В маленький городок Вадим попал через пять месяцев после маминой смерти. Уже полтора года его лучший друг имел там полуоформленный завод, который считал почти своим. Во всяком случае, он полностью распоряжался всем комплексом, производил продукцию, принимал и увольнял рабочих.

С Сергеем они были знакомы пятнадцать лет. Знакомы – это не совсем подходящее слово. Они были лучшими друзьями. Вадим доверял Сергею больше, чем себе. Он говорил, что если ему что-то будет нужно, то Сергей сделает это быстрее и надежнее, чем он сам. В свое время Вадим пригласил Сергея в Польшу, где оба проявили себя с самой лучшей стороны по отношению друг к другу, как деловые партнеры, и где получилось неплохо заработать всего за полтора месяца. Все пятнадцать лет они жили в разных городах, но это расстояние как будто и не существовало между ними – оба знали, что если одному будет плохо, то другой в любой момент окажется рядом.

Сергей всю жизнь старался отдавать свободное время занятиям восточными единоборствами. Его привлекала не только хорошая спортивная подготовка, а больше даже – внутреннее, духовное содержание опытного бойца. В сложных ситуациях он предпочитал любым способом уйти от драки, объяснить сопернику, что разум - прежде всего, что он сильнее и поэтому предлагает мирно разрешить конфликт. Почти всегда это срабатывало, потому что, говоря о примирении, он никогда не испытывал страха.

Сергей был тем человеком, который научил Вадима играть на гитаре, но ученик, к гордости учителя, обошел его благодаря хорошим вокальным данным, и многие последующие годы, собираясь в компаниях, Сергей отдавал Вадиму гитару и с удовольствием слушал старые песни, которые они вместе когда-то разучивали. Пели Розенбаума, Высоцкого, песни, написанные самим Вадимом. Никогда в жизни они не поссорились. Если возникали спорные ситуации, то предпочитали, не откладывая, поговорить об этом и решить все так, чтобы не оставалось обиды или осадка в душе. Хотя таких ситуаций у них почти и не было.

Сергей уже несколько лет жил со второй женой, где у него родился сын, продолжая общаться с первой и старшим сыном. Их жизнь, что с первой, что со второй супругой нельзя было назвать благополучной. Странная черта присутствовала в характере Сергея: он строил свои семейные отношения так, что обе его женщины могли позволить крайне неуважительные высказывания в его адрес при абсолютно посторонних людях. Трудно было определить, имели ли обе его жены такой скверный характер сами по себе или это было у них приобретено в процессе совместной с Сергеем жизни, но ни с одной, ни с другой семьей нельзя было нормально отдохнуть, потому что любые посиделки заканчивались скандалами. В конце концов, и Татьяна – вторая жена Сергея, и сам Сергей привыкли к этим отношениям, и почти не обращали внимания на удивленные взгляды посторонних, становившихся невольными свидетелями их очередной стычки.

Несколько лет Сергей, занимаясь металлом, был поставщиком небольшого литейно-механического завода в своем городе. Завод являлся закрытым акционерным обществом, и вся основная деятельность заводчан, которых насчитывалось около ста двадцати человек, заключалась в стремлении как можно больше вынести с территории предприятия всего, что только можно было украсть. Литейщики дошли до того, что перебрасывали через забор мешки с алюминием и тут же несли их через проходную обратно, взвешивали и получали в кассе деньги как сдатчики металлолома.

Именно в таком полуразваленном состоянии собрание акционеров и выбрало своим новым директором самого крупного кредитора, которому неофициально завод должен был половину собственной стоимости. Этим кредитором был Сергей Валентинович Сахно. Вадим в то время, не зная в подробностях, как обстоят дела, от души радовался за своего друга, ставшего директором, пусть и небольшого, но завода.

Свою деятельность в новой должности Сергей начал с чистки кадров. Отлавливались воры, несущие через дыры в заборах, вычислялись приписчики и нечистоплотные кассиры, и, в конце концов, через год из ста двадцати человек на заводе осталось только сорок пять рабочих, которых оказалось вполне достаточно для нормального производственного процесса. В этот момент Сергей приехал к Вадиму с просьбой о помощи.

