На Главную
Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное

 


        Анна Медведева


        Фасолевые зерна


        Рассказ


Осень, зима, лето... Времена года похожи для меня на вязкую овсяную кашу, размазанную по жестяной тарелке. И каждый шаг по земле, будто глоток той остывшей субстанции, растекающейся до моего дома. И каждый шаг для меня мучение...

Где-то высоко в небе кричат и пересекают паралели чужих полетов птицы. Я люблю небо хотя бы за то, что по нему не надо ходить. В небе летают. Иногда - по дороге домой - я встречаю людей, которые могли бы летать. Но теперь их крылья, коснувшиеся однажды земли, замазаны овсяной кашей и люди сидят на скользких от невысыхающего льда деревянных лавочках, время от времени пытаясь приподнять бессильные, опушеные перьями руки, и печально вздыхают. Я сочувствую им. Я понимаю их. Очень тяжело.

Один такой сверзившийся с небес летун оседлал лавочку около моего дома. Но прежде чем дойти до него, мне предстоит поравняться со стоящей у дохлого заморыша "волчьего лыка" мутно-зеленой маленькой будочкой. "Волчье лыко" страдает алиментарной дистрофией, равно как и его дедушка "Волчье лыко", и его бабушка "Волчья лыка" и прародительница заморыша "Лыка невяжущая". Худенькие его, не одетые листочками, косточки все время дрожат и стукаются головой о железный заржавленный каркас будки. Я сочувствую "Волчьему лыку". Я понимаю его. Очень больно.

На будке надпись "Куплю все". Начиная с серенького, безразличного рассвета и до розовенького, разбавленного заката из будочки торчат две морды, украшенные лиловыми неразбавленными яркими фонарями. Это - черти. Они сидят там вот уже... уже... вообщем, долгое время сидят в будке черти. Они хотят купить настоящую, ценную человеческую душу и, с чувством собственного достоинства отправиться вместе с нею обратно в ад. Но получить желаемое им никак не удается. Окрестные алкаши приносят в телесных сосудах такую дрянь, что не похоже ни на что. Ни на засушенную воблу, ни на отбитое горлышко пивной бутылки, ни на женский накладной парик... Ни на что не похожа душа пропившегося вусмерть алкаша! От такого несоответствия желаний черти сильно пьют горькую, а затем со злобой лупят друг друга по мордам и засыпают впоследствии естественным мертвым сном... Еще черти покупают время. Правда, совсем задешево. Помниться, я продала им четыре или пять лет своей жизни. Я выбрала самые неудачные, отвратительно мерзкие дни, когда меня тошнило от овсяной каши, а бритвенные лезвия в ванной комнате сверкали, как маленькие молнии. Кажется, я тогда была замужем... Но теперь я не помню. В обмен на время черти дали мне серебряное колечко на безымянный палец. Блестящий квадрат, прикрепленный к серебряному кругу. Что это означает - я не знаю, а спросить у чертей - страшно. Слишком внимательно старший черт разглядывал дно моих глаз. Теперь мимо "Куплю все" я прохожу с опаской. Фу, пронесло! Черти лишь повели вытянутыми, втянутыми под скулами мордами и снова скрылась в своем адском пристанище.

Лавочка. На ней сидит Он. Мучительная синева под набрякшими от выплаканных и невыплаканных слез веками. Крылья со свалявшимися перьями волочатся по полу. Мягкий и нежный пух, давно схваченный ледком, превратился в сухой сосновый бор, опускающийся от плеча к тонким запястьям. Одна из кистей висит, будто сломанная. "Руку сломали?" - это я спрашиваю, замедляя и без того медленные шаги у лавочки.

"Сломали, сволочи, гады! Прикинь, соседка, ни хрена не помню: кто бил, за что били... Эх, нет жизни на земле!" Он ворочается на лавке, пытается вымахнуть больной рукой, но сила земного притяжения вдавливает его обратно, в глиняные песчаные недра. "Ох, и тяжело мне! Ох, и тяжело..." Бедное, бедное создание! Чем же я могу помочь тебе?

"Соседка, "чирик" бы, опохмелиться... Ты не думай, я потом отдам!" Отдаю и поднимаюсь по лесенке в подъезд.

