НовостиШааранин. Железная цепь со строгим ошейником.
Страница 1. <авторская> <следующая>
беседы с участковым Егорушкиным о литературе
|
Возможно, будь тут какой-нибудь старый дзенский мастер, он бы пошел и пнул сидящего на цепи пса, чтобы всех постигло внезапное пробуждение. Jack Kerouac. "The Dharma Bums" |
|
В подвале разрушенного дома, по Советскому проспекту, археологами из Москвы обнаружен подросток, прикованный неким извергом на железную цепь со строгим ошейником к батарее парового отопления. Подросток и его родители до сих пор в стрессе. (газета "Вологодские новости", 28 августа 1999 года, по сводкам УВД) |
Из служебной книжки участкового уполномоченного
отдела милиции №2 г Вологды л-та Егорушкина
Ну, и, конечно же, жена ушла.
Я оказался в одинокой квартире, перебитой вдребезги, и стал метаться в поисках хоть одной не оскверненной вещи. Ею оказалась бутылочка корвалола. Помогло.
На второй день я обнаружил на животе каких-то желтых пауков. Что ж, в моем состоянии это был классический вариант. Оставалось только завернуться в простынь и потеть.
На четвертый день я собрал остатки сил и чудом уцелевшие пустые бутылки. Бутылки сдал купил полторы кружки пива, дотащился до "Букиниста" безжалостно продал академического Кэрролла и томик Юнга и напился.
На шестой день я очнулся, долго пялился на телевизор и вдруг оказался на балконе, где увидел пол литровую банку, доверху наполненную сыпучим белым веществом. Это была манная крупа.
На седьмой день я сварил себе манную кашу. И вот уже месяц, и вот уже год я не выхожу никуда из дома. Я просыпаюсь по ночам и с огромной тарелкой дымящейся каши, умеренно посоленной и сдобренной чайной ложкой растительного масла, усаживаюсь у окна ( за подоконник как за стол. Передо мной - чистый лист бумаги. С каждой ложкой меня все сильней и сильней охватывает чувство неземной легкости. Я выдергиваю карандаш, зачем-то давным-давно воткнутый в горшок с кактусом моей женой. Бросаю блаженный взгляд в небо и пишу эти рассказы.
Мальчик и его папа
У одного мальчика папа практически ничего не соображал. Он все время ловил сына за ухо после уроков у школы и очень громко кричал: " Щенок! Ты хоть понял, кто тебя родил?"
Всем педагогам это, в конце концов, надоело. Они вызвали медиков и мальчикова папу увезли в желтый дом. В Кувщиново.
И вот, понимаете, мальчик выходит из школы, не чувствует отцовских пальцев на своей ушной раковине, не слышит хриплого, привычного, родного: "Щенок! Ты хоть понял, кто тебя родил?" И бросается в истерику. Для его неокрепшего сознания мир становится зыбким и страшным. Мальчик скидывает одежду и топится в реке, ища в черной воде защиту и успокоение. Отец же узнает о гибели сына и сердце его не выдерживает. Он накладывает на себя руки, при этом долго агонизируя, вызывая жуткие приступы у соседей по палате.
Вот ведь, блин, педагоги! Что ж вы так с детьми-то?
Женщины не едят
Родители Кирилла умерли, когда он был совсем маленький. Его воспитывала бабушка, зубов у которой не было, и она употребляла в пищу только кисели. И все приговаривала:
- Мы не едим, а только лачем.
Черт ее знает, что она имела в виду, но у маленького Кирюши сложилось мнение, что все женщины не едят. Когда бабушка отошла в мир иной, Кирюшу усыновила пара воинствующих гомосексуалистов. И так сложилось, что Кирилл, подрастающий в извращенческой семейке, ни разу не видел особ противоположного пола, вкушающих что-либо. Когда он спрашивал у мамы Сережи, почему женщины не кушают, то непрерывно слышал в ответ: "Да что эти твари вообще могут! Есть - то по-человечески и то не могут!"
Время шло. Природа брала свое. У Кирилла, лишенного женского общества, начались психо-сексуальные расстройства. Осознав бесполезность борьбы с гетеро-сексуальностью приемыша, нареченные папа и мама решили его женить: "Внуков хоть понянчим".
И так случилось, что даже на свадьбе, будучи слегка пьян, Кирилл не увидел, чтобы женщины ели. Пить ( пили, а есть ( ни-ни. И невеста его не ела по причине недомогания.
