Александр Сотник. Рекламist. Роман. Глава "ОСТОРОЖНО, ОФИС ЗАКРЫВАЕТСЯ!".
Страница 15. <предыдущая> <следующая>
ОСТОРОЖНО, ОФИС ЗАКРЫВАЕТСЯ!
Карпина прибежала вся в слезах:
– Шеф меня уволит, я чувствую! Он Ирочку своим заместителем назначил!..
Все удивились: «То есть, как – заместителем?..»
– А вот так! Сам только что мне сказал! – И зашмыгала носом.
Через минуту явился Шеф, ведя Ирочку за руку:
– Я вижу, вы уже в курсе. Извольте соответствовать…
Никто, однако, ничего ему не обещал. Зато жизнь Карпиной превратилась в сущий ад. Все в этой жизни имеет свой предел. За исключением глупости. Ирочка являла собой эту беспредельность, всякий раз подтверждая тезис о том, что дуракам везет, и что-то там про неписаные законы. Следующим утром она попросила Карпину:
– Светочка, ты только посмотри на мою голову!
Светка посмотрела:
– И что?
– Я лысею. Видишь?
– Вроде бы, незаметно…
– Не щади меня. Выпадение ста двадцати волос в сутки – это нормально. Я в журнале вычитала. А вчера подсчитала: у меня за день выпало сто двадцать четыре волоса. Кошмар. Скоро лысая буду.
– А ты читай поменьше! – Разозлилась Карпина.
Вот уж поистине: глупым людям образование зачастую вредит. Уж лучше бы читать не умели…
К трем часам дня Ирочка достала Светку настолько, что та прибежала на кухню жаловаться. Изловила меня в коридоре и, усадив на стул напротив себя, заныла:
– Ох и дура она! Целый день рушит мой мозг! У нее рот совсем не закрывается. О снах своих рассказывает. То ей лось с девятиэтажный дом приснился, то худой Шварценеггер. Сидит и анализирует посредством Миллера.
– Артура или Генри? – спрашиваю.
– Там какой-то третий, специалист по толкованиям. Знаешь, к чему снятся гуси?
– Понятия не имею.
– А я теперь знаю. Если гусь спокоен – это к семейному благополучию; когда орет – к раскрытию тайн; плывущий гусь – к возвращению удачи. А уж если ты ешь во сне гуся – значит, сомневаешься в своих делах.
– С ума сойти.
– Вот я и схожу. А если тебе, не дай бог, насос приснится, то все: жизнь проходит зря!..
– Хватит, – говорю, – а то в Кащенку сдамся.
– Ты мог бы с ней поговорить, чтоб она перестала? – Взмолилась Карпина.
– Попробую.
Я поднялся на второй этаж в приемную Шефа. Ирочка красила ногти. В комнате стоял резкий запах лака.
– Привет, – беззаботно улыбнулась Ирочка. – Проблемы?
– Не совсем, – отвечаю. – Вы могли бы выполнить одну мою просьбу?
– Смотря какую, – состроила глазки Ирочка.
– Абсолютно невинную. Ваш поток сознания нервирует Свету. Не могли бы вы умерить красноречие, оставив его за пределами офиса?
Ирочка распахнула свои глазки и, как ни в чем не бывало, сказала:
– Это не ваша просьба, а ее. Ладно. – Она подула на ногти. – Передайте Светочке, что я не буду ей мешать трепаться по телефону.
– Этот треп называется переговорами, – уточнил я.
Обиды, вроде бы, удалось избежать. Но не прошло и часа, как Светка снова затащила меня на кухню:
– Она точно из психушки сбежала!
– Что, – спрашиваю, – опять стряслось?
– Сидит и свою башку измеряет.
– Не понял…
– Говорит: «Пикассо вывел формулу, что у гениев глаза расставлены широко, и чем дальше друг от друга они находятся, тем гениальнее человек». Так эта дура взяла линейку и начала измерения. Меня от нее тошнит!
– Дождись Шефа и пожалуйся, – посоветовал я.
– Как же!.. Выгонит он ее. Скорее от меня избавится. Может, Бекетова на нее натравить?
– Исключено. Она для него – неприкосновенный «одуванчик». И пока не предоставит доказательства блуда, он будет ее любить.
Бекетов полностью подтвердил мою теорию, вывалив кучу оправданий:
– Юность свежа и наивна, – сказал он. – Стыдитесь, пошляки!
– Она Деревьеву глазки строила, – заявила Карпина.
– Совсем наоборот: я же видел! – возражал Бекетов. – И вообще: перестань ей завидовать.
