Ещё до начала революционных волнений 1905 года в России, сионизм* проник в Польшу. Был образован «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд). В соответствии с Уставом Всемирной Сионистской Организации (ВСО), в российской империи была создана четырёхступенчатая многослойная, разветвлённая сионистская организация. Вся империя была разделена на 12 округов во главе с уполномоченным от ВСО, чтобы таким образом охватить весь шестимиллионный еврейский народ, живший тогда на территории российской империи. Член Большого исполнительного комитета ВСО от России И. Ясинович, был главным уполномоченным всех сионистских ферейнов в пределах Царства Польского. В 1903 году ВСО провёл в Белостоке, Варшаве, Вильно, Лодзи свои конференции. Тогда, благодаря настойчивой пропаганде идей сионизма его ревнителями, к движению примкнуло значительное число еврейского населения империи. Соединяясь в кружки и образуя районы, группы сионистов устанавливают между собой тесные связи путём целого ряда поместных, порайонных и всероссийских съездов. Возникают новые организации: «Независимая еврейская рабочая партия» (НЕРП), «Поалей Цион», или «Еврейская социал-демократическая партия» (ЕСДП), «Сионистско-социалистическая рабочая партия» (ССРП), «Гатхио» (Возрождение), «Партия сионистов-социалистов» (ПСС). Все они управляются ВСО и получают из Парижа и Вены соответствующие документы, принимают участие в революции 1905-1907 г.г.

«Мнение, что евреи были «спинным хребтом» в волнениях 1905 года, разделялось всей патриотической Россией, – отмечает в своих мемуарах член последней государственной Думы В. В. Шульгин. – Таков же был взгляд Государя. Его Величество в этом случае очень верно учитывал пульс своей страны; мысли монарха не разошлись с чувствами людей, оставшихся Ему верноподданными, несмотря на огорчения Японской войны, и в этом, конечно, зарыт секрет, почему удалось отбить революцию 1905 года.

Мнение Царя по этому поводу очень ярко выступает в письме от 27 октября 1905 года, написанном Государём своей матери Императрице Марии. Вот выдержка из письма:

«В первые дни после манифеста 17 октября 1905 нехорошие элементы сильно подняли головы, но затем наступила сильная реакция, и вся масса преданных людей воспряла. Результат случился понятный и обыкновенный у нас: народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов, а так как 90% из них евреи, то вся злость обрушилась на них – отсюда еврейские погромы. Поразительно, с каким единодушием и сразу это случилось во всех городах России и Сибири. В Англии, конечно, пишут, что эти беспорядки были организованы полицией, как всегда – старая, знакомая басня! Но не одним евреям пришлось плохо, досталось и русским агитаторам: инженерам, адвокатам и всяким другим скверным людям. Случаи в Томске, Симферополе, Твери и Одессе ясно показали, до чего может дойти рассвирепевшая толпа, когда она окружала дома, в которых заперлись революционеры, и поджигала их, убивая всякого, кто выходил…».

Компетентным свидетельством о роли евреев в российской печати, подготавливавшей волнения 1905 года, может служить мнение профессора университета св. Владимира Д. И. Пихно. До своего назначения в Государственный Совет (в 1907 году) Д. И. Пихно был в течение более 25 лет редактором газеты «Киевлянин» и прекрасно знал русскую печать. В статье от 17 ноября 1905 года он полно освещает вопрос о печати:

«… Положение образованного общества оказалось тоже нелёгким. Печати оно раньше не придавало серьёзного значения, относилось к газетам, как к хронике текущих известий и депеш; «скучных статей» не читало; о том, кто такие редакторы, издатели и безвестные сотрудники, скрывавшиеся за газетными листами, не думало. Не думало оно и о том, что во всей западной и южной России не только репортёры, но сплошь и рядом весь состав сотрудников состоял из евреев. Оно считало их юркими, не всегда опрятными в нравственном отношении, но, когда они делали маленькие пакости или переругивались между собой, оно не обращало внимания или даже посмеивалось. Этих маленьких людей, сжатых цензурой, оно считало безопасными для себя. Когда эти маленькие люди в рамках цензурных условностей часто высказывали самые разрушительные идеи и всё более открыто совращали молодёжь в еврейско- коммунистическую веру Маркса и превозносили его, как величайшего гения и непогрешимого пророка, общество даже не обращало внимания, как не обращала на это внимания цензура. Несколько лет тому назад начальник Главного Управления по делам печати спросил в частной беседе редактора «Киевлянина»: каково, по его мнению, настроение нашей «либеральной» печати и её влияние на молодёжь? Редактор ответил следующее:

