В кадре крупным планом женский палец, нервозно накручивающий на себя светлую прядь.

Следующий общий план: безветренный солнечный день, маленький дворик, поросший травой, одуванчиками и кустами сирени.

Девушка сидит возле порога своего дома на маленькой деревянной табуретке. Она украдкой улыбается сама себе, робко жмурясь на весеннем солнце. На ее лице почти абсолютное умиротворение и покой. По-прежнему накручивая на палец светлую прядь, она что-то напевает себе под нос.

Рядом – грузная, большегрудая соседка старательно выжимает над травой белье и развешивает его на дворовой веревке: простыня за простыней, наволочка, носок, снова простыня… Капли падают на хрупкие головки одуванчиков, пух которых тут же съеживается и опадает. Огромный рыжий кот играет в кустах сирени с клубком ржавой проволоки. Раздается негромкий шорох и потрескивание.

Внезапно лицо девушки искажается в какой-то чудовищной гримасе ужаса. Глаза ее становятся огромными и полными страха. Руками она закрывает лицо и начинает кричать.

В кадре плод ее галлюцинации: на голове соседки вырастают огромные рога, в жутком оскале она смотрит прямо в камеру и показывает свои острые желтые клыки. Вместо белья на веревки развешаны мертвые кошачьи головы, еще истекающие кровью. На экране ветка сирени раскачивается на ветру в течение нескольких секунд.

Девушка пронзительно кричит, вскакивает со своего места и бросает в женщину табуреткой. Какой-то мужчина возникает за ее спиной и тут же заламывает ей руки.

Крупный план: два огромных испуганных глаза с расширенными блуждающими зрачками.

Группа санитаров в белых халатах идет в кадре прямо на зрителя. На экране снова два глаза – они замирают в ужасе, а потом резко закрываются.

Девушка в смирительной рубашке лежит в трясущейся карете скорой помощи. Из ее окна она видит верхушки мелькающих деревьев и кусочки синего неба.

Разговор врача и медсестры в грязных порванных халатах.

Врач (вычищая ключом грязь под ногтями):

– Ну что… все понятно: галлюцинации, бред… Психоз на лицо.

Медсестра:

– Соседи говорят, это уже не первый случай. Они видели, как она ночью ходила босиком по двору с миской молока, смотрела в небо и звала кого-то. В остальном, отзываются о ней хорошо. Она приехала из какого-то маленького городка год назад. Работает маникюршей в салоне красоты. Не пьет, не курит, гостей в дом не приводит.

Врач:

– Похоже на шизофрению. Тут почти нет сомнений. Ничего, поколем ее недельку-другую – прейдет в норму.

Медсестра откидывается назад и кричит девушке противным скрипучим голосом прямо в ухо:

– Как новенькая будешь, слышишь? Подруга? Еще в палате всем маникюрчики наделать успеешь.

Машина резко останавливается. На экране несколько секунд черный кадр и затем надпись: «ЖИЗНЬ ТАМ, ГДЕ ЕЕ НЕТ».

В кадре большая больничная палата с абсурдистско-низкими сводчатыми потолками и очень тусклым освещением. Вдоль стен расставлены огромные кровати с резными изголовьями. Слышится скрип ржавых сеток. На окнах решетки.

Девушка лежит на одной из коек в самом дальнем углу и с безразличием смотрит в потолок.

Какая-то толстая женщина с двумя бантами ходит по палате, делая вид, что укачивает ребенка, и распевает: «Опустела без тебя земля… Как мне несколько минут прожить… Так же падает в садах листва…»

Худосочный мужчина с желтоватой бородкой сидит на полу и с гримасой умиления старательно на нем что-то вычерчивает. Время от времени он смотрит на свой палец и заливисто смеется. Постепенно его смех перерастает в протяжный жалостливый вой, которым наполняется вся палата.

Молодой юноша с бледным изможденным лицом лежит лицом к стене и сиплым голосом равномерно повторяет: «Вип. Вип. Вип.»

За дверью раздается лязг замка. В палату входит тощая санитарка с одним глазом и с шваброй в руках.

В кадре ее маленький водянистый глаз, которым она обводит все вокруг.

– Сейчас будете жрать, дураки! Слышали? А ну все по своим местам! Быстро!