– Это я-то завидую? – Возмутилась Светка. – Чему там завидовать! Тоже мне: девяносто – шестьдесят – девяносто, и это только голова!..
Шеф ничего не хотел слушать. Раздраженно сказал:
– Вот и научите ее работать. Вы тоже когда-то начинали. Передайте опыт, от вас не убудет. Я ночью уезжаю в командировку, через неделю вернусь. Наберитесь терпения. Не сразу Москва, не сразу…
На следующее утро начался подлинный дурдом. Ирочка собрала весь коллектив в кабинете Шефа и объявила:
– Вы все неправильно живете, и потому дела у фирмы идут из рук вон плохо.
– Не замечал, – возразил ей Гудман.
– Вы не в курсе, – отмахнулась Ирочка. – Начнем с одежды. Как вы одеваетесь?
– Самостоятельно, – схохмила Карпина.
– На каждый день недели должен быть свой цвет. Существует фраза «каждый охотник желает знать, где сидит» кто?..
– Кто? – спросили мы хором.
– Представьте себе, фазан! – сделала открытие Ирочка. – Сегодня у нас какой день недели? Среда. Видите, я вся в желтом. Завтра четверг, и все должны быть в зеленом.
Гудман заржал:
– Представляю себе: приходит заказчик, а тут все зеленые сидят. Как жабы на болоте.
– Не смешно. И вообще: посмотрите на себя. Вы знаете, что Леонардо да Винчи вывел правило золотого сечения? Я в журнале читала.
– А я в школе проходил, – съязвил Гельфанд.
– Я принесла сантиметр и весы. Давайте взвешиваться и измеряться.
– Капец, это вешалка, – шепнула Карпина.
– Савелий, – позвала Ирочка Гельфанда, – вы первый. Сколько раз в вас помещается голова?
– Один, и мне достаточно, – раздраженно ответил Савка.
– А вот и неправильно. Голова должна помещаться семь раз. А кисти рук заканчиваться на середине бедра. У вас же они чуть ли не до колен достают. Надо что-то делать.
– Отрубить к чертям собачьим! – Издевался Гудман.
Ирочка все больше распалялась:
– А нос должен помещаться в лице три раза. А у вас что с носом, Савелий?
– Да мне плевать! – огрызнулся Савка. – Что вы ко мне пристали?
– У вас не гармоничное лицо. Как мы можем рассчитывать на удачу в деле?
– Это не Леонардо, а Геббельс какой-то! – Возмутился Савка.
– Становитесь на весы! – Командовала Ирочка.
– И не подумаю!
Она пристала к Гудману:
– Тогда вы. Какой у вас рост?
– Сто семьдесят пять, а что?
– По закону ваш вес должен быть сто семьдесят пять минус сто десять. То есть, шестьдесят пять килограммов. А вы сколько весите?
– Под девяносто.
– Надо худеть, – приказала Ирочка.
– Еще чего! И, кстати, куда делись мои сливки из кухни? Где сахар и йогурт? Я только вчера купил и принес…
– Все белые продукты вредны для организма, так что я их выбросила. Не обижайтесь, я же о вас забочусь!..
Мы смотрели на нее как на безумную, и лишь Бекетов любовался образом невинного «одуванчика». В конце концов, я не выдержал:
– Предлагаю, – говорю, – Гельфанду укоротить грабли, Гудману отсосать лишний жир, а меня забить в пол по самую шляпку; Светку обрядить во все цвета радуги и дружным коллективом отправиться в «Белые столбы», а то нас там уже заждались!..
– Не остроумно, – парировала Ирочка. – Я, между прочим, руководствуюсь самой прогрессивной моделью управления компанией. Существует три категории: авторитарная, демократическая и семейная. Я – за третью. Именно она позволила Японии выйти на ведущие позиции среди индустриально развитых стран. Представьте, что мы все – одна семья. Вы, Евгений, какую нишу намерены занять?
– Это решат в крематории, – говорю.
– Нет, я – серьезно, – допытывалась Ирочка.
– Если иметь в виду коллектив как семью, то я в нем – внебрачный сын. В смысле, внештатный сотрудник.
– Ничего не поделаешь: племянница, – обреченно вздохнула Карпина.
– Принцип кумовства и родственных связей, – шепотом согласился Гудман.
– А я готов! – Предательски расцвел Бекетов. – Можно, буду вашим кузеном?
– Хватит бредить! – Не выдержала Светка. – Мне заказчику пора звонить. Ирочка, я вам не помешаю?..
И все с готовностью ринулись к выходу. До пятницы Ирочка не выказывала признаков бурной деятельности, время от времени доводя одну лишь Карпину до состояния тихой истерики.
