Олег Лукошин. Владелец тревожности (роман).
Страница 16. <предыдущая> <следующая>
– Уже скоро, – повернулась цыганка.
– Что скоро?
– Наши.
– А-а...
Невдалеке действительно раздавались чьи – то голоса. Лес здесь начал редеть, появилось высохшее русло реки – дно её представляло сейчас уходящую вдаль линию жидкой глины, а само русло напоминало большой овраг – вдоль него они и шли.
– Ну что ж, – сказал Вадим, – рад был нашей встрече, всего тебе хорошего, может ещё свидимся...
– Ты куда?
– Пойду...
– Куда?
– К дому.
– А к нам?
– К вам?
– Ну да. Наши будут рады. У нас сегодня что – то вроде праздника, гостем будешь.
– Да нет, спасибо.
– Пойдём, пойдём!...
– Нет, я домой.
– Вадим!
– Что?
– Неужели ты так вот уйдёшь?
Он посмотрел ей в глаза. Чёрные, жгучие, они были неподвижны и требовательны. Они переливались туманом и искрились загадочными блёстками.
– Да, – сказал Вадим. – Просто так не уйдёшь...
Из кустов выскочил вдруг цыганёнок и закричал, смеясь:
– Настя, целый час уже! Я заколебался, пусть она подальше держится. Я не ручаюсь за себя.
Вылезшая вслед за ними девчонка в грязной зелёной юбке прицелилась и запустила в пацана ком грязи. Тот увернулся – снаряд просвистел в воздухе и нырнул в кучу опавших листьев. Девчонка запустила ещё один ком, он попал пацану в ногу.
– Настя, скажи ты ей! – завопил тот, хватаясь за ступню.
Настя брякнула что-то по-цыгански. Сдвинула брови, хлопнула себя по бедру.
– Не-а, – отозвалась девчонка. – Я вообще прибью его. Он мою Барби обоссал, козёл.
Очередной ком полетел в сторону пацана. Мальчишка, прятавшийся за спинами Вадима и Насти, от залпа увернулся, а вот Вадим не успел. Ком попал ему в руку, разлетелся на мелкие земляные брызги и оставил на куртке грязный след.
– Ай, засранка! – вскрикнула Настя. – Иди сюда?
Девчонка, озорно улыбаясь, мотала головой.
– Иди, я сказала!
– Да нечего, нечего, – попытался утихомирить всех Вадим, отряхивая рукав. – Тут и незаметно.
Настя ругала девчонку по-цыгански. Попыталась схватить её, но та, увернувшись, юркнула в кусты.
– Не попадайся мне! – грозя кулаком качающимся веткам, крикнула Настя.
– И мне тоже! – добавил пацанёнок, запуская вдогонку девчонке шишку. – Дура!
Настя подскочил к нему.
– А ты что, а ты что?... – звонкие раскаты подзатыльников разнеслись по лесу. – Я ведь знаю, ты первый начинаешь. Зачем её дразнишь?!
– Это она первая! – кричал, оправдываясь, пацан и пытался вырваться, но охваченный крепкой настиной рукой, лишь закрывал голову от ударов. – Специально делает, а всё на меня.
– Я убью вас обоих! – кричала Настя, не отпуская мальчишку. – Убью!
– Не надо, мама! – сжался тот.
Настя дала ему пинок под зад и отпустила. Вскочив на ноги, пацанёнок бросился наутёк.
– Какие, а! – повернулась она к Вадиму. – Сил моих больше нет!
– Твои дети?
– Да, – неохотно ответила Настя. – Век бы этих детей не видела!
– Непослушные?
– Эти – да, эти сопляки ещё.
– А что, есть и старше?
– Есть, двое. И один маленький.
– Ого!
– Двое умерло ещё...