Он знал, что давний друг Вадима имеет хорошие связи в областной администрации, а на заводе к этому моменту возникла ситуация, когда стало необходимым переоформление документов собственности на производственный комплекс, потому что уволенные работники, не переставая вести борьбу за отнятый у них лакомый кусок, добились того, что арбитражным судом приватизация, проведенная несколько лет тому назад, была признана недействительной, и завод должен вернуться государству. Сергей, столько денег и сил вложивший в сохранение предприятия, оказался на грани потери огромных средств, а самое главное – дела, которым собирался заниматься всю оставшуюся жизнь.

Именно с просьбой о помощи в сложившейся ситуации он и обратился к Вадиму, сказав, что готов заплатить любому, только бы появилась возможность легально оформить завод на него, пусть даже через аукцион, хотя лучше без вложения таких немалых средств. Когда Вадим через Сашу стал искать пути решения этого вопроса, выяснилось, что есть возможность повлиять на областной фонд госимущества, но только при условии, что Сергей будет иметь всего пятьдесят процентов собственности в реорганизованном предприятии. Другого пути нет, потому что любые взятки, которые он готов предложить, никого не могут заинтересовать из-за своей мизерности в сравнении с теми делами, которые происходят на уровне обладминистрации, да и само понятие взятки в последнее время стало неактуальным. Людей, имеющих миллионы, интересуют не взятки, а дела, проекты, вложения в производства. А взятки – это удел заместителей начальников отделов, которые тянут деньги, а на самом деле ничего не решают, не имея права подписи. Все это Вадим передал Сахно, и тот, категорически отказавшись разделить с кем-либо завод, решил попробовать самостоятельно его переоформить полулегальным способом. Для этого ему нужна была фирма, открытая не на него, и тут он не мог найти более надежного варианта, чем тот, который предложил ему Вадим. Он отдал Сергею документы и печать своего частного предприятия, оставаясь его учредителем, а Сергей должен был назначить туда нового директора, чтобы Вадим, не участвующий в производстве, не нес за него и ответственности. Таким директором стала теща Сахно, которая с энтузиазмом вникла в рабочий процесс, разобралась с технологией и постепенно взяла на себя всю нагрузку, которая до сих пор лежала на плечах Сергея. Он же, уставший от многолетней борьбы и работы, на правах хозяина позволил себе расслабиться и не заниматься производством, полностью доверившись матери своей жены.

Очередной тревожный приезд Сахно к Вадиму был через полтора года с начала работы нового предприятия. Он подъехал к дому, где Вадим пять месяцев после маминой смерти жил со своей племянницей Александрой и ее дочкой Полинкой, о которых в свои последние минуты мама просила его заботиться. С сестрой в то время не общались и даже не встречались ни Вадим, ни Александра с самых похорон, когда Лена успела отличиться кощунственным цинизмом по отношению к только что похороненной матери.

Сергей вошел в дом почерневший, с дрожащими руками и сигаретой во рту, хотя Вадим знал, что тот бросил курить несколько месяцев назад.

– Что случилось?

– Вадик, я не знаю, как мне дальше жить! Я вчера поймал Степановну (так Сахно называл свою тещу, даже обращаясь к ней самой), когда она вывозила через проходную левый, неучтенный замок. Когда пересчитали, там оказалось на двадцать тысяч! Ты же знаешь, сколько сил я положил на борьбу с ворами и теперь пришел к тому, что собственная теща тащит у меня из-под носа, а мне уже несколько месяцев говорит, что дела плохи, металл подорожал, денег хватает только на сырье. Я почти голодаю, а она на той неделе купила младшему сыну «Ауди», сказав мне, что заняла денег.

– Сергей, этого не может быть! Чтобы Степановна у тебя воровала?! Кто угодно, только не она! Вы ведь вместе на заводе постоянно.

– В тихом болоте черти водятся! В глаза мне улыбалась, а сама за спиной сколотила бригаду, и они все это время вели два производства. Мне отчитывалась по завышенным ценам, а на эту разницу закупала сырье и изготовляла замки. Я не знаю, что мне делать и кому верить!