Женщина с бантами как провинившийся ребенок прокрадывается на цыпочках к своей кровати. И как будто бы укладывает младенца спать. Мужчина с желтой бородкой замер с поднятым вверх пальцем в позе лотоса и смотрит испуганными глазами на санитарку. Юноша у стенки замолкает и засовывает в рот палец. Наша героиня лежит так же, как лежала, не сводя глаз с потолка. Санитарка обращается к ней несколько раз: «Вставай, дура!», но она никак на это не реагирует.

Внезапно на лицо девушки выливается тарелка супа. Какая-то зловонная жидкость и кусочки липких серых макарон растекаются по ее красивому лбу, щекам и подбородку.

В следующем кадре перетянутая жгутом рука и дрожащая игла шприца, пытающаяся попасть в вену.

Крупным планом два огромных глаза девушки, застывших от ужаса, потом они внезапно закрываются.

На экране несколько секунд черный кадр и затем надпись: «ПОГРУЖЕНИЕ».

Следующий кадр: нечеткие черты лица героини сквозь грязное оконное стекло и решетки. Она плачет. Тот же кадр, но с другой стороны: спина и светлые волосы девушки, руками схватившейся за решетку.

Огромные руки санитара обхватывают ее плечи и пытаются оторвать ее от окна. Девушка поворачивается к нему лицом и на экране плод ее галлюцинации: огромная голова быка с человеческими глазами выступает из затуманенного кадра и снова в него уходит. Вместо рук санитара она видит две большие грязно-зеленые клешни. Крик невыразимого ужаса и отчаяния заполняет палату.

На экране несколько секунд черный кадр и затем надпись: «ВСТРЕЧА С БЛИЗКИМ».

Маленькая светлая комната с большим окном. В кадре раздается громкое тиканье часов. На стене висит календарь с красным крестом. В кадре – крест и звук часов.

Девушка сидит на стуле, смиренно сложив руки на коленях и опустив глаза. На ней свободная синяя рубаха и шаровары в полоску. Напротив нее сидит красивый молодой человек. На нем голубые джинсы и легкий серый свитер. В руках он держит стопку перевязанных книг и сверток с огромными апельсинами. Он изо всех сил пытается заглянуть девушке в глаза. Она как будто его не замечает. Он сжимает ее руку, шепчет что-то на ухо, гладит по волосам.

В кадре снова красный крест и тиканье настенных часов.

Внезапно девушка поднимает на него глаза, долго всматривается в его лицо, наконец робко улыбается и говорит: «Люблю».

Через мгновение на экране два ее наполненных ужасом глаза. Мы снова видим плод ее галлюцинации: вместо глаз у молодого человека две огромные дыры, у него нет ни одного зуба, он повернут в ее сторону и шепчет: «Иди ко мне!»

Крик девушки заглушает тиканье часов. В комнату врывается группа санитаров. Все начинает сниматься дрожащей ручной камерой. Девушке заламывают руки и затыкают рот каким-то кляпом. В кадре снова перетянутая жгутом рука и блуждающий шприц.

На экране несколько секунд черный кадр и затем надпись: «ИСПЫТАНИЕ».

Четыре голые стены. Яркий дневной свет. Высокочастотный громкий писк. Пустая комната. В углу, обхватив дрожащие колени, сидит девушка. Ее волосы запутаны. Под впалыми глазами огромные круги. Она закрывает уши руками. Бьется головой о стену. Кричит: «Хватит». Потом вскакивает и начинает кругами ходить по комнате. Кулаками стучит в стены. На ее пальцах появляется кровь. Писк становится все более пронизывающим. Свет начинает мигать. Выключается и снова включается.

Внезапно становится совсем темно и тихо. Все снимается дрожащей камерой через инфракрасный фильтр. Девушка забивается в угол. Раздается лязг замка и на пол комнаты падает какой-то мешок. Одна за другой из него начинают вылезать огромные крысы. Их шуршанием и писком наполняется все вокруг. Включается свет. Девушка дрожит всем телом и смотрит на пол. К ее ногам подступают серые твари. Раздается отчаянный вопль.

На экране несколько секунд черный кадр и надпись: «КНИГА».