Обогнув кустарник, они вышли на поляну. Посреди неё лежал мёртвый лось. Трое усатых цыган, сидя на корточках, огромными ножами разделывали тушу. Чуть поодаль, у деревьев, на синем байковом одеяле сидели две цыганки. Перед ними стояло по тазу с кровью – время от времени цаганки доставали из них какие-то лосиные внутренности и бросали их в ведро. Рядом корячился на четвереньках карапуз. Он опирался ручками о выступавший из-под земли корень дерева, тяжело вставал, но непослушный зад не позволял ему удержаться в вертикальном положении – перевесившись, он тянул малыша за собой и тот падал, норовя со всего размаха удариться головой о землю. Цыганки на него внимания не обращали. На другом конце поляны пацан лет шестнадцати разводил костёр. Надувая щёки, он усердно дул в переплетение веток и тонкая струйка дыма уже поднималась в воздух.
Мужики с ножами, окинув Вадима взглядами, продолжили свою работу. Женщины же прореагировали на его появление куда более бурно.
– Ты гляди, ты гляди, – заговорила одна. – Настя мужика нашла! Где отхватила такого?
– Не нравится что ли? – крикнула Настя.
– Нравится, как же! Где, спрашиваем, взяла такого?
– Нашла. На кусте рос и сорвать просился.
Женщина сказала что-то по-цыгански и вместе с соседкой залилась смехом. Настя гордо от них отвернулась.
– Иди пока с Тимкой посиди, – показала она Вадиму на подростка.
Вадим недоумённо взглянул на неё, но Насти было уже не до него – она присела к разделывавшим тушу цыганам и стала что-то им говорить.
Вадим сел рядом с парнем. Грозные цыгане во время Настиной речи мрачно посматривали на него и молчали. Потом один из них кивнул и, улыбнувшись Вадиму, махнул ему рукой. Вадим ответил на приветствие таким же взмахом руки.
– Ну чё, как дела? – спросил он у парня, который всё никак не мог разжечь костёр.
– Хреново, – отозвался тот. – Не горят ни черта, сырые.
– Дуть сильней надо.
– И так уж сильно.
– Дай-ка я.
Встав на колени, Вадим нагнулся над костром, набрал в лёгкие воздух и дунул. Крохотное пламя забилось между веток. Он дунул ещё. Пламя изогнулось под струёй воздуха, взвилось ввысь и обдало дрова жаром. Третья попытка оказалась решающей – огонь удержался наконец на влажных ветках, они приветливо затрещали и вскоре робкий, но стойкий костерок чётко обозначил своё присутствие.
– Вот, пожалуйста, – подался Вадим назад. Голова у него кружилась и деревья плясали перед взором.
– Да ты профессионал! – сказал ему парень, – Пожарником работаешь?
– Нет, – улыбнулся Вадим, – я вообще не работаю.
– Во, молодец! – одобрительно закивал парень. – От работы кони дохнут.
– Да, верно, – сказал Вадим.
– Тимофей, – протянул ему руку пацан.
– Вадим, – ответил он на рукопожатие.
Настя присоединилась к женщинам. Она взяла на руки карапуза, присела на краешек одеяла и, как они, принялась вытаскивать из тазов лосиные внутренности. На Вадима она не смотрела.
– Шашлык будешь? – спросил его Тимофей.
– Не откажусь.
– Сейчас, подожди.
Он вскочил на ноги и подбежал к мужикам. Нагнувшись, стал что-то говорить. Один из цыган сосредоточенно поковырялся в лосиной туше и передал парню окровавленный кусок мяса. Тот, схватив его обеими руками, так же бегом вернулся к костру.
– На, подержи – ка, – передал он мясо Вадиму. – Сейчас я железки принесу.
В куске было с килограмм и с него ручьём струилась кровь. Вадим почувствовал, как один из ручейков побежал по руке и устремился прямо к подмышке. Он остановил его, опустив руки. Ощущение было неприятное.
У деревьев на краю поляны валялось несколько сумок. Тимофей пошарил в них и изъял пару железных прутьев, которые на шампуры не походили. По возвращении его оказалось, что это были сварочные электроды.
– Сейчас, насадим, – сказал Тимофей, бросая их на землю и доставая из кармана перочинный нож. Разогнув его, он взял у Вадима мясо и стал кромсать его на куски.
– Бери, приделывай, – кивнул он Вадиму, передавая первый кусок.