– Сергей, во-первых, успокойся! Во-вторых, я могу предложить тебе свою помощь. Подумай, – если ты сможешь найти мне какое-нибудь жилье, я приеду к тебе, вникну в производство, выявлю все слабые места, откуда еще можно украсть и перекрою эти ходы. Поставлю вам компьютерную программу складского учета и научу твоего бухгалтера в ней работать, составлю калькуляцию. Сколько понадобится, столько я у тебя и пробуду.

– Вадик, это было бы просто замечательно! Я чувствую себя совершенно одиноким! Мне не с кем поговорить даже. Видишь, я только к тебе могу приехать и поделиться, когда мне так хреново.

– Ну, так ты подумай, где мне поселиться, а я могу хоть завтра приехать.

– Вадим, а что тут думать, у меня стоит пустая трехкомнатная родительская квартира. Там, правда, несколько лет никто не жил, поэтому надо навести порядок. Приезжай, первые дни поживешь у нас, а если хочешь, вообще можешь у нас жить, комната свободная есть.

– Нет, спасибо! Я лучше в той квартире остановлюсь. Представляешь Танину реакцию, если мы с тобой приедем, и ты заявишь, что теперь я буду жить у вас?

– Ну, во всяком случае, первое время, пока там все обустроим, будешь у нас. Помимо жилья я тебе организую бесплатное питание у нас в заводском кафе. Его арендует мой знакомый азербайджанец, но за аренду не платит. Зато я кушаю у него, когда мне надо. Я с ним договорюсь, чтобы ты раз в день плотно обедал, а мы с ним сочтемся. Еще есть две машины. Одна моя, другая служебная у Карнавалова – коммерческого директора. В любой момент можешь пользоваться обеими. А когда обустроишься, решим вопрос с твоей зарплатой.

– Сережа, я еду не деньги зарабатывать, а тебе помочь.

– Но кушать-то тебе что-то надо! Все, не думай об этом. Как только будешь готов – звони, я за тобой приеду.

Через несколько дней Вадим приехал к Сахно со спортивной сумкой личных вещей и надеждой отвлечься от тягостных мыслей о маминой недавней смерти, которые не давали ему заснуть по ночам, и, убегая от которых, он частенько обращался к помощи спиртного. Сергей официально представил его коллективу как своего заместителя по производству и сказал, что наделяет нового зама полномочиями, равными своим во всем, что касается любого из рабочих вопросов, кроме финансовых. Кассу, после позорного изгнания тещи, Сахно доверил вести своей жене под его бдительным контролем. Вадиму же, помимо предложенного ранее, Сергей назначил зарплату в шестьсот гривен, объяснив ее размер тем, что все предыдущие замы получали столько же. Зато, кроме этой небольшой зарплаты, Сергей открыл перед Вадимом неограниченные перспективы дальнейшего развития параллельных видов деятельности, которые они только смогут вместе придумать и организовать. Деньги вкладывает Сергей, а работает Вадим. Прибыль делится пополам – ведь они же друзья!

Вадиму понадобилась неделя на то, чтобы разобраться в технологии производства навесных замков, начиная от литья алюминия и заканчивая упаковкой готовой продукции. Очень помогла полученная в юности специальность слесаря. Он вникал во все технологические процессы, взвешивал на весах детали, расспрашивал у литейщика о температурах плавления и процентного количества шлака, сам пробовал собирать замки, разобрался в подготовке сырья, калибровке круга, в технологии покраски и гальваники. После ПТУ Вадим никогда не переступал заводского порога, но эта новая, совершенно незнакомая работа затянула его. Ему нравилось общаться с коллективом, болеть за качество продукции, торопиться в срок подготовить партию товара. Он даже отметил для себя, что мог бы до самой пенсии трудиться в стенах этого предприятия. Должность заместителя директора завода, пусть даже такого маленького, тешила его самолюбие. Он особенно это ощутил, приехав проведать свою бабушку, тогда еще живую, волей рока пережившую собственную дочь, когда она расплакалась от радости за внука, дослужившегося, в ее устаревшем понимании, до такого ответственного поста.