Дома немногим лучше, чем на улице, но не намного. В каждом темном углу сидит по фобии. Они сидят там, наверное, уже вечность и все таращатся на меня как гипсовые ослики, как Великие и Ужасные Морры, как добрый десяток лунарей (а десять лунарей, как известно, любого с ума сведут) своими круглыми лемурьими глазами. А в шкафу, чья мрачная тень совершенно такая же, что падает на мертвый песок пустыни от подножия гробницы Хеопса, в шкафу с недавнего времени поселился Маниак. У него железное лицо, а глаза вырваны из змеиного черепа и искусно вплавлены в частокол зазубренных стальных ресниц. Он лишает жизни налево и направо, невиновного и виноватого, руководствуясь принципом: "кто прав - тому пощечину, кто не прав - тому - две". Поэтому руки его всегда по ноготь в крови.

Маниак - мой единственный друг и собеседник. Вообще, я советую каждому завести у себя в шкафу маньяка. Во-первых, не будет моли, а во-вторых, есть с кем коротать долгие вечера и плевать на нахального рыжего месяца, выставившего в окно свою длинную голую бороду. Я открыла дверцы шкафа и Маниак посторонился, дабы я могла повесить на отполированные до блеска очередные мужские плечики свою вторую кожу. Я сняла ее и осталась, как месяц, нагишом. Маниак в это время догрызал пожилого толстенького джентельмена, похожего на желтожопую тетку из секс-шопа.

Он внимательно посмотрел на меня и отбросил джентельмена прочь. Тот завис в воздухе, лопнул по швам и пропал, оставив после себя запах йода и французского "Флер-д-Оранжа". "Что-нибудь случилось?" - "Тебе было когда-нибудь кого-нибудь жалко?" Глупый вопрос с моей стороны. Маньяки и даже слова-то такого не знают - "жалость". Я вкратце объяснила в чем дело. "Ну ты и дура, - сказал Маниак. - Зачем помогать всяким проходимцам. Себе же хуже сделаешь!" - "У него крылышки есть, мне его жалко..." - прохныкала я. "Тоже мне "Олвейс"!" - презрительно фыркнул Маниак. Я очень обиделась, отвернулась и молча просидела на стуле два дня. На третий день мой друг не выдержал и согласился. "Ну, хорошо, хорошо! Давай, давай я отрежу ему старые, испачканные крылья и пришью новые взамен! Только где новые-то взять? Ни у меня, ни у моих клиентов крылья не растут. Да и у тебя, похоже, тоже."

Когда горящий круг замыкается, змея съедает свой собственный хвост, скорпион жалит себя в мозг отравленной спицей, лемминги идут топиться стаей, а я иду... "Да иди ты к черту!" - кричит мне вслед приятель с железным лицом, хлопая дверью по косяку наотмашь. Из-за маленького землетрясения с крыши дома звонко шлепаются пласты прошлогоднего гудрона. (Если его пожевать, то язык будет черный.) Человек на лавочке то ли спит, то ли уже помер. Значит, надо спешить.

Смеша восковой народ мадам Тюссо, спотыкаясь о камни и расшибая поминутно лоб, я все-таки приближаюсь к цели...

Диалоги, случающиеся порой между чертей особого интереса не представляют, но все-таки...

- Ну, вот и еще день прошел. Слышь, выгляни на улицу: как там?

- Темно, как в монастырском коридоре. Интересно, и долго же нам тут еще сидеть?

- И чего ты постоянно об этом спрашиваешь и спрашиваешь? Сам знаешь, пока не достанем одну нормальную душу, туда ее нехорошо!

- Aгa, Хромому надо, а мы здесь сиди и доставай. Сам лез бы в эту железяку и сидел бы!

- Ему по чину не положено. Хромой - губернатор, а ты кто? Так, группа поддержки...

- Так на второй срок он же баллотироваться хочет, не я. А чего, ты мне скажи, ему опять выдвигаться? Мы его себе еще при царе Горохе на шею накачали и что? В аду - в нашем регионе- от холода окочуриться можно, котлы все в цветмет сдали и пропили, огня нет, грешники дубье воруют и наших же колотят, говорят "демократия" пришла. Не ад, а кошмар какой-то! А Хромой опять в губернаторы лезет, одного балла только не хватает. Вот и зарабатывал бы его сам. Верно?

- Верно-то верно. Но зато Хромой нас всех обещал в рай привести. Говорит, житье там райское: лежи на спине, яблоки кушай и делать ни черта не надо. Даже водку бесплатно давать будут. Хорошо!

- Да врет он все, Хромой!

- А если врет, чего ж ты для него стараешься? Иди обратно, да морозь хвост, вопли своих чертенят слушай: "Папа, я жрать хочу! Папа, мне дубленку надо!" Иди и не нуди!