Это оказалось довольно трудным делом – конец у электрода был тупой. Кое – как насадить мясо всё же удалось. Тимофей передал другой кусок и сказал:
– Больше трёх на один не делай!
– Ладно, – отозвался Вадим.
Насадив куски мяса на электроды, они попытались укрепить их над огнём. Тимофей предложил просто положить их на дрова.
– Нет, – возразил Вадим. – Так всё мясо сгорит.
– Да, блин, точно, – почесал в затылке парень. – А как же тогда?
– Вот так может.
Вадим воткнул электрод в землю, чуть под наклоном.
– Во, во, так лучше! – сказал Тимофей.
– Крутить их только надо будет, – продолжал Вадим, – вокруг своей оси. Чтобы мясо равномерно жарилось.
Тимофей согласился.
– Сейчас похаваем! – потирал он руки. – Давно уж я шашлык не ел.
– Я тоже, – сказал Вадим.
Один из детей, лазивших по кустам, вылез на запах.
– Ого, шашлык! – присел он на корточки возле костра.
– Шашлык, шашлык! – зло отозвался Тимофей.
– А мне дадите?
– Нет.
– Почему?
– Сами жрать хотим.
Мальчик изобразил обиженную гримасу.
– Я тоже шашлык хочу...
– Иди отсюда! – сказал Тимофей. – Ныть тут ещё будешь.
– Ничё я не ною! – гордо ответил пацан, поднимаясь.
– Брат что ли? – спросил Вадим, глядя на уходящего пацана.
– Двоюродный. Он тёти Розы сын. Вон она, – кивнул Тимофей на женщин с тазами.
– Какая?
– Вон, справа.
– А – а...
– Рядом – это тётя Лиля. А с краю – мать моя, Настя.
– Мать?
– Да.
Вадим перевернул вокруг оси ближайший к нему электрод. Тимофей взялся за другие.
– Молодая у тебя мать.
– Ну, как сказать, молодая... Не очень уж молодая. Тридцать пять.
– Тридцать пять?
– Ага.
– А я слышал – тридцать девять.
– А может тридцать девять, – пожал плечами Тимофей.
В руках одного из мужиков появился топор. Остальные держали большие целлофановые мешки. Разрубленные куски складывали в них.
Постепенно темнело. День, начавшийся совсем недавно, подходил к концу.
Откуда – то издалека, а потом ближе и громче, стали доноситься звуки работающих моторов. Несколько минут спустя три легковых автомобиля въехали на поляну. Один из них чуть не заехал в костёр. Из машин вылезли цыгане – весёлые, смеющиеся – и заговорили с мясниками. Один из приехавших крикнул Тимофею:
– Тима, туши костёр!
– Не здесь разве будет?
– Нет, в табор поедем.
– Э-э, – издал Тимофей звук разочарования. – А мы тут старались, разжигали.
– Это кто такой? – спросили про Вадима.
– Это с нами, с нами! – отозвался кто – то из мужиков с мясом.
– С нами? Ну ладно...
Все пришли в движение. Мужики потащили пакеты с мясом к машинам, засунули их в багажники. Мешков было четыре. Женщины вылили кровь из тазов, собрали свои вещи и тоже потянулись к машинам – усаживаться. Дети бежали рядом.
Тимофей выдёргивал из земли электроды.
– Чёрт, не успели немного... Ну да ладно. Держи, – протянул он Вадиму два электрода с дымящимися кусками мяса. – В машине съешь.
Электроды были горячие. Чтобы взять их, Вадим натянул на ладони рукава куртки. Тимофей раскидал ногами горящие головешки.
– Вадим! – позвал его кто – то.
Он обернулся. Один из цыган махал ему рукой.
– Пойдём сюда!
Вадим послушался.
– Залезай в машину! – хлопнул его по плечу цыган.
Легковушка уже была забита под завязку. Ему выделили пятачок с самого края.
– Осторожно! – сказал он. – У меня шампуры.
– Всё, все сели, – сказал мужик, усаживаясь рядом с шофёром. – Трогай.
Машина тронулась и не спеша поехала за двумя другими. Автомобили огибали деревья и лес делался всё реже.
– Ты ешь мясо, что не ешь? – сказали ему.