За окном палаты светит яркое солнце. На своей кровати лежит девушка, укрытая порванной простыней с коричневыми разводами и читает книгу. Женщина с бантом подсаживается на край кровати и шепотом говорит:

– Он меня обманул. Я его потревожила. Его нельзя было тревожить. Он обиделся и улетел на воздушном шаре в Испанию. Говорю же, его ни в коем случае нельзя было тревожить. Он же герой. Пожарником работал. А я его потревожила. Он обиделся. Сказал, чтобы я его навсегда забыла. А мы сидели и пили чай вместе. С пряниками. Вкусные такие пряники были. Но он меня обманул. И я вылила на него чай. И чашку в лицо бросила. А он обиделся. И улетел на воздушном шаре в Испанию. Не надо было мне его тревожить. А я потревожила. И он улетел.

Юноша, повернувшись лицом к стене, монотонно повторяет: «Гость. Гость. Гость».

Мужчина с желтой бородкой по-прежнему выписывает на грязном полу какие-то знаки. Вдруг он поднимает голову наверх и кричит:

– Уходи! Не мучай меня больше. Ты же меня убиваешь. Прекрати. А то я пойду к Богу и скажу ему, чтобы он тебя наказал. И он накажет, будь уверен. Я больше не позволю тебе меня убивать. Сейчас пойдет снег, и тогда ты узнаешь, что я могу. Я и дождь могу вызвать. И молнию. Я когда слышал в детстве молнию, всегда думал, что это он за мной пришел. И он приходил. А я прятался под одеяло и кричал. И тогда появлялась мама. Она обнимала меня и говорила, что все будет хорошо. А потом гладила по голове и обещала, что мне приснятся слоники. И мне снились слоники. Но они душили меня своими хоботами. И я кричал. Тогда мама снова приходила ко мне. А сейчас мама не приходит. Ее нет. Где она? Мама. Мама. Мама.

В палату входит одноглазая санитарка. В кадре снова ее злобный глаз, обводящий все вокруг. Вдруг он останавливается на девушке.

Она стремительно подходит к ней и с яростью вырывает у нее книгу и бросает ее на пол. Крупным планом название книги – Жан-Поль Сартр «Последний шанс».

Через несколько секунд за ее спиной появляются два санитара. Они хватают девушку под руки и утаскивают куда-то.

Следующий кадр: большая ванная, наполненная каким-то густым раствором. В него погружают кричащую героиню. Через какое-то время она уже не может двигаться. Ее тело сведено судорогой под действием алебастра.

Два огромных глаза, исполненных ужасом. Внезапно они закрываются.

На экране несколько секунд черный кадр и надпись: «ОФЕЛИЯ».

Ночь. В палате темно и тихо. Девушка не спит. Лежит с открытыми глазами и смотрит куда-то. Все снимается через инфракрасный фильтр. За окном слышно как гуляет ветер, и шумят ветки деревьев.

Внезапно с соседней кровати сквозь всхлип раздается протяжное: «Мама… мама… ты где?»

Девушка нащупывает в темноте свои тапки, тихо встает и подходит к плачущему с желтой бородкой. Она садится на край кровати и осторожно гладит его по голове. Мужчина продолжает всхлипывать и повторять: «Мама… мама… ты где?»

Раздается шепот девушки в темноте: «Успокойтесь. Я с вами».

Мужчина приподнимается на локте, всматривается в темноту и говорит:

– Зачем ты ушла от меня? Почему оставила меня одного? Я же страдаю… мне так больно и страшно одному. А ты ушла. Растворилась где-то. Я хорошо помню тот светлый день. Как мы пришли на пруд. И ели помидоры на траве. На тебе был такой красивый васильковый купальник. Но глаза твои были грустны. Мамочка, я хорошо помню, как грустны были твои глаза в тот день. Перед нашим выходом из дома ты о чем-то громко спорила с папой. А потом он ударил тебя. И ты упала. А теперь мы сидим на берегу. И небо такое ясное. Я рисую на песке твое лицо и пишу: м а м а… А ты наблюдаешь за мной и улыбаешься, но глаза твои очень грустные. Я вижу это, и мне хочется плакать. А потом я плыву, и ты машешь мне с берега рукой. А я все плыву и плыву. И вот я уже не вижу твоего лица – только маленькая точка. А ты все кричишь с берега. И вот я слушаю абсолютную тишину, которая вокруг меня и смотрю на свое отражение в дрожащей воде. А потом возвращаюсь и начинаю плыть обратно. Вот я снова различаю твои черты и даже могу разглядеть, что глаза у тебя по-прежнему грустные. Мы снова сидим на траве, и ты чистишь для меня вареное яйцо. Мои пальцы в песке, а руки трясутся от холода. Я жую яйцо и запиваю его красным компотом из прозрачной бутылки. Ветер треплет твои светлые льняные волосы. А я гляжу на солнце и широко улыбаюсь. Только одна мысль омрачает мое детское сознание – твои большие грустные глаза. Наконец, я засыпаю. На траве, под ивой. И мне снится страшный сон. Я вижу, как ты постепенно входишь в воду. И я знаю, зачем ты туда идешь – ты хочешь утопиться. Я кричу, громко кричу и внезапно просыпаюсь. Мне трудно открыть глаза, потому что солнце сразу же заливает их ярким светом. Наконец, я понимаю, что тебя нет рядом. Я смотрю на пруд и вижу на его середине только макушку твоей головы. Потом исчезает и она. Я кричу и бросаюсь за тобой в воду. Но кто-то меня опережает. Это наш папа. Он плывет за тобой изо всех сил. Ныряет. Выныривает. Снова ныряет. Наконец я вижу, что он вытаскивает на берег что-то тяжелое. И это тяжелое – ты. Мамочка, это ты. Я говорю это, и мое сердце тонет вместе с тобой в том самом пруду. Ты ушла от меня в тот день, мамочка! Я больше никогда тебя не видел. И жизнь моя с той поры превратилась в сущий кошмар. Я стал бояться всего и перестал засыпать по ночам. С тех пор меня преследует Он. Он. Тот, кто хочет меня убить. Мамочка, я хотел даже пожаловаться Богу. Но Бог не слышит меня. И вот я взываю к тебе. Вернись, и спаси меня от Него. Мы будем с тобой всегда вместе. Я обниму твои колени, и ты напоишь меня красным компотом из прозрачной бутылки. А потом я усну на твоих руках, и мне приснятся слоники. Но они не будут меня душить своими хоботами. Ведь не будут, правда, мамочка? Где ты? Прийди ко мне. Я не могу здесь один. Мне страшно. И меня никто не любит. Они обижают меня. Зачем ты сделала это, мама? Зачем ты ушла от меня в тот светлый день. И почему глаза твои были такими грустными. Я люблю тебя, мамочка. Я буду любить тебя всегда. Я – твой единственный сын. Аминь.

В кадре лицо девушки. Она плачет, и губы ее дрожат. На палец она накручивает прядь волос мужчины с желтой бородкой. Героиня склоняется над его головой и целует его в холодный мокрый лоб. Она говорит:

– Я твоя мама. Я пришла. Я здесь. И ты больше никогда не будешь один. Слышишь, больше никогда не будешь один. Теперь мы вместе. И я люблю тебя. Забудь все, что было в тот день. Это был кошмарный сон. Тебе это просто приснилось. Этого не было. И купальник васильковый я никогда на себя не надевала. Забудь. Начнем все сначала. Я здесь. Я с тобой.

В кадре – огромные качели, на которых сидит маленький мальчик. Мама раскачивает его из стороны в стороны. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.

На экране несколько секунд черный кадр и надпись: «СТРАННИК».

Утро. На тумбочках около кровати у всех больных стоят тарелки с завтраком, к которому никто не притронулся.

Мужчина с желтой бородкой сидит на полу и выводит что-то на нем пальцем. Теперь понятно, что он рисует портрет мамы.

Женщина с бантами ходит по палате, делая вид, что убаюкивает в руках младенца. Она ходит и все время повторяет:

– Улетел на воздушном шаре в Испанию. Мне не надо было его тревожить. Мы пили чай вместе. С пряниками. А потом он обиделся и улетел. Мне не надо было его тревожить.

Девушка сидит на кровати и рассматривает полоски на своей пижаме.

