Есть такое ехидное выражение: "Секс бывает без любви, но не любовь без секса". Нет-нет, безответной любви это тоже касается: человек любит, хочет, но не получает, страдает. А раз хочет - значит, вполне в рамках поговорочки. Однако не все так просто - прав, во всем был прав Федор Михайлович: широк человек. И ни в какие схемы не укладывается.

Она не знала, что с ней происходит. Когда смотрела в его выпуклые, прозрачные глаза, на его поредевшие, аккуратно зачесанные назад русые волосы - ничего внутри не рвалось ему навстречу. Она не мечтала о нем, наоборот - когда вдруг представлялись его приближающиеся губы, мгновенно обрывала картинку: нет, ни за что! Как любовник он был ей абсолютно не нужен, да и старше лет этак на 25. Хотя тренированное мускулистое тело, спокойная походка человека, уверенного в идеальной работе своих суставов и мышц, о возрасте и близко не напоминали. Дай Бог каждому юноше так. И голос совсем не обволакивал, не будоражил обертонами - обычный плоский тенорок. И все же что-то происходило: ей необходимо было его слышать, потому что все, что он говорил, эхом отзывалось внутри. Иногда она прямо чувствовала, как из ее солнечного сплетения вытягиваются упругие нити и летят к нему. Нити чего? Симпатии? Слабоватое чувство для таких неудержимых нитей. Но и не уважения - слишком волнующе. И, конечно же, не любви - см. начало. Что же это было? Она бежала на работу в "хорягу", чтобы его увидеть. Ловила каждое его слово. Зависала, когда смотрел ей в глаза. И готова была голову на отсечение дать - смотрел не просто так. Через окна ее зрачков его взгляд мгновенно оказывался то ли в ее сердце, то ли в легких, а, скорее всего, в непрощупанном пока наукой органе - душе, во всяком случае там, где жарко, где что-то дрожит, трепыхается и грохочет и рвется наружу и готово закричать и взорваться.

Однажды она сыграла на адажио накануне сочиненную мелодию (музыка получилась удачная: не слащаво-лиричная, а довольно строгая, с внутренним напряжением - в общем совсем не обычная для балетных адажио) и сыграла с настроением. Закончила, юные студиозусы опустили руки, замерли в первой позиции. Молчание. Он повернул голову и посмотрел на нее - и все, ясно: он понял, что это ее сочинение, понял весь строй этой музыки, и она его задела. Это подлинная загадка - как происходит, что интересующий тебя человек в одно мгновение понимает твою душу - изначально, без объяснений, без слов, - просто услышал созданное тобой, понял и принял. И посмотрел, чтобы вглядеться в ее глаза, проверить: не показалось ли, поймет ли его ощущения? Ответный взгляд, поняла.

Потом как-то раз осмелилась подойти, узнать его впечатления от спектакля гастролеров из Югославии. Он рассказал обстоятельно, искренне - его слова долго звучали, гулко отдавались в ее голове. И все - она уехала поступать в питерский вуз, он - по контракту в Сирию. Больше не виделись. У нее случилась любовь - настоящая, как положено: пылала, думала, хотела, обмирала - все по списку, правда безответно, но уж как получилось. Потом снова любовь - и замужество и т.д. и т.п.

Но его фантом все равно сидит где-то внутри (все-таки в душе, наверное). И так ясно просматриваются его выпуклые прозрачные глаза и поредевшие, аккуратно зачесанные назад русые волосы, и хочется видеть его и слушать его и встретиться с ним где-нибудь не на земле - в другом, более простом и ясном мире и спросить его: так что же это было?