– А ты будешь? – спросил Вадим кого – то сбоку.
– Не, не хочу. Вон, детям дай.
– Будете шашлык? – спросил Вадим у двух девчонок, сидевших рядом.
– Будем! – закивали они.
Он отдал им один электрод, а сам принялся за другой. Мясо поджарилось лишь сверху, внутри же было сырое. Жевалось с трудом и застревало между зубов. Вадим съел всего кусок.
– Нате вот ещё, – отдал он и этот электрод девчонкам. Те с радостью его приняли – первый был уже обглодан.
Усатый цыган сидевший впереди, повернулся к ним.
– Назад их бросьте, – сказал, показывая на электроды.
– Угу, – буркнули девчонки.
– Ты Насте кем приходишься? – спросил его Вадим. – Не муж?
– Муж, – кивнул усатый.
– Очень приятно, я – Вадим.
– Николай, – сказал мужик. Пожать руки не было возможности, они и не протягивали.
– Давно вы вместе?
– У – у – у, давно – о!!! С детства её знаю.
– Хорошая женщина.
– Хорошая, – согласился Николай. – Шебутная только.
– Как это?
– Дикая... Пьяная вон сегодня с утра... Вы где с ней встретились?
– Да тут, поблизости. Я домой шел, в Сомово.
– Из Сомова сам?
– Да.
– Знаю, бывал.
– А тут – она. Пойдём, говорит, к нам. Гостем будешь.
– Правильно, – сказал Николай, – гостем будешь.
"Обладание женщиной – в этом есть что-то. Что-то очень сильное. Тут не столько даже женщиной, сколько обладание. Женщины предают трепет, но суть в нём, в этом состоянии. Обладать, владеть – сильные глаголы. В них жестокость однако. Всегда боялся её проблесков. Сказать то, что думаю, именно ей. Настоять на своём. Сделать всё, как задумал, и чтобы она подчинилась. Они всегда протестовали, надували губы, но может в этом и заключается прелесть. Может следующие моменты открывают нечто особенное. Она злилась, но смирилась. Она умиротворённа и спокойна. Она подчинена твоей воле и довольна этим. Она покорна... Никогда не доходил до таких стадий, всегда срывался. Можно бы потерпеть хоть раз, просто из любопытства. Терпение – его всегда не хватало. Особенно с женщинами. Весь кайф, должно быть, в постепенности – глоток за глотком, шаг за шагом. И растягивать, смаковать. Я же опрокидывал сразу, как рюмку. Пытался по новой – а рюмка пуста уже, всё выпито. Новых эмоций не достичь, нового удовольствия не прочувствовать. Что делать с рюмкой? Разбить, конечно, – как ещё иначе. Возможно, без резких движений, даже с выпитыми – можно и снова. Она бы поднакопила спирт, я бы перетерпел – но не мог, никогда не мог. Особого рода алкоголизм. А выпил ведь немного, совсем немного. Можно гордиться тем, что самого не выпивали. Это – точно, в этом уверен. Скорее всего, даже не пригубляли. Просто не хватало сил, чтобы отвернуть пробку. Да и не пытались особо – я ведь не поддавался. Стоило бы хоть раз, просто так, один ведь можно. Но почему – то возникал страх. Вот сейчас откроют, вот сейчас сольёмся самой сердцевиной, самой сутью. Смешаемся в единый водоворот – а дальше?.. Всегда пугало это дальше. Я больной наверно, у меня банальная болезнь – страх перед будущим. С женщинами он усиливается многократно. Страшно, всегда было страшно, потому что видел одно и то же, постоянно. Свойство мозга? Возможно, возможно. Ему просто не дано представить иное. А иное – оно было вполне возможным, вполне реальным. Но было ли? Ведь полное единение отсутствовало. Истинных сочетаний не значилось – я же видел. Чувствовал. Терзает другое – может они не возникают сразу. Может надо через трудности, по кочкам, сквозь препоны и зигзагами – так только? Нет, не хочу. Не хочу так, так не должно быть. Должно сразу, пусть не в первый миг – в первую неделю, месяц, но не больше. Чтобы сразу становилось ясно – она то, что требуется. То, что искал. Ведь бывали же, бывали такие, кому открывалось тотчас же. Бывали и есть, я уверен. Почему не я? Или не пришло ещё время, не настало ещё откровение, не открылись двери. Ожидание, терпение – снова они как объяснение, как выход. Ну ладно, ладно. Ненавижу вас, но ладно. Готов и ждать, и терпеть. Готов. Иного не дано, глумитесь... Татьяна?.. Татьяна да, без обмана".