- Ну, чего разорался-то? Мне ведь тоже, чай, в рай хотца! Эх, наливай, что ли!

Едва только черти поднесли к рылам стаканы, в окошечко постучали. "Кого несет там, на ночь глядя?" - хрипло крикнули в голос черти, спешно опрокинув в себя горячительное. Потом один из них сказал, посмотрев в мутное окошечко мутными глазами. "А, там эта, сумасшедшая из соседнего дома. Чего ей надо? Впустить, что ли?"

Пошатываясь и кряхтя, черт в ушанке, похожей на мертвую голову спаниеля, открыл лязгнувшую дверь. На порог вошла и остановилась, растерянно разглядывая захламленные внутренности будки, девушка. Она была маленькая, печальная и измученная, как изжеванный листочек щавеля. Она объяснила цель визита и пожухла совсем, съежившись на крышке старого сундука. Слова, произнесенные ею, попадали на пол, словно мотыльки с обожженными крылышками. Черт, забавно пошевелив собачьими ушами, поднял одного мотылька и раздавил его в заскорузлых пальцах. "Душу купить или же обменять ее на что-нибудь нужное - мы всегда согласные! Только нам сперва надо ее посмотреть, чтоб не ерунда была, понятно?

Вот тебе пузыречек маленький, ты за угол выйди и душу туда, в него и скинь." - " А как скинуть? Я не знаю..." - "Известно как: два пальца в рот и вперед. Ну, иди давай за угол!"

Пока из-за угла доносились нелицеприятные давящиеся звуки, черти успели опрокинуть еще по парочке и настроение у них улучшилось. Возникла надежда, что тягостная командировка подходит к концу и впереди забрезжил свет далекого райского бытия. Девушка вернулась, держа у рта белый платочек в алых пятнах. В руке она держала бутылек. В нем бился и трепетал огонек, похожий на яркую птичку или цветок. Черти обрадовано перемигнулись, но как прирожденные барышники улыбки загородили клыками. "Товар стоящий, слов нет. Чего в обмен требуешь?" Девушка сказала. "Крылья? Да у нас их отродясь не бывало! Это ж дефицит. А у нас снабжение чертовски неважное! Да вот, посмотри что-нибудь другое!" С этими словами черт вскочил и принялся копошиться в сундуке, извлекая из-под крышки совершенно невообразимые предметы. "Вот, смотри! Есть крошечные золотые рыбки - под кожу можно запускать, будут жить в тебе, как в аквариуме. Удовольствие и радость от них! Не желаешь? Ладно... Вот, гляди, морская собака - лучший друг, живет в соленой воде или в пиве - кроме "Лакинского". Веселье в доме от нее невообразимое!" - "Да у меня есть уже друг", - робко, но уверенно возразила девушка. Тут черт озадачился, но вскоре торжествующе вскрикнул и вытянул пять отрубленных пальцев, связанных бечевой. "Это чтобы не разбежались. А то такие шустрые! Пальцы известного писателя - покойничка. Бери, будешь тоже писателем. Ты им только скажи - они тебе таких романов понакидают! А не надо романов, так и музыку сочинять могут, только шваркнешь их об пол раза!" Но девушка оставалась непреклонна. Черти огорчались, звонили на базу, ругались с каким-то Семенычем и Михалычем, матерились. И в конце концов добились таки своего - достали крылья. Они передали их, завернутых в холстину, девушке и забрали у нее долгожданный, необходимый Хромому балл.

 

 

Я вернулась домой к огорченному Маниаку. Во время операции, когда он резал и пришивал крылья, я все опасалась, как бы он не зарезал и не пришил пациента. Впрочем, я оказалась не права. Маниак был именно таким добрым и хорошим человеком, каким я его себе и представляла...

Небо такое глубокое и синее, но мне его не видать. Я лежу, тесно прижавшись щекой к гладко оструганной доске, так тесно, как в плотно закрытом стручке лежат фасолевые зерна. И на их белой глянцевитой коже ярко цветут багровые чернеющие пятна.




 

 


Рассылки Subscribe.Ru
Подписаться на NewLit.ru

 
 
 
 
 
  Интересные биографии знаменитых учёных, писателей, правителей и полководцев
 

 

Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное
На Главную
  • При перепечатке ссылайтесь на NewLit.ru
  • Copyright © 2001 – 2006 "Новая Литература"
  • e-mail: NewLit@NewLit.ru
  • Рейтинг@Mail.ru
    Поиск