– «Настроение печати цензурно-коммунистическое, а настроение части нашей молодёжи – нецензурно-коммунистическое. Маркс царствует и быстро расширяет своё владычество, не встречая почти сопротивления. – Считаете ли вы это опасным? – Считаю, потому что марксизм самое безнравственное и самое разрушительное учение, ниспровергающее все основы общества и государства. – Но Маркс, проповедует не революцию, а эволюцию (постепенное развитие). – Дело в том, что он проповедует, по существу, отрицание собственности, государства и религии, классовый интерес вместо общей нравственности и долга, классовую ненависть и классовую борьбу, а как всё это осуществить – эволюцией или революцией – это уже дело темперамента и обстоятельств. От такой эволюции очень легко перейти к революции. – Но мне кажется, – возразил собеседник, – что вы всё же ошибаетесь или преувеличиваете. Мне кажется, что теперь над марксизмом и революционным движением берёт перевес философское движение и даже с несколько мистическим настроением, а философы более кротки (собеседник был поклонник философии).

Кто из нас ошибался, показали последствия. На нашей стороне было то преимущество, что мы непосредственно наблюдали молодёжь и ежегодно устраивали состязания о Марксе, даже об одной частице Маркса, в области некоторых чисто экономических вопросов. Мы чувствовали, как трудно молодёжь разуверить в самых очевидных софизмах этого коммунистического еврейско-гегелианского софиста, как против очевидности молодёжь сама придумывает нелепые софизмы в защиту своего оракула, и как некоторые с возбуждённой страстностью относятся к нам. Ведь в нашей аудитории были и господа Ратнер, Вакар и многие другие, как был у нас и Балмашев, словом, молодёжь разных способностей, склонностей, темпераментов, которые теперь уже не молодёжь и стоят в рядах борцов. Знали мы и то, что если бы мы перешли в веру Карла Маркса, то сразу, вероятно, завоевали бы популярность среди этой молодёжи. Но ведь у профессора есть обязанности несколько иные, нежели популярность…»

Вот такой произошёл диалог.

Но мы немного уклонились в сторону, и возвращаемся к нашей теме. Печать революционировалась, а в Западном и Южном крае она заполнилась евреями. Но когда шла тяжёлая, и неудачная война с Японией, общество всё более волновалось, и росло недовольство, разочарование, обида или горе в самых различных кругах и партиях, – ни в правительстве, ни в образованном обществе не нашлось патриотической энергии, таланта, героизма, чтобы на неудачи ответить новым подъёмом духа и дружной мобилизацией духовных сил на поддержку армии. Общество растерялось, потеряло веру, предалось сначала резкой критике, а затем буйству. Революционное движение пользовалось положением и энергично напирало, увеличивая дерзость напора с каждым днём, а правительство начало уступать. За первой уступкой быстро шли следующие, но напор рос ещё быстрее, движение всё более переходило в самые крайние ряды. Так мы дошли от земских самозваных съездов до сети революционных союзов чиновничества, затем до забастовок, бунтов, автономий, обезумевших «митингов», вплоть до общей забастовки с баррикадами и с прекращением железнодорожного движения, наконец, до дней 18 – 20 октября.

С русским революционным движением разных «формул» и, в сущности, располагавшим ничтожными силами, связало свою судьбу еврейство в борьбе «за равноправность» и поставило на карту русской революции огромную ставку. Оно рвалось и металось со страстной энергией перед великой победой или поражением. Не выдержали армяне, гурийцы, не выдержали и поляки.

И, когда ситуация достигла таких размеров, серьёзное, русское общество поняло, что в такие моменты печать – сила, но этой силы у него не оказалось, а она оказалась в руках евреев, которые по всей России говорили от русского общества и заставляли себя читать, потому что других изданий не было, а в один день их не создашь. Эта печать подрывала доверие к обществу среди народа, говорила прямо противоположное тому, что думает серьёзное общество, которое приходило в негодование и ужас, но должно было читать и само терялось в массе лжи, в которой не могло разобраться. Киев находился в благоприятном положении, потому что из пяти газет существовал «Киевлянин», который, во всяком случае, стоил остальных четырёх. Но Одесса, Вильно, Екатеринослав, Херсон, Полтава, Ростов, Саратов, Нижний и прочие, не имеют ни одного издания такого же направления, и даже в Москве старые «Московские Ведомости» своим неумением давно растеряли читателей.

При таком положении русская печать дошла почти до уровня печати дней французского конвента, при полном отказе государственной власти удержать её. Само общество её обуздает, создаст себе через несколько времени иную печать, но когда это будет…» (газета «Киевлянин», 17 ноября 1905 г.)