И вот счастливый Кирилл после первой брачной ночи видит свою супругу Анну, обнаженную и с ярко-рыжими волосами, в лучах восходящего солнца - поедающую ногу свадебного поросенка.
Кирилл в недоумении:
- Анна! Но женщина не едят!
- А ведь я же ем, дурачок! - улыбается Анна жирными губами. - Просто меня вчера пучило малость... Иди лучше сюда.
- Значит, я женился на мужчине! О, боже! Нет! Значит, есть еще один пол!- восклицает Кирилл и падает с кровати.
Остаток дней он проводит в каких-то сомнительных религиозных сектах.
Вот, блин, педерасты! Довели ребенка!
Вычурная фамилия
Михаил Альбертович Суфлеров, доверчивый, деликатный инженер, рано полысевший, до безумия любил некую Нину. Но на предложение руки и сердца услышал от нее следующее.
- Михаил Альбертович. Ты, конечно, серьезный мужчина, но не богатый, и фамилия твоя меня не устраивает. Больно вычурная.
- В общем, понятно. Только, милая Нина, какую бы ты фамилию хотела? - поинтересовался несостоявшийся жених.
На это Нина только криво улыбнулась и неожиданно икнула. Она слегка покраснела и закрыла перед Михаилом Альбертовичем дверь.
Прошло три долгих года. И вот около Нининого дома паркуется личный "Мерседес" Михаила Альбертовича. Владелец "Мерседеса" с огромным букетом роз, расчесывая серебряным гребешком шикарные волосы, поднимается к своей возлюбленной. Заветная дверь открывается. На пороге - Нина с синяком под глазом, одетая в мокрый фартук, от нее пахнет перегаром.
- Ой, говорит, - это ты... Вы, Михаил Аль... Альбертович...
- Милая Нина! Теперь ты выйдешь за меня! Я богат, волосат и вот, посмотри! - громко отвечает Михаил Альбертович и протягивает Нине паспорт. На первой странице красной вязью написано "Ик Михаил Альбертович". Тут за спиной Нины появляется здоровенный пьяный мужик в трусах и орет:
- Это еще что за козел?!
- Это Ик Михаил Альбертович, - робко отвечает Нина.
- Какой, на хер, Ик?
- Я не позволю Нине жить с таким человеком, как вы. - Тихо, но твердо встревает Михаил Альбертович, потом получает по лицу и катится вниз по лестнице.
- Вали отсюда, Ик! - последнее, что он слышит перед реанимацией и параличом нижних конечностей.
Вот, блин, алкаши! На фиг!..
Три сестры-тезки
У Ивана Иннокентьевича, бывшего партийного функционера, а в последнее время депутата городской думы, долго не было детей. Потому-то, когда у него родился первенец, он на радостях допился до чертей и в таком виде пришел в ЗАГС, где и зарегистрировал свою дочь под именем Маша. Он кричал: "Это в честь прабабки, красной ткачихи и пламенной революционерки". Так и записали - "Маша".
Через год, когда у него снова родилась дочь, после недельного пьянства Иван Иннокентьевич добрался до Загса, где долго бормотал, качался и икал перед тем, как разразиться речью о преимуществах монархии в России и закончил ее так: "Потому-то я и назову свою дочь Марьей в честь зарубежной королевы Марии Антуанетты".
- Но у вас уже есть дочь Маша! - возражали ему.
- Вот и хорошо. Кашу маслом не испортишь! - парировал Иван Иннокентьевич.
- Что поделаешь. Так и запишем - Маша. Депутат все-таки.
Прошел год. У Ивана Иннокентьевича родилась третья дочь. Но так как он радуется и все пьет водку, его вносят в ЗАГС, где он внезапно хватается за сердце и, чувствуя близость неизбежного, хрипит:
- Называю чадо мое Марией! В честь Богородицы нашей, вседержительницы...
Что поделать, последняя воля усопшего. Так и записывают - Маша.
Так и подрастают в нашем городе три родных сестры, все Марии Ивановны, и слышат от своих сверстников одни лишь насмешки.
Вот, блин, свяжешься с этим ЗАГСом!..
Е=Mc 2
Отец у Гоши был, деликатно выражаясь, человек своеобразный. Перед тем, как отойти ко сну, он говорил сыну:
- Гоша, повтори: Е=Mc2.
Гоша повторял.