Итогом первой рабочей недели стало предположение Вадима о завышенных нормах расхода алюминия. Взвесив готовые детали, откинув процент на шлак и прочие потери при литье, введя данные в программу складского учета, он предположил, что в месяц на литейке утаивается продукции на сумму около полутора тысяч гривен. Сергей был озадачен таким заявлением неопытного своего зама, но, выслушав аргументы Вадима, поручил ему самому разобраться с литейщиком. Вадим не был уверен в своих подозрениях, хотя теоретические расчеты, проверенные несколько раз и сделанные на основе нескольких выборок, все же указывали на завышение нормы расхода. Тогда, чтобы сгоряча не обидеть человека зря (вдруг он все-таки ошибается), Вадим решил предложить литейщику новые нормы, и если тот согласиться попробовать с ними поработать, то это будет доказательством правоты нового руководителя производства. Каково было удивление Вадима, когда он не услышал от рабочего ни одного слова возражения, а через месяц обнаружилось, что расхождение теоретических расчетов с практикой составило всего двадцать килограммов при общем обороте алюминия – четыре тонны.

Это была настоящая победа нового зама, которую правда, кроме него, никто не оценил, даже Сахно, который сэкономил на этой дотошности друга восемнадцать тысяч в год. Тогда Вадим объяснял это простой привычкой к воровству в среде коллектива. Да и что это была за сумма по сравнению с двадцатью тысячами, ежемесячно уплывающими в карман тещи.

Когда Вадим создал небольшую компьютерную программу, позволившую рассчитать себестоимость замка, Сахно был в восторге от того, что наконец-то он увидел свои настоящие доходы, так тщательно до сих пор скрываемые от него нечистоплотной родственницей, которая даже не умела включать компьютер, не то что на нем работать. В это же время Вадим стал случайным свидетелем разговора Сахно с Геной – его компаньоном и арендатором столярки. Они вместе вкладывали деньги в закупку леса, Сергей предоставлял оборудованный цех, а Гена с двумя рабочими изготовляли там окна и двери. Когда Гена предоставил отчет о расходах дерева на изготовление одной двери, Вадим краем уха услышал эту цифру. Он далек был еще три недели назад от литейного производства, но благодаря полученной когда-то специальности мог хотя бы отличить напильник от надфиля, но столярка была для Вадима настолько неизвестна, что обратить внимание на представленный отчет ему помогло только ассоциативное мышление и знание начальных основ физики. В бумагах было указано, что на изготовление одной двери уходит треть куба пятидесятой доски. Когда Гена ушел, Вадим обратился к Сергею и его жене, которой Сахно поручил вести учет по столярке, и которая совершенно не представляла, что такое пятидесятка и что такое куб.

– Ребята, я случайно услышал, что на одну дверь уходит треть куба леса.

– Ну да, так Гена расписал в отчете, – растерянно ответил Сергей.

– Если я правильно понимаю, – продолжал Вадим, – куб леса – это кусок дерева размером метр на метр на метр. – Вадим руками в воздухе очертил условные формы. – Толщина двери в спичечный коробок, а ее площадь около полутора квадрата. Если следовать представленным расчетам, то выходит, что из такой глыбы дерева можно сделать всего три тоненькие двери! А куда же девается все остальное?

Сахно просиял.

– Вот ты этим и займись! У тебя так хорошо получается считать, а Татьяна в этой бухгалтерии ни в зуб ногой.

– Сергей, да я же ничего не смыслю в столярке. Мне придется полностью переучиваться, чтобы там разобраться. А завод? Да, может, Гена и прав! Ведь я только предположил.

– Пойдем, прогуляемся! – предложил Сахно и вывел друга из офиса на улицу. – Вадик, я уже несколько месяцев вожусь с этой столяркой, вкладываю деньги, а отдачи никакой. Таня в ней совершенно не разбирается, а больше доверить мне некому. Любого, кого можно туда поставить – будет воровать. Это уже проверено годами. Там, где нельзя установить жесткий контроль, обязательно будет воровство. А столярку невозможно контролировать: у них там двадцать наименований, усушки, упарки, стружки, херюшки – черт ногу сломает! Я тебе предлагаю взяться за это дело, а прибыль будем делить с тобой пополам.

Конечно, для Вадима это было интересное предложение с материальной точки зрения, но его немного пугала полная неосведомленность в технологии деревообработки. Хотя! С другой стороны – это новые знания, расширение кругозора. И опять же – деньги. Он согласился.