Революция 1905 года в России завершилась усмирением восставших и еврейскими погромами. Вот как информировали об этих событиях статьи той же газеты «Киевлянин» № 290. 19 октября 1905 год:

«Вчерашний день в Киеве показал все ужасы междуусобицы. Толпы народа разгромили в разных частях города массу еврейских магазинов; разгромлено, к счастью, немного частных квартир. Происходили ужасные сцены. Это был стихийный взрыв оскорбленных чувств за поругание народной святыни, обратившийся на евреев.

Кровь несчастных жертв, весь ужас стихийного разгула, пережитого многими тысячами населения, все несчастья и разорение, которое постигло столь многих, а многих лишило жалкого крова и последнего куска хлеба, падает на голову тех безумцев, которые вызвали взрыв и так кощунственно оскорбили народную святыню. Тёмен и беден русский народ, не много у него радостей, не много у него света. Но он свято верит в Бога, его земная путеводная звезда – Русский Царь, он глубоко любит своё отечество. Не касайтесь его святынь и уважайте его народное чувство. Не говорите, что русский народ – раб. Вы не понимаете его веры, вы не понимаете его любви, как он не понимает вас. Но вы заставили его понять, что значит революционное насилие, вы заставили его понять, что вы предаёте поруганию его святейшие верования. И его ненависть против оскорбителей разразилась в погроме евреев, которых он счёл вашими соучастниками.

В минуту тяжкой смуты мы не обвиняем и безумцев. Они также заблуждаются, кровавая пелена застилала им очи, быть может, великая, нравственная сила общества, переживающего столь тяжкие дни междуусобицы и народного позора, вместо радости и надежд, может и их образумить и вернуть на мирный путь.

Но несчастные евреи! Чем виноваты эти тысячи семейств, эти тысячи рабочих людей, эти тысячи женщин и детей, которые пережили все ужасы, а часть из них расплатилась разорением. Разве только тем, что они не могли удержать из своей среды тех безумцев, которые делали преступное дело. Если даже их было много в толпе, то ведь всё-таки они горсть и среди евреев. На своё горе и несчастье евреи не удержали своих безумцев, не умели их вовремя образумить, но ведь безумцы есть и между нами, русскими, и мы не могли их удержать, следовательно, и мы виноваты.

Мы просим, убеждаем, молим наших сограждан не только успокоиться, но каждому убеждать всех прекратить эту страшную междуусобицу. Евреи – наши сограждане, позорно и преступно подвергать насилиям и разграблению столько невинных и глубоко несчастных людей…. Насилие при всяких условиях – есть насилие, грабёж при всяких условиях – есть грабёж»

В той же газете:

«На революционные бесчинства 18 октября, столь возмутившие киевское население, часть его ответила мирной патриотической манифестацией. Она началась возле еврейского училища, откуда небольшая толпа русской молодёжи унесла портрет Государя. Скоро образовалась огромная толпа, всё возраставшая. Толпа направилась с пением народного гимна к Думе и здесь достигла многих тысяч. Из Думы был вынесен разорванный накануне портрет Государя. Толпа обнажила головы и запела народный гимн. От здания Думы шествие направилось по Софиевской улице к Софиевскому собору, где в это время служил высоко преосвященный Флавиан, Митрополит Киевский и Галицкий. Портреты Государя Императора и царская корона были внесены в собор. Часть участников шествия вошла в собор, до тесноты переполненный молящимися, остальная часть заняла обширный церковный помост и оглашала воздух пением народного гимна. По окончании молебна громадная толпа в сопровождении священника, образа и хоругвей, вышла через колокольню на Софиевскую площадь. При колокольном звоне и пении народного гимна шествие вышло из собора. Впереди несли хоругви и национальные флаги, затем следовал священник, хор певчих Москалёва и далее несли восемь портретов Государя Императора, царскую корону и поломанное в думском зале зеркало. Шествие это заняло на значительном протяжении Большую Владимирскую улицу. От Софиевского собора шествие направилось к зданию управления Юго-Западных дорог, на Театральной улице. Перед зданием шествие остановилось. Из здания управления был вынесен портрет Государя Императора, который присоединён к шествию. Далее шествие последовало мимо городского театра к зданию военно-окружного суда, откуда также был вынесен портрет Государя Императора. Когда выносили портреты Государя из здания управления Юго-Западных дорог и Военно-Окружного суда, манифестанты встречали портрет криками «ура» и «да здравствует самодержавие». По всему пути пели «Боже, Царя храни». Далее шествие пошло к университету. Через парадный ход внесено было в университет десять царских портретов. Вместе со священником, образом, святым крестом и национальными флагами шествие прошло в торжественный зал и просило внести в него портрет Государя Императора, который здесь стоял раньше. Так как этот портрет находился в одной из далёких зал, запертой на замок, то был вынесен портрет из правления, встреченный национальным гимном. Торжественный зал был полон. В зале был отслужен молебен, после которого стоящая на улице перед университетом толпа оглашала воздух криками «ура». Из университета шествие прошло в Николаевский сквер, где перед памятником Императору была устроена патриотическая манифестация. Из Николаевского сквера шествие направилось на Караваевскую улицу, где перед редакцией «Киевлянина» произошла патриотическая манифестация. Встретивший шествие редактор «Киевлянина» с сотрудниками, служащими и наборщиками, горячо просил сограждан употребить все усилия для умиротворения города и восстановления законности и порядка. Другая такая же манифестация прошла по Подольской части города.