- А теперь, сынуля, воспроизведи сказанное на маленьком кусочке бумаге в виде формулы - Гоша воспроизводил. Папа целовал его в нос и делал заключение:
- Когда я умру, помести мне такую же бумажку под одно из век. Если ты не ошибешься и поместишь ее именно там, где необходимо, то услышишь голос, который откроет тебе, где лежит маленькая коробочка. Это - твое наследство.
И вот похороны. Гоша, склоненный над гробом усопшего отца - в смятении. Наконец он решается и помещает бумажку с формулой под левое веко и слышит странный голос:
- Ты не ошибся, Гоша! Иди, и найдешь там, где было то, что было твоим отцом и прятало свои рукописи, ты найдешь свое наследство - маленькую коробочку.
Гоша от нетерпения симулирует недомогание и сбегает с похорон, спешит к указанному месту. Там он находит загадочную коробочку, открывает ее и видит маленькую бумажку. На бумажке написано: "Е=Mc2".
- Ну, блядь! Ну, папа! - восклицает Гоша...
...Я не успеваю закончить - в дверь стучат - приходит моя жена. Спрашивает:
- Чего у тебя тут за отстойник? Чем это воняет? Как скотина! Ты хоть моешься? Ты хоть помнишь, что у ребенка сегодня день рождения?
- Нет. Я вот тут рассказы пишу. А мыться - я иногда моюсь.
- Дебильные опять какие-нибудь?
- Ну, туповатые просто немного.
- Я на развод подала. Завтра суд.
- Что ж, это логичная концовка затянувшегося бесперспективного супружества.
- Хватит скотину из себя корчить! Вот, я тебе кое-что принесла. Сдохнешь еще до завтра - нас не разведут и мне, как вдове, тебя хоронить придется.
Жена уходит, оставив черную болоньевую сумку. Я, поднявшись из угла, решаюсь выйти наружу.
Осень. Листья на земле. Серые дома. Грязные машины. Вроде бы привычный урбанистический пейзаж кажется мне нереальным. Я смотрю поверх горизонта и вдруг понимаю, что мне принесла жена. Спешу обратно, дабы убедиться в своей правоте. Так и есть. В черной болоньевой сумке - банка манной крупы, бутылочка растительного масла, соль, стопка бумаги и новый карандаш.
Вот, блин...
|
Директору средней школы № 1 Осипову Афанасию Федоровичу от преподавательницы русского языка и литературы Егорушкиной Елены Павловны |
Работая в вашей школе неделю, я постоянно вижу вас пьяным. Поэтому обращаюсь письменно. Может быть, все-таки иногда вы бываете трезвым, и до вас дойдет нижеследующее.
Во-первых: прошу обратить внимание на приложенные к заявлению четыре сочинения учеников восьмого класса на заданную мной тему "Самое яркое впечатление прошедшего лета" У вас что, над всеми новыми учителями так изощренно издеваются? Хотя это не удивительно. Имея в вашем лице яркий пример для подражания...
Во-вторых. Я устраивалась работать не в психиатрическую лечебницу, а в школу. Я педагог, а не санитарка! Поэтому прошу уволить меня по собственному желанию и как можно скорее! Иначе я обращусь, куда следует. Надеюсь, вы понимаете.
В-третьих: если вы все же протрезвеете, то прошу рассказать мне как молодому неопытному педагогу, каким образом вам удалось сделать из школы пьяную лавочку, притон! Подозреваю, что ко всему еще и дом терпимости! Ответ прошу предоставить в письменном виде, так как один ваш вид вызывает у меня отвращение!
Егорушкина Е.П.
10 сентября 1999 года
Самое яркое впечатление прошедшего лета
Я проснулся в полвторого ночи. Чувство необычайной по силе внутренней пустоты говорило мне, что уже все равно... Все равно, что спишь, что не спишь, что идешь, что стоишь... Я заглянул в свое подсознание и увидел черные улицы, еле мерцающие фонари и аптеки. Следуя за своими хромыми мыслями, я оказался на улице. В круглосуточном магазине я истратил сорок пять рублей на водку. Я вовсе не злоупотребляю, и вообще мне нужно было завтра рано на рыбалку с отцом. Но когда чувство глубокого безразличия цепко держит за горло, что еще остается делать?
Я сел в скверике, там, где церковь Иоанна Предтечи, стал курить и пить водку... Сумрак в подсознании все сгущался, фонари с аптеками медленно валились на бок, я сам чуть не упал под их давлением со скамейки. Меня вовремя окрикнул некий тип с ножовкой по металлу в руках.
- Эй, ты умеешь пилить?
