Я лежу на кровати и смотрю в потолок. Обычный побелённый потолок. Немного побаливают мышцы ног. Я протягиваю вниз руку, ловлю банку колы – здесь все называют её сода, и делаю несколько больших глотков. Потом я ставлю её обратно на пол. Неплохо было бы закурить, но встать мне лень, а стряхивать пепел на пол я не привык. Не того уровня.

В комнату заходит мой сосед Брюс. В руке у него банка бадлайта, и он ставит её на тумбочку рядом с моей кроватью. Там же, на тумбочке, стоит его бумбокс. Он включает его, и мы слушаем латинский реп. Потом Брюс роется в шкафу, достаёт куртку и шляпу, берёт обратно банку, выключает музыку и уходит.

Я провожаю его взглядом, а когда дверь закрывается, увожу глаза обратно в потолок. Откровенно говоря, я никогда не думал, что буду жить в одной комнате с индейцем. Тем более с индейцем навахо. Однако так оно и есть. Здесь, в Аризоне, индейцев хоть жопой ешь. А при определённом желании, можно и в резервацию заехать. Я люблю наблюдать за ним, за его жизнью и за его мыслями. Мне интересно, когда он приводит друзей и напивается с ними. Я улыбаюсь, когда он танцует под латинский реп танец орла или танец ворона. В принципе, в этом нет ничего удивительного – уверен, что кое-кто и под сердючку вприсядочку ходит.

Недавно в каньоне пропала девушка. Пошла на ночь в поход и пропала. Брюс, несмотря на сильный дождь, почти всю следующую ночь разговаривал с каньоном – спрашивал, где она. Не знаю, какой был ответ. Знаю только, что через две недели её, так или иначе, выловили из реки.

Наконец мне надоедает лежать, и я встаю. Спускаюсь вниз и покупаю себе в автомате ещё соды. Выпиваю её. Смотрю в темнеющее небо. Закуриваю. Сажусь на скамейку и вытягиваю ноги. Смысла в этом определённо нет никакого, но и делать больше нечего. Завтра я опять буду спускаться в каньон. Если, конечно, не поленюсь. Ведь это непросто. Но и делать мне больше здесь в принципе нечего. Я чувствую себя здесь абсолютно чужим. Скалы не улыбаются мне, туман не обнимает меня, а небо меня не греет. Это место, несмотря на свою сказочную красоту, создано не для меня. Его хозяин – Брюс, тот самый Брюс с вечной банкой бадлайта в руке, которого завтра я сдам рейнджерам за шум в неположенное время суток.