживляли их линии, как оживляют волны совершенную океанскую гладь.

Я мог бы до бесконечности сидеть и услаждать свой взгляд разными ипостасями красоты. Но вот людской поток раздался, как море, давшее дорогу Моисею, и я увидел мягкое сияние. Неспешно ступая, чуть придерживая бегущие через плечо ремни полупрозрачной сумки, щуря глаза от яркого света (опять забыла солнцезащитные очки!), время от времени встряхивая головой, чтобы отогнать от бровей распушившиеся прядки каштановых волос, покусывая вафельную ножку кофейного мороженого упругими губами с полусъеденной прозрачно-розовой помадой, шла самая любимая, самая лучшая девушка на свете - моя дочь.