– Я вчера так классно поклубилась! – Щебетала Ирочка. – В Электростали так не поклубишься!
Карпина чуть зубы себе скрежетом не стерла. Гудман хмурился и считал дни до возвращения Шефа.
А в субботу Ирочка распорядилась:
– Завтра у нас семейный поход на Арбат! Всем надеть фиолетовые шарфики.
– Зачем? – Робко спросили «члены семьи».
– Третья модель: вместе работаем, дружно отдыхаем, – объяснила она.
– У меня ноги болят, – сказал Гудман.
– Мне ролик во вторник сдавать, а там еще конь не валялся, – сообщил Гельфанд.
– Контрреволюционные речи говорите, Филипп Филиппыч, – отреагировал Бекетов.
Савка, давно привыкший к Бекетовским цитатам, вяло отмахнулся:
– Меня сейчас больше Фокс интересует…
Ирочка строго предупредила:
– Неявка на мероприятие будет рассматриваться как презрение к коллективу. И об этом я доложу Шефу!
Если вы никогда не попадали «под каток» некомпетентности, то вам сильно повезло. Мы же попали и пригорюнились. Утром собрались в офисе. Ирочка раздала фиолетовые шарфики:
– Это вам. Специально купила. – И представила общественности невзрачного вида накачанного бугая: – Знакомьтесь, мой бойфренд.
– Руслан, – пробасил качок.
Бекетов побледнел от ненависти. Всю дорогу в метро косился на Руслана и пыхтел. Гельфанд его успокаивал:
– Потерпи часок: пошаро.бимся слегка и разбежимся. Я сам ее терпеть не могу!
Гудман ворчал:
– Надо было сразу ее послать. Придумала тоже… Мы – взрослые люди! Женька, а ты-то что приперся?
– Мне, – говорю, – работа нужна, вот и подхалимничаю.
На Арбате нас приняли за иностранную делегацию. Предлагали матрешек: сначала по-английски, потом перешли на родной. Деревьев возмутился:
– Уберите от меня сию беременную куклу! Я сам – художник!
Руслан купил Ирочке букет цветов, похожий на яркий веник. Бекетов разозлился окончательно:
– Швондерова работа! Я этого Швондера собственными руками пристрелю!
На подступах к Смоленской площади Ирочке вздумалось отобедать в «Сан-Марко». В принципе, любой общепит я всегда презирал, предпочитая индивидуальную закуску. Согласитесь: килька в томате вкуснее раздавленной котлеты. Но это еще полбеды: дело в том, что среди нас был Деревьев, а он, как известно, никогда не платил за себя в ресторанах. При этом обладал отменным аппетитом. Мишка подвалил к Ирочке и честно признался:
– Я на нулях.
Однако Ирочка проигнорировала эту важную информацию. Зайдя в помещение, мы заняли места за столиками. Ирочка села с Русланом, пригласив в свою компанию Карпину и Гудмана. Деревьев, Гельфанд, Бекетов и я расположились за соседним столом. Я предупредил, что буду исключительно пить кофе. Савка с Толиком меня поддержали. И лишь Деревьев сделал небрежный жест:
– Гулять так гулять! – И вольно распорядился: – Мне свиные ребрышки, пиво и мясо в горшочке.
– Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, – предупредил Бекетов.
Мишка ел быстро. Гельфанд следил за каждым куском, исчезающем в пасти Деревьева и, должно быть, учился. Наконец, принесли счет. Коротконогая официантка встала между мной и Деревьевым, обозначая нетерпеливое ожидание. Я заплатил за кофе, сожалея о потерянных пятидесяти рублях: уж лучше бы пива купил. Бекетов и Гельфанд тоже протянули ей купюры: каждый по «полтиннику». Деревьев сидел как вкопанный. Официантка повернулась к нему:
– Молодой человек, я жду!
Деревьев побледнел и жалобно охнул:
– Что-то мне нехорошо. Сердце с утра пошаливает…
– Мы будем платить или нет? – Возмутилась официантка.
Мишка схватился за левую грудь и, закатив глаза, попытался завалиться на спину вместе со стулом, но работница ресторана была начеку: она схватила его за шиворот и, вернув в прежнее положение, заявила:
– А ну перестань. Я тебя знаю. На прошлой неделе тот же фокус выкинул. Немедленно плати!
Из-за соседнего столика подскочила Ирочка:
– Что случилось?
– Ничего страшного, – говорю. – Обычный инфаркт. У Мишки их уже тысяча.
– Какой ужас!
– Лучше заплатите за него, а то подохнет: либо здесь, либо в милиции.