- Да, я умею пилить, я умею и пилить, и строгать. Но чувство глубокого безразличия цепко держит меня за горло, и фонари с аптеками валятся в моем подсознании в одну кучу.
- Строгать не надо. Пошли.
И мы пошли. Я помахивал бутылкой водки и молчал. Тип сказал, что его зовут Илюша. Наконец мы подошли к распиленному на три части памятнику Ленина в натуральную величину.
- Вот, пили, я уже устал, - сказал Илюша.
Я стал пилить и пить водку. Илюша сидел на асфальте, слушал, как визжит ножовка и качал головой как тунгус.
- Илюша, ты, что качаешь головой, как тунгус? У тебя что, неврастения?
- Нет, - ответил он, - чувство глубокого безразличия пронзает мою душу, и белая яхта в моем подсознании качается туда-сюда. Но ветра нет... Плыть некуда... И мне все равно - пилить памятник или качать головой туда-сюда. Вот только рука устала, аж посинела.- Илюша показал синюю руку.
Тут мы заметили, что рядом стоят два мужчины, по очереди пьют что-то из трехлитровой банки и смотрят на нас.
- Хотите пилить? - спросил я.
- Нам все равно. Мы пьем ацетон. Мы из коллегии адвокатов. Чувство глубокого безразличия овладело нашими адвокатскими мозгами, а в наших подсознаниях стоит мутный английский смог над свалкой английских каминов, - сказали мужчины, начали пилить и пить ацетон.
Потом к нам подошел зек Фикса. Он держал на привязи печального окровавленного монстра. Мы безразлично посмотрели на него и спросили:
- Хочешь пилить?
- Мне все равно. Чувство глубокого безразличия режет мне глаз. Из моего подсознания вылезают монстры и ходят туда - сюда, одного я привязал, потому что мне все равно, что привязывать, что отвязывать.
- Вот пусть он и пилит, - сказал Илюша.
Монстр стал пилить и кровоточить. Из моего подсознания выпал фонарь и треснул монстра по лбу, прибавив еще одну рану. Тут приехала милиция. Мы подумали, что нашей компании крышка, но милиционеры сказали:
- Чувство глубокого безразличия охватило нас. Мы ездим по городу и ищем преступников. Но нам все равно, найдем мы их или не найдем. В подсознании у нас пусто - большая невспаханная межа.
- Тогда заберите его, - сказали адвокаты, указывая на кровоточащего монстра и распространяя смог из своих подсознаний по скверу.
Когда смог рассеялся, начало светать. И мы пошли по домам. Илюша все-таки выронил яхту из своего подсознания - она упала и сломалась. Монстры из подсознания Фиксы печально качались на детских качелях и кровоточили. Весь сквер был усеян фонарями, обломками каминов и аптек.
А мы уходили домой... И нам было все равно, что сидеть в сквере, что не сидеть, что идти домой, что не идти, что пилить Ленина, что не пилить.
Самое яркое впечатление прошедшего лета
Когда все развалено и находится в хаотическом положении, когда все взорвано, у меня за спиной вырастает крыло. Я люблю разруху. Почему одно, а не два? Я давно улетел бы в Гренландию, если бы вырастало два, не парился бы тут за партой с Лехой-лысым. Лысый он по-настоящему, а не бритый. Это - от ума. А почему в Гренландию - вам все равно не понять. Вы ж не разбираетесь в метафизике.
К разрушенным объектам влечет меня не как демоническое существо. Совсем нет. Поверьте, в демонических существах нет ничего заманчивого. Они все поганые и тупые.
Меня влечет разруха с научной точки зрения, научный азарт, если хотите. Там, где происходит разрушение материальных объектов, происходит столкновение пространства и времени, возникает разрыв, через который можно увидеть, если обладать специальными знаниями и способностями, параллельный мир. Мы с Лехой - лысым спорим: а можно ли туда войти?
Я говорю - да, а он меня называет "вонючим идеалистом". Вот мы с ним и решили выбрать объект энергетически покруче, чтобы разрыв побольше был.
Сначала мы взорвали телефонную станцию, но не фига. Так, обычное дело. Узкий тоннель, белый свет. Ничего интересного. Тогда мы решили (я первый допер) взорвать вытрезвитель, на Петина. Позвонили ночью: типа, заложена бомба. Взрывать нужно ночью - эффект лучше. Из вытрезвителя всех эвакуировали. Совсем пьяных прямо так на землю побросали, а что? Лето - тепло. Те, кто потрезвее - убежали. Менты матюгались, думали - розыгрыш. Когда МЧС подъезжала, мы и рванули. Вы не подумайте - никто не пострадал. Если с людьми взрывать, то это уже не разруха, а нечто другое, не имеющее к науке никакого отношения.
