Алина вышла на балкон, потому что дребезжали стекла. А на балконе был ветер и беспощадный ливень, бьющий по щекам. Она подставляла щеки. Ветер и вода размазывали длинные волосы по лицу и плечам, срывали одежду, которая начинала сползать под тяжестью воды. Соседние балконы были наглухо закрыты, и девушка подставила грудь. Капли хлестали торчащие соски, и девушка еле стояла на ногах. Ей хотелось прыгнуть вниз, чтобы стихия взяла ее всю. Пять минут назад она разговаривала с парнем.

– Скажи что-нибудь приятное, – попросила Алина.

– Апельсин.

– Еще.

– Два апельсина.

На этом разговор закончился. Раздался грохот. День ссутулился и постарел…

Она никого не любила. Только себя. От этого ей было скучно. Она уходила ночью, чтобы удовлетворить свои кошачьи наклонности. Приходила утром уставшая и злая.

Разрезая арбуз, засадила нож в палец. Хлестнула кровь, подступила тошнота к горлу. Она гладила ладонью холодное стекло, чтобы погасить боль. По стеклу стекала кровь. Зазвонил телефон.

Подушки были на балконе. Она ложилась и наблюдала за вялыми верхушками тополей. Медленно кружился в воздухе пух. Белый пух. Он лег ей на ресницы – сухой и невесомый. Алина растерла его между пальцами – пух в прах. Хотелось страсти, скорости, жестокости. Ее потакали в лени и безделье, она кричала и махала кулаками. Иногда била.

Она стянула всю одежду. Дождь колол ей кожу. Иглы проходили насквозь, зашивая все живое – сплошные шрамы вдоль и поперек.

Она видела запотевшее заднее стекло в машине. На нее смотрели женские глаза. Она билась головой о дверную ручку. Ей вонзали, ее раскачивали, она опускала веки и видела разноцветные шары. Снова открывала глаза и вместо женского лица видела большую муху на заднем стекле. И снова скука.

Галстук болтался между ног.

Ее руки не знали покоя, подыскивая новую усладу для тела. Руки рвали старые платья, она валялась на полу, представляя себя изнасилованной. Рисовала себе синяки и подтеки. Куклы были в красных чернилах.

Алина села на перила и смотрела вверх. Вода залипала веки, бедра двигались, ноги раздвигались, позволяя уколоть там.

Она болталась как на шарнирах, запутавшись в сетях капель и ветра. Сверкнула молния, обжигая ступни. Во время оргазма она почему-то почувствовала сильную боль в голове. Кончилась гроза. В луже лежало изнеможенное тело.