Ирочка обратилась к официантке:
– Сколько мы должны?
– Тысячу двести, – с безразличием бросила она.
– Я рассчитаюсь.
Деревьев порозовел и оживился:
– Спасибо, мэм. Но я предупреждал!.. Безденежье – вот бич интеллигента! Когда б не вы – совсем бы я пропал, и превратился б…
– …в горе-импотента! – Издевательски закончил Бекетов.
Прогулка была испорчена, и все разошлись по домам. На обратном пути Гудман возмущался:
– Ведь Шеф – опытный мужик. Как же он мог?!
– «Домашние ваши – враги ваши», – цитировал я.
– Это точно, – соглашался Левка. – Я тоже с Ленкой намаялся. А с Надькой – ничего. А все потому, что живем по разные стороны баррикад!
Не могу сказать, что разделяю его мнение…
А утром нас ожидала катастрофа: в офис пришел пожарник и потребовал начальника. Светка Карпина тут же отстранилась:
– Ирочка у нас главная – с ней и беседуйте!
Пожарник, дюжий мужик лет сорока, на Ирочкины глазки не отреагировал, и начал просто:
– Проводка в доме старая, и все должно соответствовать.
– Мы здесь уже давно работаем, – растерялась новоиспеченная начальница.
– В курсе, – оборвал ее пожарник. – Это и странно. Вон сколько у вас аппаратуры. А кто ответит, если все это у вас – бац! – и все?..
– Я не знаю, надо у дяди спросить, – лепетала Ирочка.
– И вообще, – не обращая внимания на ее слова, продолжал пожарник, – где ваш план по эвакуации в случае пожара?
– Он был, – призналась бедняжка, – но я его выбросила.
– То есть – как?
– Он висел на самом видном месте, а это не эстетично.
– Может быть, – согласился инспектор, – зато правильно висел. Что будем делать?
Он явно вымогал взятку, но Ирочка не поняла. Она захлопала глазками и забормотала:
– Я должна позвонить дяде, я не знаю…
– Не надо никому звонить, – настаивал проверяющий. – Если мы все хором начнем названивать, ни одна АТС не выдержит. Давайте решать.
– Что? Как?.. – Ирочка совсем растерялась. Конечно, ей надо было призвать на помощь Светку, но злопамятная Карпина удалилась на кухню в ожидании развязки.
Пожарник потерял терпение:
– Почему у вас ксерокс в углу стоит? По инструкции он должен располагаться в полуметре от стены! Безобразие. Я опечатываю ваш офис.
– То есть – как?!
– Очень просто. Печатями. И не вздумайте вскрывать. А по всем вопросам обращайтесь к Николаю Кузьмичу.
– Кто это? – чуть не плача, спросила Ирочка.
– Заодно и узнаете, – строго ответил пожарник тоном, не терпящим возражений.
Гельфанд протестовал:
– Что это значит? Мне завтра ролик сдавать!..
– К Николаю Кузьмичу, – как заведенный, твердил инспектор. – А сейчас – все на выход! Осторожно, двери закрываются!..
Стоя у опечатанной двери офиса, Карпина потирала руки:
– Доигралась наша фэн-шуистка!
– Злая ты, Светка, – сказал я. – Посмотри, она чуть не плачет.
Ирочка стояла на углу дома, совсем одинокая и такая жалкая, что хотелось ее обнять.
– Так ей и надо, – жестоко резюмировала Карпина. – Не в свои сани не садись!
Конечно, Шеф, вернувшись, урегулировал все вопросы. Гельфанд пришел к нему с видом триумфатора:
– Признайтесь: я – молодец. Наколол инспектора. Вовремя поставил ролик на просчет. А ведь мог бы и компьютер выключить.
– Да, вы – профи, – хмуро согласился Шеф.
Но сие признание показалось Савке недостаточным:
– А вы представьте, я бы выключил, и что тогда? Хлоп – и все? Какие убытки! Скандал! Неустойка!..
– Чего вы добиваетесь? – не выдержал Шеф.
– Премии. – Гельфанд даже обиделся.
– Хорошо. На следующей неделе.
– А как же обмыть возвращение?
– Тогда же и обмоете, хотя не советую, – раздраженно пробубнил Шеф.
А Ирочку мы больше не видели. По сведениям, исходящим от Шефа, она устроилась в компанию, где работал ее бойфренд. Не Руслан – другой. Не знаю, почему, но все равно ее жалко…
Александр Сотник. Рекламist. Роман. Глава "ОСТОРОЖНО, ОФИС ЗАКРЫВАЕТСЯ!".
Страница 15. <предыдущая> <следующая>