Дак вот, когда мы рванули вытрезвитель, эффект был удивительный, впечатление яркое. На нас дохнуло мистическим морозом Гренландии, и. с Лехой-лысым мы сделали несколько важных научных выводов. Но я излагать не буду - вы же все равно не разбираетесь в парапсихологии и метафизике - по лицу видно.
Самое яркое впечатление прошедшего лета
Все лето я провел в подвале, в темноте. Один дворник держал меня там на железной цепи, со строгим ошейником. Каждый день он приходил, включал свет и молча смотрел своими глазами в мои. Давал кусок черного хлеба, а иногда лепешку с чем-то кисло-сладким, наливал в миску воды и обливал меня керосином из бутылки, видимо, чтобы я не завшивел.
В темноте я слышал, как в земле шевелятся черви, видел фиолетовые и ярко-зеленые человеческие фигуры, они разговаривали между собой, бросали на меня удивленные взгляды и показывали в мою сторону пальцами. Вначале я этого пугался, потом привык, пытался с ними заговорить, но они тут же исчезали.
Самое мучительное было, когда тишина превращалась в гудение. Меня всего будто сдавливало, тогда я бормотал не имеющие смысла фразы. Это помогало.
Однажды, то ли во сне, то ли наяву я видел бесконечность. Это была огромная пустая картонная коробка, летящая в пустоте. У нее не было дна. Если бы я забрался в нее, то увидел бы, как рождаются миры, планеты, различные существа. Но я был на цепи.
Еще я видел сад и огромную голую розовую женщину, прохаживающуюся от дерева к дереву. Когда она заметила меня, пришел дворник, включил свет, и сад с женщиной исчезли. Дворник стал смотреть на меня и бесшумно, не размыкая губ, двигать челюстями. У меня внутри звучала нудная скрипичная музыка. Я вздохнул и плюнул ему на бороду. Дворник перестал жевать, достал носовой платок, вытер плевок и, слегка пошаркивая по земляному полу, ушел.
Однажды я почувствовал, что превратился в большую каплю какого-то тяжелого вещества. Я потек по всем координатам сразу. Разбил какие-то стекла, вышиб своей массой несколько дверей. Сколько времени то продолжалось, неизвестно. Внезапно пришел дворник, включил свет, посмотрел на меня, отцепил от батареи парового отопления и на цепи вывел наружу. Дворник привязал меня к дереву, как собаку, и ушел.
Поэтому я хожу теперь в темных очках. Мне их прописал врач.
Самое яркое впечатление прошедшего лета
Всю ночь моего отца била дрожь. Матери у меня нет. Мой отец всю ночь просил живой рыбы. Холодной рыбы на его горячий лоб. Я не спал, отвернувшись, смотрел на обои, как Раскольников, хотя никакой старушки я не убивал.
Я тогда еще не знал, что у моего папы белая горячка. И утром, когда открылись магазины, пошел и купил двух аквариумных рыбок-телескопов, с такими выпученными глазами. Мне их дали в маленьком целлофановом пакетике с водой.
Когда я шел домой, меня схватила за рубаху Маша из параллельного класса и стала быстро говорить; я ничего не понял. И хотя я знал, что это неправда, все равно спросил:
- Опять, Машка, ты на городской свалке рылась?-Настроение у меня просто такое было.
- Ты, Жора, дурак, что ли! - уже вразумительно сказала Маша, поправила прическу и закурила. Она курила "Парламент". Вот откуда она деньги берет на всякое такое - это еще вопрос.
- Ты мне нужен, Жора, позарез. Пошли со мной Кое-что покажу, - сказала Маша уже серьезно.
Мне сделалось любопытно. Я даже забыл про дрожащего, дохнущего папу. На Маше был замечательный кожаный пиджак фиолетового цвета, и я сказал:
- Дашь пиджак поносить - пойду.
- Все же ты, Жора - даун. Пиджак-то женский, - ответила Маша и мы пошли.