Машины остановились. Все вылезли наружу. Вадим осмотрелся. Они находились сейчас на самой опушке леса. Метрах в ста начинался большой и глубокий овраг, а обещанного вида на Сомово не было.
– В какой стороне здесь деревня? – спросил он у одной из цыганок. Та не отозвалась.
Посередине круга, огороженного автомобилями и телегами, пылал огромный костёр. Чуть поодаль цыгане устанавливали мангал, другие доставали из багажников мясо. Достали два мешка. Несколько женщин и детей с электродами и шампурами – настоящие шампуры здесь всё же имелись – принялись насаживать мясо.
Цыган было человек восемьдесят. Никто из них не сидел на месте – все бегали, кричали и смеялись. Вадим стоял, прислонившись к автомобилю. Внимания на него не обращали. Он стал подумывать о том, как бы смыться, но выскочивший из толпы Тимофей потащил его куда – то.
– Пойдём, Вадим, пойдём! – кричал он и детское его лицо пылало от неизвестно когда выпитого вина. – Сядем, пока места не заняли.
Он притащил его на другой конец майдана, где тесная подростковая компания распивала из горла несколько бутылок водки.
– Другу, другу тоже дайте! – орал Тимофей.
Вадиму всучили наполовину выпитую бутылку.
– Да я ведь не пью! – сказал он.
– Не пьёшь? – кричала ему какая – то девка. – Охуел что ли?!
– Тихо! – дал ей в ухо Тимофей. – На друга орёшь!
– Чё ты?! – схватилась она за голову. – Урод...
– Убью, бля! – пригрозил он ей кулаком. Похлопав Вадима по плечу, сказал:
– Пей, Вадь, пей. Не стесняйся.
– Да я ведь не очень-то пью... – пытался ещё отделаться от них Вадим.
– Пей, сёдня можно!
Вадим растерянно вертел бутылку в руках.
– А стакана нет?
– Ты так не пьёшь что ли? – наклонился к нему Тимофей.
– Нет, не могу.
– Ладно, будет стакан! – распрямился парень. – Будет стакан! Щас будет!
Нырнув в толпу, он исчез.
Мужик за мангалом раздавал всем желающим шашлык. Цыгане брали шампуры, вгрызались зубами в мясо и все поголовно смеялись. Водка лилась рекой. Уже начинали плясать. Несколько женских силуэтов, тряся подолами платьев, отбивали ногами зажигательные ритмы под гитару, на которой выделывал пассажи лысый цыган. Вскоре к нему присоединились ещё два гитариста, а количество танцующих уже не поддавалось подсчёту. Подростки хлопали в ладоши и кричали что-то по-цыгански.
– Держи! – протянул ему Тимофей железную кружку с обломленной ручкой. – Еле – еле нашёл...
– Я ведь выпью – дурной становлюсь, – крикнул ему Вадим.
– Э – э, тоже мне, удивил! – откинул голову назад, засмеялся Тимофей. – Тут все такие!
Вадим печально смотрел на кружку. Ещё печальнее – на бутылку. Пить не хотелось.
– Давай – ка, налью я тебе! – сел рядом Тимофей. – А то ты всё с манерами какими – то.
Отняв у Вадима бутылку, он опрокинул её горлышком в кружку.
– Хватит! – крикнул Вадим.
– Хватит, хватит, хватит, хватит!!! – орал Тимофей, не поднимая бутылки.
Налил почти полную кружку.
Перед тем, как выпить, Вадим бросил взгляд на танцующих. Одной из них была Настя.
Олег Лукошин. Владелец тревожности (роман).
Страница 16. <предыдущая> <следующая>