Уже через несколько дней он точно знал, что на изготовление одного дверного блока с коробкой уходит 0,16 куба леса, и это ровно в два раза меньше, чем те цифры, которые приносил в отчетах Гена, с которым Сахно вскоре расторг договор аренды. Помимо того, что Вадим научился теории столярного ремесла, он начал пробовать самостоятельно обрабатывать древесину. Столярка отличалась от остального заводского производства отсутствием масляных пятен, чистотой рук и приятным сосновым запахом Нового года. А кроме этого, она приносила Вадиму около девятисот гривен в месяц дополнительного заработка, и, имея на одного полторы тысячи, он мог позволить себе вполне нормальные условия жизни. Тем более что он довольно быстро подружился с Сергеем – коммерческим директором завода с необычной фамилией Карнавалов и еще несколькими ребятами, в основном холостыми, любителями отдохнуть в кафе и на природе. На дворе стояло лето, и деньги, зарабатываемые любимой работой, уходили на вечерние прогулки в компании веселых знакомых, которых Вадим очень скоро стал называть друзьями, по-прежнему относясь к этому слову с трепетной осторожностью и ответственностью. В число этих друзей входил и Гена – бывший арендатор заводской столярки, который если и затаил где-то в глубине на Вадима обиду за свое изгнание, никогда не вспоминал об этом, понимая, что виноват, прежде всего, сам, а Вадим лишь защищал интересы своего друга, ради которого он, собственно, и оказался в этом городе.

Вадим организовал пропускную систему на проходной для изделий, вывозимых со столярки. Каждый пропуск был пронумерован и подписан им лично, так что вывоз неучтенных изделий мог проводиться только по договоренности с охраной, а, учитывая то, что в течение дня Вадим неоднократно заходил на столярку, воровство здесь было практически невозможным. Был случай, когда Стас – мастер, назначенный старшим в цеху, предложил Вадиму совместное мероприятие, не совсем честное по отношению к Сахно. К нему обратился заказчик, который просил сделать рейку из своего леса по тридцать копеек за погонный метр. В общей сложности нужно было обработать десять кубов за две недели на сумму в две с половиной тысячи гривен. Стас объяснил Вадиму, что Сахно не понесет никаких убытков, если учесть, что на заводе сматывается электросчетчик. Зато, потихоньку самостоятельно выполнив этот заказ, он сможет всю сумму разделить на двоих с Вадимом.

– Стас, я приехал сюда для того, чтобы избавить моего друга от теневых операций, – объяснял Вадим предприимчивому столяру, – и уж, конечно, не стану сам их участником. Единственное, что я могу для тебя сделать – это договориться с Сахно о том, чтобы за выполненную работу ты получил не по семь копеек, как обычный рабочий, а по пятнадцать, что будет ровно той суммой, на которую ты и рассчитываешь.

Стаса, конечно, устроило это предложение, потому что он действительно ничего не терял, тем более и сама сделка становилась легальной. Вадим, как и обещал, договорился с Сахно об этих льготных условиях и через две недели положил в кассу тысячу двести гривен, довольный тем, что на корню пресек любые мысли о нечистоплотных коммерческих предприятиях.

На новом месте у Вадима все складывалось хорошо, но из дома тянулась невидимая нить печальной памяти, не отпускающая его. Почти каждый вечер, возвращаясь с работы, он ложился спать, выключал свет, и перед его глазами повторялись картины маминой болезни и смерти. Иногда он отдавался скорби, и тогда слезы заливали смятую подушку, иногда он вставал, одевался и уходил из дома в ночной город, иногда брал в магазине водку и выпивал столько, чтобы появилась возможность полузаснуть-полузабыться. Очень скоро Вадим стал бояться приближения вечернего одиночества и старался допоздна гулять в полюбившемся кафе, порой – один, но чаще – в компании новых друзей.