Мы шли мимо деревянного дома, где раньше был Клушинский магазин, а теперь неизвестно что. Потом по улице Гоголя, где все старые одно- и двухэтажные дома, в которых, по всей видимости, проживают наркоманы, зеки-убийцы и дешевые проститутки. И оказались за Домом культуры, а теперь психотерапевтическим платным центром. Маша указала на канализационный люк длинным пальцем с длинным ярко-фиолетовым, в тон пиджака, ногтем. И сказала:
- Хочешь пиджак поносить - открывай.
- Я помялся, заметил, что Маша невъебательски умная и не без
усилий открыл люк
- А теперь лезь туда.
Ничего не оставалось, я взял пакетик с телескопами в зубы, предварительно сделав на нем узелок, чтобы вода не плескалась, и полез.
На самом дне я обнаружил круглый стол. Пришли четыре мужчины с рыбьими головами, в черных костюмах. Один их них, видимо, самый главный, со щучьей головой, сказал: "Садитесь". Появились стулья, им всем побольше, а мне такой средний. Рыбьими глазами мужчины смотрели на меня и только поправляли галстуки. В полумраке, во влажном застоявшемся воздухе слышалось капанье воды и чьи-то постанывания.
- Слушайте, мне страшно, - сказал я.
Мужчины молчали.
- Ладно, ладно. Вот у меня есть это, - я положил пакетик с телескопами на стол. Заключенная в нем вода приняла форму прозрачного холмика, а телескопы внутри сильнее выпучили глаза и забеспокоились. Господа, казалось, заулыбались, пожали мне по очереди руку, потом подали прозрачный пакетик взамен моего, с какой-то радужной жидкостью. Низкорослый мужчина с головой окуня помог мне подняться наверх.
Маша сидела на земле с бутылкой "Джин-тоника" и курила.
- Держи, - протянул я ей пакетик с радужной жидкостью.- Что это?
Маша объяснила, что если капельку этого вещества нанести на член, то ни одна женщина не откажет, что оно бешеных денег стоит. Потом отдала мне свой фиолетовый пиджак, и мы расстались.
Я пришел домой, папы не было. Он выбрался на улицу и умер у подъезда. Соседи рассказали, как он сообщил перед смертью, что весь мир заключается в его мозгах. И потому, когда он умрет, то и весь мир умрет вместе с ним. Но это так - постскриптум.
|
Елене Павловне Егорушкиной от директора школы Осипова А.Ф. |
Милая Елена Павловна! Да, я привык выпивать, работа очень нервная. Как мне удалось устроить в школе пьяную лавочку, я не помню. По поводу сочинений ничего сказать не могу. Ничего я не понял. Но уверен, что над вами никто не издевается. Зачем это восьмиклассникам? Просто у них половое созревание, вот вам и кажется. Воспитательные меры... (неразборчиво)... так что дом терпимости - не мой стиль.
А вы, Елена Павловна, а вы! Мне нравится ваша фигура и голос. Бросайте вашего мужа-мента, на хрен! А я обещаю - брошу пить. Мы нарожаем детей, и вы будете их воспитывать, как захотите. Я в молодости был симпатичным, и дети у нас будут симпатичными, а это уже полдела! А у вашего мужа-мента и наследственность ментовская! А у меня гены дворянские!
А увольняться я вам не позволю, и не просите, потому что (заляпано чем-то жирным).
Р.S. Тут вот пришел физрук Носов с "Рябиной на коньяке", очень рекомендую, сладкая такая и оборотов нужное количество, не то что (заляпано чем-то жирным).
И вот он мне напомнил, что у вас есть ребенок, надо полагать, от вашего мужа-мента. Но это ничего! Вы его сдайте в приют. Ни в коем случае не оставляйте с мужем. Я уже двадцать лет в педагогике и знаю, как мент ребенка воспитает. Он ему всю психику поломает. Так что уж лучше в приют. А лично мне ментовского отпрыска в своем доме не надо. Приходите одна. С нетерпением жду!
10 сентября. Осень. Афоня Осипов
P S .PS. Дайте физруку Носову пятнадцать рублей до аванса!
* * *
Участковый Егорушкин прочитал четыре сочинения на тему "Самое яркое впечатление прошедшего лета" учеников его жены Елены Павловны, объяснительную директора школы Осипова на заявление Елены Павловны об уходе, передернул затвор табельного оружия, сунул его в кобуру, почесал колено и сказал:
- Не плачь, Лена. Сейчас я этого директора пристрелю, а детям для начала уши поотрываю. Вот, блин, писатели нашлись!
