Мы едем в автобусе. Людей в салоне не так, чтобы уж слишком много, но и свободных сидячих мест тоже нет. Около месяца назад мама начала обзванивать всех своих подруг, чтобы найти подходящий вариант, и теперь ведёт меня к психологу. По мне – лучше сразу на эвтаназию, но раз у неё есть лишние деньги, то мне всё равно. А дело в том, что, как она считает, в последнее время я веду себя как-то странно – агрессивно и, скажем так, дёргано. На самом деле мне просто надоела людская грубость и беспричинная наглость. Вот и сейчас – здоровый лоб, выставив всем напоказ свои яйца, сидит, а мама моя, женщина не молодая, вынуждена около него стоять. «А ну-ка встань, – говорю я ему, – уступи женщине место, хам». Если бы народу было меньше, то этот урод наверняка бы ко мне полез; а так – делает то, что я ему сказал. А ещё меня постоянно преследуют кошмары – то я от кого-нибудь убегаю и не могу оторваться от преследования, то убиваю кого-нибудь во сне. Причём не просто кончаю, а медленно умерщвляю, с особой жестокостью и цинизмом. В последний раз, например, я задушил одного приставалу, а потом руками его расчленил и половину останков сжёг в духовке, а половину смыл в унитаз. Иногда я прихожу к мысли о том, что лучше вообще не спать. Бессонница, как говорит мой приятель Алик, – рулеz.

А вот и наша остановка. Я выхожу из автобуса и подаю маме руку, чтобы ей было легче спуститься. Подходим к дому. На меня начинает лаять собака, и я ору на её по-немецки: «schweig!» после чего она поджимает хвост и замолкает. На двери, куда моя мама звонит, табличка «Д-р З. Левандовски, психологическая поддержка, лечение». Нам открывает, улыбаясь, симпатичная и, судя по всему, воспитанная девушка и приглашает пройти внутрь. Просит немного подождать, так как господин доктор занят, и предлагает кофе. Мама берёт себе кофе, а мне – чай и леденец без сахара («Тебе, Коленька, в твоём состоянии лучше не перевозбуждаться»). Потом она берёт какой-то журнал и начинает его просматривать. Ну, а я думаю, с чего бы мне начать свой разговор с доктором Левандовски. Наверное, я прежде всего расскажу ему о своих снах. Только какой именно поведать ему вначале? Хм… Пожалуй, вот этот: утром я просыпаюсь и по тому, что комната вовсю залита солнцем, я могу сделать вывод, что уже десять или даже пол-одиннадцатого. Кстати, комната, судя по всему, не моя, но к этому я в своих снах привык. Умывшись и одевшись, я выхожу на улицу Бен Егуды и покупаю себе в закусочной фалафл и нектар из киви. Светит солнце, но не так уж и жарко. Я сижу на парапете и читаю газету, которую купил вчера. Газета эта мне неинтересна, но я особо в неё не вчитываюсь; я думаю о том, что занимает меня в последнее время всё чаще и чаще – через пару дней мне нужно куда-то уехать, а я ещё для этого ну ничего не сделал. «Извини, друг» – говорит кто-то, и я даже не злюсь на фамильярность. Этот кто-то – молоденькая миловидная девушка. Волосы у неё рыжие, а в носу – серёжка с чёрным камушком. «Да» – отвечаю ей я. «Слушай, а ты говоришь по-русски, да? Я тут недавно и у меня проблема. Мне бы хотелось, чтобы ты мне помог». Маме бы она наверняка понравилась. «Конечно, – отвечаю я, – а в чём дело?» «Я тебе сейчас объясню, – загорается она. – Мне предки денег дали, ну типа, чтобы я продуктов купила, а я, блин, увидела тут на Яффо, кажется, да?, юбку, ну и купила её. Хочешь, покажу? В общем, если ты действительно хочешь мне помочь, то дай денег взаймы, а? Плизз! А вечером мы встретимся, и я тебе всё отдам». Денег мне не жалко и я выгребаю её всё, что лежит в карманах. И беру у неё телефон. Долг, конечно, я требовать не буду, но с удовольствием встретился бы с ней ещё раз. Но когда вечером я набрал её номер, то мне сказали, что такого вообще нет. Даже не другой человек им владеет – просто нет такого и всё тут. И в этот самый момент я вдруг понял, что вся эта история с девушкой – сон! Тогда я сложил газету и пошёл покупать себе ещё один фалафл.

Интересно, сделает ли доктор Левандовски из этого сна для себя хоть один вывод? Или тоже решит – что лучший способ избавиться от всяких снов – бессонница?