Внезапно со своей кровати вскакивает молодой юноша с изможденным сероватым лицом, выбегает на середину комнаты и говорит, обращаясь ко всем по очереди:

– Я пришел издалека. Я – странник. Меня никто не звал. Я пришел просто так. Мне захотелось побродить по миру, чтоб самому услышать звук своих шагов. И вот я здесь. Меня никто не звал. Я – странник. Я шел по лесам и степям, переплывал моря и океаны. И вот я здесь. Меня никто не звал. Я – странник. Они бежали за мной, как стая серых волков. Я продирался через тернии и колючки, разбивал колени в кровь. Меня хотели поймать и уничтожить. Но я не дал им себя поймать. Меня спасли речные сирены. Я жил на их острове и слушал каждое утро их песни. Я засыпал и просыпался под их сказочно красивые голоса. Они поили меня нектарами и рассказывали удивительные истории перед сном. Потом они отпустили меня, и я побрел дальше. Меня хотели закапать в землю и уничтожить. Но я не дал им этого сделать. Я шел через города, и меня изгоняли из этих городов. Я просил у людей чарку воды, но они отказывали мне даже в этом. Я обращался к ним с мольбой о помощи, но они кидали в меня каменья. И вот я здесь. Теперь мне ничего не нужно, лишь покой. Меня никто не звал. Я – странник.

В палате появилась одноглазая санитарка в окружении двух бравых санитаров. Они скручивают юношу и силой уводят куда-то. Под вечер становится известно, что его опускали в густой алебастровый раствор.

На экране несколько секунд черный кадр и надпись: «МЕДЕЯ».

Крупным планом ржавые грабли, сгребающие желтые листья. Все наполняется сухим шуршанием.

Следующий кадр: героиня и женщина с бантами расчищают больничный двор. Они одеты в огромные серые куртки. Их головы повязаны косынками. Яркое солнце. В кадре несколько секунд голубое небо.

Крупный план: дрожащие губы женщины с бантами. Она что-то бормочет:

– Маленький, маленький… Он был такой маленький. Я прижимала его к груди. А он рассматривал мои волосы и улыбался. Ему было пять месяцев. Это был его сын. Но я его потревожила, и он улетел. И вот я осталась одна. С этим маленьким на руках. Представляешь: рассматривал мои волосы и улыбался. Я кормила его из бутылочки. А иногда даже грудью. Но у меня почти не было молока, и из-за этого я тихо плакала в подушку по ночам. Он ведь был совсем маленький. И глаза у него были голубые. Большие голубые глаза. А кудри его отдавали золотом. Пять месяцев. Он был совсем маленький. Его сын. Но он улетел. Ты знаешь, далеко. И я осталась вдвоем с этим крошечным человечком. Мне стало страшно. Пока он еще не родился, все было хорошо. Мы любили друг друга. И катались вместе на колесе обозрения. Он даже покупал мне в парке огромную сладкую вату. И мы вместе ее ели. А руки у нас обоих были потом липкие-прелипкие. Но мы любили друг друга. Он подарил мне пластмассового синего зайчика. И я повесила его над кроватью. Над кроватью, на которой мы любили друг друга. А потом родился маленький. И Все Изменилось. Он стал избегать меня. А потом вообще улетел. Это после того, как я вылила на него горячий чай. Я потревожила его. А его нельзя было тревожить. И вот я осталась с маленьким на руках. Мне стало страшно. А однажды ночью у меня совсем закончилось молоко, и маленький стал кричать. Громко-прегромко. А я носилась по комнате и не знала, что делать. И тогда я стала тоже кричать. И мы кричали вместе. Я и Он. А потом я испугалась, что кто-нибудь услышит и придет. И тогда я стала говорить ему: «Замолчи!». Сначала шепотом, а потом все громче и громче. Но он не переставал кричать. И тут я схватила свою подушку и бросила на него. А потом просто взяла и легла на нее сверху. Так я лежала несколько минут. А потом поняла, что наделала. Вскочила на подоконник, открыла окно и… Прыгнула. Просто прыгнула. Второй этаж. А потом… Потом приехали они. И теперь я здесь. А он был такой маленький. Я прижимала его к груди. А он рассматривал мои волосы и улыбался.

В кадре – грабли, которые выпадают из рук девушки. Крупным планом – два ее огромных глаза, наполненных слезами.

На экране несколько секунд черный кадр и надпись: «ИСХОД».

Раннее утро. В палату сквозь грязное стекло проник первый солнечный луч. Чья-то рука теребит девушку за плечо. Это молодой юноша пытается ее разбудить. Она открывает глаза. Крупным планом – раскачивающаяся связка ключей. Он говорит:

– Иди. Ты свободна. Ты должна побродить по миру и сама услышать звук своих шагов.

Следующий кадр: залитая светом дорога. Девушка удаляется все дальше и дальше. Вид со спины. Время от времени она почти останавливается и прислушивается. Она пытается сама услышать звук своих шагов.