На самом деле участковый Егорушкин сам себя считал писателем. Он уже полгода трудился над приключенческим романом. Никого пристреливать и никому уши отрывать участковый Егорушкин не собирался. Он так, пошутил. Он вообще был добрым милиционером.
Елена Павловна, наконец, успокоилась. До слез ее довел пьяный физрук Носов, который принес "издевательские" школьные сочинения и "возмутительную" объяснительную директора Осипова. Физрук Носов распространял неприятный запах и требовал пятнадцать рублей до аванса, за что получил от участкового Егорушкина в морду. И когда участковый Егорушкин вышел на улицу, то услышал, как физрук Носов протяжно воет от боли и обиды в кустах акации с еще не опавшими листьями. Это не вызвало у участкового Егорушкина никаких эмоций. Он был полностью поглощен мыслями о прочитанном. Одно сочинение из принесенных физруком Носовым, написал мальчик Петя со странной фамилией Лей. В нем он описывал свои впечатления лете, которое провел в подвале, куда посадил его на цепь некий дворник. Это была вовсе не "издевательская шутка", как решила Елена Павловна.
Участковому Егорушкину было известно: недавно на соседнем участке археологи из Москвы обнаружили мальчика. На шее мальчика был строгий ошейник с железной цепью, намертво прикованной к батарее парового отопления огромным замком. Бедный подросток был так плох, что плачущие родители лишь после долгих уговоров представителей органов позволили его допросить. Оказалось, что какой-то изверг, (по описанию - бородатый мужик с метлой) хитростью заманил мальчика в подвал и, изловчившись, посадил его на цепь. Что характерно, никаких домогательств и издевательств со стороны маньяка не последовало. Он приходил каждый день, включал свет, оставлял черный хлеб, воду, иногда лепешку с чем-то кисло-сладким и уходил. То же самое описывал и Петя Лей в своем сочинении. И еще характерная деталь: жертвы подвергались профилактическому обливанию керосином (от вшей). "Так что, блин, - решил участковый Егорушкин, - все это не просто так. Это получается не просто маньяк, а серийный маньяк" - и завернул в оптовый магазин за китайской вермишелью, где она стоила дешевле.
У участкового Егорушкина была своеобразная привычка дергать дверцу холодильника туда-сюда и пожирать китайскую вермишель прямо так, из пакета, сухую. Это помогало ему думать. Холодильника под рукой не оказалось, поэтому пришлось ограничиться просто пятью пакетиками вермишели по рубль девяносто. Употребив их в тиши осеннего Кировского сквера, на немного загаженной голубями скамейке, участковый Егорушкин позвонил из кукольного театра, справился по своим служебным каналам о местожительстве Пети Лея, и отправился туда.
* * *
Дверь квартиры открыл худой и грустный чернявый поэт, любовник жены хозяина. Он так и сказал:
- Здравствуйте. Я по вашей одежде вижу, вы - милиционер. Скорей всего, участковый. А я - поэт, любовник жены хозяина. Хозяин отсутствует, и мы с его женой занимаемся любовью и выпиваем. Не хотите присоединиться? Я имею в виду не к занятиям любовью, а к выпиванию.
Участковый Егорушкин немного запутался, но взял себя в руки и проследовал за чернявым поэтом на кухню, где сидела жена хозяина, принял предложенную рюмку, почесал колено и, наконец, сказал:
- Ну, блин!
На кухне было прохладно и хорошо. В открытую форточку залетали желтенькие листья и падали на колени жены хозяина. Сентябрь.
Жена хозяина подтвердила, что сын ее, Петя, внезапно исчез в начале лета. Искать его не стали: "мало ли, дело молодое". Так же внезапно, в конце лета он появился, сказал, что болят глаза. Окулист ему выписал темные очки. Вот и все.
- Как это - "все"? - возмутился участковый Егорушкин.
- А что? - ответил вместо жены хозяина чернявый поэт. - Дальше он пошел в школу. Я ему еще денег на новый портфель добавлял. Пятьдесят рублей.
- Вы вообще помолчите! Я с гражданкой разговариваю. Где же был ваш сын? Что он сказал?
- Да ничего он не сказал, - снова ответил чернявый поэт, - его никто и не спрашивал. Вам же объяснили, его отвели к окулисту. Окулист выписал темные очки. Я на очки тридцать рублей добавлял.
- Ладно, - участковый Егорушкин занервничал, - гражданка, ответьте, пожалуйста, где ваш муж?
- Ее муж в подвале, - ответил чернявый поэт.
Участковый скрипнул зубами, он стал терять терпение:
- В подвале? Что он там делает?