К прискорбию, при прохождении мирной манифестации по Караваевской улице, какими-то безумцами было сделано несколько выстрелов из двух прилегающих домов. Стоявшие на площади три взвода пехоты открыли по окнам домов, из которых были произведены выстрелы, учащённую стрельбу. При этом оказалось несколько раненых».

В той же газете:

«Вчерашний день, 19 октября, был ужасным днём стихийного разгрома. Появление накануне толпы революционеров с красными флагами, хождение её по городу с революционными песнями и криками, и быстро разнесшееся по городу известие, что толпа изорвала в здании Думы портреты Государей, находившиеся там, – всё это к концу дня вызвало страшное негодование во всех классах населения и озлобление в массах. Население приписывало все эти возмутительные действия евреям, так как в толпе революционеров было много молодых евреев и евреек. И на евреев обрушилась месть за оскорбление народных чувств революционерами. Уже к вечеру в Лыбедском участке появились возбуждённые группы простого народа, которые начали нападать на евреев, оскорбляя их и нанося побои. Когда стемнело, начался погром еврейских лавок, на базарах Троицком и Житнем на Подоле. Недостаток освещения улиц, погруженных во мрак, не давал возможности остановить разгром еврейских магазинов. На Троицком базаре при появлении патрулей и казаков раздались выстрелы из-за ларей, на которые войска тоже отвечали выстрелами. Благодаря тёмной ночи выстрелы не повлекли крупных жертв. Вечером полицией найдены три трупа, в том числе убит управляющий колбасным заведением Полака. Кем они убиты и при каких условиях – неизвестно. С утра 19 октября появились толпы в разных частях города, и начался стихийный разгром еврейских магазинов в разных частях города.

Около десяти часов вся Большая Васильковская улица, от Караваевской площади до Бессарабки, представляла картину разрушения. В этой части улицы сосредоточены почти исключительно разные еврейские магазины. Все эти магазины разбиты, а товары выброшены на улицу и уничтожены, частью разграблены. Далее громадная толпа простого люда заполнила весь Крещатик. Группы в несколько сотен человек с каким-то неистовством набрасывались на еврейские магазины, вламывались в них, ломали обстановку, выбрасывали вещи на улицу и тому подобное. Некоторые из громил были вооружены ломами и молотками. Товар выбрасывали на улицу, частью топтали, частью разносили в разные стороны. Многие из толпы с остервенением разбивали дорогие стёкла в магазинах, ломали обстановку. Покончив с одним магазином, толпа набрасывалась на следующий и т. д. В окнах и дверях магазинов, принадлежащих христианам, владельцы их выставляли образа и портреты Государя Императора с национальными флагами. Эти помещений не трогали. Около двенадцати часов дня на Крещатике, Думской площади, Прорезной и других улицах мостовая была усеяна разбросанными и развороченными кусками материй, обломками мебели, футлярами от часов и тому подобное. Разбивались громоздкие вещи, вроде машин, аппаратов и т. п. Часть Крещатика, близ Царской площади, была сплошь покрыта пухом. Толпа, врываясь с ожесточением в магазины, рвала конторские книги, счета, переписку. Войска и полиция, стоявшие на Крещатике и в других местах, где происходили погромы, были бессильны прекратить разгром и грабёж, так как улицы были переполнены массой зрителей, не принимавших участия в погроме»…

ПРИЛОЖЕНИЕ

* Сионизм (от названия холма в Иерусалиме), cогласно энциклопедии, – это идеология, направленная на возрождение еврейского самосознания через поощрение иммиграции евреев мира в Палестину и создание там еврейского государства. Возникла эта идеология в конце 19-го века (Т. Герцль). После 1948 года сионистская идеология стала ориентироваться на всемирную поддержку Израиля. Всемирная Сионистская организация создана в 1897 году. Сионистские организации действуют в 60-ти странах. 10 ноября 1975 года ООН приняла резолюцию, определившую сионизм как форму расизма и расовой дискриминации (72 голоса за резолюцию, 35 – против и 32 – воздержавшихся). Но 16 декабря 1991 года это определение было отозвано резолюцией ООН (за отзыв определения – 111 голосов, против – 25 и 13 воздержавшихся).