Так прошли три летних месяца. Вадим познакомился с Анной, и очень скоро они решили попробовать жить вместе. Но в этот момент в его отношениях с Сахно что-то изменилось. Однажды Сергей пригласил его выйти на улицу и заявил, что Стас вывозит со столярки «левую» продукцию. Вадим не мог себе представить, как тот практически мог бы это сделать при усиленном контроле на проходной и под его бдительным личным наблюдением. Он попросил предоставить какие-нибудь доказательства, потому что пустые обвинения могут зря испортить отношения с хорошим работником и, вообще, несправедливо обидеть человека. Сахно пригласил информатора, который работал на столярке учеником по протекции своего друга Игоря – родного брата Татьяны, жены Сахно. Тот сказал, что позавчера в половине седьмого утра Стас отгрузил сто метров рейки, и если бы они случайно не встретились на проходной в такое раннее время, то никто и не узнал бы об этой отгрузке. Сахно был в ярости.

– Неужели опять! Столько боролись – и снова то же самое! Я думал – все уже под контролем! Выгоняй этого Стаса к чертовой матери! – он нервно метался около офиса и совершенно не хотел слушать то, что пытался объяснить ему Вадим.

– Сергей, я сейчас пойду и все выясню про эту отгрузку. Раз вывозили через проходную, значит, там должен остаться пропуск. Не кипятись! Сейчас я во всем разберусь.

– Вадик, вот Денис все своими глазами видел! Почему Стас вывозил это в полседьмого? От кого он прятался? Не будет там пропуска! И его надо выгонять и того, кто на проходной дежурил!

– Да подожди ты всех выгонять! Дай я дойду до проходной, а тогда поговорим!

Вадим и сам начал нервничать. Он не любил поспешных, тем более таких эмоциональных решений. До проходной было всего двести метров, но за эти двести метров он перебрал несколько возможных вариантов будущего разговора и со Стасом, и с Сахно. Какой из них состоится, теперь зависело от маленькой бумажки, которую Вадим очень хотел обнаружить у охранника.

Пропуск с отпущенной позавчера рейкой был наколот на металлический штырь, который Стас сам изготовил для проходной. Вадим с облегчением вздохнул и повеселевший отправился обратно в офис. Ему стало так приятно, что человек, с которым он работал, напрасно попал под подозрение. Он так переживал, словно это его самого только что обвинили в воровстве. Придя в офис, он спокойно, скрыв эмоции, объявил Сергею, что подозрения были ложные, но, к превеликому своему удивлению и полному непониманию, услышал в ответ, что это ничего не значит, и если Стас позавчера не украл, то наверняка сделал это в другой раз.

– Сергей, да как ты можешь такое говорить?! Ты же только что убедился, что введенная мной система контроля работает. Все, что вывозится с завода - ложится пропуском на проходной. Как можно так безосновательно наговаривать на человека?!

– Но ведь он мог договориться с проходной и вывозить без пропусков?

– Теоретически – это возможно. Но никто же этого не видел. У тебя что, леса не хватает или кто-то видел, как Стас через забор доски перебрасывал? Зачем строить обвинения, под которыми совершенно нет оснований.

– Денис все равно считает, что Стас ворует, и он его поймает.

– Да мало ли что считает восемнадцатилетний пацан! – вспылил Вадим. – Может, он хочет подсидеть таким образом Стаса и остаться старшим на столярке! Так пусть сначала научится сам работать. И, вообще, таким путем карьеру себе не сделаешь. Он бдительный – молодец! Но он ошибся! Так ему теперь надо не продолжать тупо стоять на своем, а взять и извиниться!

– Перед кем? Перед Стасом? Да пошел он! Вот посмотришь – Стас ворует! Пересчитайте весь оставшийся лес, и принеси мне отчет и по сырью, и по деньгам! – с неприязнью и сильным раздражением распорядился, уходя, Сахно.

Именно распорядился, и этот новый тон в товарищеских отношениях серьезно насторожил Вадима. Он понимал, что Сахно не мог самостоятельно так завести себя необоснованными подозрениями, тем более что все они оказались пустыми. Вадим улавливал в его раздраженном тоне чье-то постороннее присутствие, но не мог понять, кто мог так категорически настроить его товарища. Единственным человеком, имеющим такое сильное негативное влияние на Сергея, могла быть только его жена. Вадим не раз становился свидетелем их скандалов, когда у Сахно начинали труситься руки, и он убегал из дому, по-ребячьи хлопая дверью. Но Вадим не находил смысла в таком настрое со стороны Татьяны и прогнал от себя эту мысль.