- В подвале. Что это вы на меня так смотрите нехорошо? - забеспокоился чернявый поэт. - Внизу, в подвале. А что он там делает, я не знаю.
- Да самогонный аппарат он там делает! - наконец заговорила жена хозяина возбужденно. - Скотина потому что и моральный урод. Он сначала романы писал мистические - разбогатеть хотел. Не получилось. Вот теперь самогонкой хочет торговать. Посадят ведь скотину! Урода морального. Хватит уже о нем, гражданин начальник. Давайте лучше выпьем и побеседуем о чем-нибудь.
- Да, - поддакнул чернявый поэт, - например, о литературе.
Участкового Егорушкина передернуло; сегодня вечером его ожидал визит тещи, Эммы Константиновны, и долгая, нудная беседа о литературе. Такая уж у них была в семье традиция. Участковый Егорушкин не выдержал и перешел на строгий, неприятный официальный тон:
- Беседовать о литературе будете без меня. Гражданка Лей, покажите, где ваш сын. И позвольте мне побеседовать с ним наедине.
Ему тут же показали и позволили.
Петя Лей сидел в своей комнате на раскладушке в позе сикха. Половину его лица закрывали темные очки. В полумраке, шторы были задернуты, его субтильная фигура отбрасывала три тени.
- Ну что, Петя, - бодро начал участковый Егорушкин, - давай побеседуем. О дворнике с бородой. О подвале. О том, почему ты скрыл от милиции случившееся и решил поведать о нем в литературной форме. Видишь, я все знаю. Вот давай и побеседуем.
Петя покачался из стороны в сторону на своей раскладушке и тихо сказал.
- Хорошо. Давайте побеседуем. Только не об этом.
- Почему не об этом?
- Неужели вам все это интересно? Мне уже нет. Неужели нам не найти другой темы? Например... - Петя задумался, - О литературе.
- Вот, блин! - воскликнул участковый Егорушкин. - Хватит тут мне! Ты что, не понимаешь? По городу ходит опасный маньяк и сажает детей в подвалы. А ты тут!... А ну, хватит качаться!
Петя перестал качаться, попроси на него не кричать, поправил очки и рассказал тихим отстраненным голосом все то, что участковый Егорушкин уже знал из сочинения.
- А в каком доме тот подвал, я точно не знаю. У нас все дома в районе, а, следовательно, и подвалы - одинаковые, - почти шепотом закончил Петя и снова стал качаться.
- Не понимаю я, как можно взрослого парня заманить в подвал, - почему-то тихо, вторя собеседнику, сказал участковый Егорушкин.
- Дворник объяснил, что там собачка в проводах запуталась. Надо помочь ее спасти.
- А, вообще-то, почему ты решил, что он дворник?
- У него метла была.
- Вот, блин. Как же он тебя на цепь-то посадил?
- Ну, как, как! Двинул чем-то сзади по башке. Знаете, надоела мне эта беседа, лейтенант. Не зря говорят, что менты тупые, - с легким раздражением заявил Петя Лей. - Знаете что?
- Что?
- Вы идите лучше домой. Попейте кофе. Сформулируйте вопросы, как следует.
- ...А ты?
- А я тут посижу.
Участковый Егорушкин вышел из Петиной комнаты, плотно закрыл за собой дверь и понял, что запутался.
На кухне было пусто. "Наверное, пошли любовью заниматься", - подумал участковый Егорушкин, попил воды из-под крана и вышел наружу.
На выходе из подъезда его встретил физрук Носов с бейсбольной битой в руках. Он был пьян и агрессивен:
- Ну что, ментяра? Побеседуем?
- О чем? - уточнил участковый Егорушкин и увидел двух здоровых парней, явно разделявших намерения физрука Носова.
- А побеседуем о литературе! - сказал один парень.
- О Прусте. О Марселе. О его многотомной эпопее "В поисках утраченного времени" - вторил ему другой.
- Знаете, - хладнокровно, помня о наличии табельного оружия в кобуре, стал говорить участковый Егорушкин, - сегодня вечером у меня уже намечена беседа о литературе с одной моей родственницей. Так что...
Что именно, участковый Егорушкин договорить не успел по причине обрушившегося на его голову удара бейсбольной биты.
- Брезгуешь, значит? - уже на земле услышал он голос физрука Носова и был избит до потери сознания.
Шааранин. Железная цепь со строгим ошейником.
Страница 1. <авторская> <следующая>