Ужин при свечах. Фантастические тени на стенах. Игра света в бокалах. Это было сказочно.
      Мы сидели рядом. Наши колени соприкасались и когда это происходило словно электрический ток пробегал между нами. Но я понимал, слишком быстро развиваются события и не хотел торопить их еще больше. Поэтому откинулся на спинку дивана и немного отодвинулся.
      - Я тебе неприятна, Егор? - Катерина смотрела в упор.
      - Нет, напротив, с чего ты так решила?
      - Просто ты весь вечер от меня отстраняешься как от чумной.
      - Ну это ты хватила. С чумной я совсем за стол не сел бы.
      - Опять отшучиваешься. Вот и днем ты не сказал мне правды.
      - А зачем, Катя? Я вижу Бугай все же проболтался, мальчишка.
      - Он без ума от тебя Егор. Ты очаровал его. Разве обязательно надо было на нож идти? Нельзя было по другому?
      - Раз уж ты все знаешь, отвечу. Нельзя было по другому. Иначе я сам себя уважать перестал бы. Да и должок вернуть надо было. Я привык как-то по счетам платить.
      - Но руку зачем ломать? Ну выбил нож, ну по морде заехал, но руку? Не понимаю.
      - Все очень просто Катя. По другому это все мертвому припарки, а так они больше не сунутся, друзей моих обижать не станут. Побоятся.
      - Ты за ногу свою ему отомстил? Да?
      - Что ж. И это тоже. Я же сказал что долги привык отдавать.
      - Ну а ногу-то они тебе за что порезали?
      - Длинная история. Будет время - расскажу. Может быть.
      - Ты такой скрытный?
      - Да нет. Просто не люблю рассказывать как меня побили.
      - Скромник?
      - Скромник.
      - Хорошо. Время уже позднее, а тебе досталось сегодня. Тебе здесь постелить? - она посмотрела не мигая.
      - Лучше здесь Катя. Я знаешь ли курю по ночам.
      - Только из-за этого?
      - Не только. Но ты большая девочка, сама должна понимать.
      - Не понимаю, - уперлась она.
      - Ну не понимаешь и не надо. Как-нибудь в другой раз объясню.
      - Ты считаешь что другой раз будет?
      - А ты думаешь что нет? Что ж, на нет и суда нет. Значит не судьба.
      - Хорошо. Будь по-твоему. Но завтра будет по-моему.
      - Завтра будет завтра. Там видно будет.
      - Спокойной ночи, Егор.
      - Приятных сновидений, Катя.
      - Фи. Нахал.
      Она дернула плечиком, повернулась, подошла к шкафу, достала мне постельные принадлежности и молча удалилась в спальню.
      Я долго не мог заснуть. Все что произошло сегодня, казалось произошло не со мной. Я как бы со стороны наблюдал за происходившим. Настолько это казалось неправдоподобным.
      Вдруг дверь спальни открылась и в проеме обрисовался силуэт в легком пеньюаре. Она медленно и тихо подошла и присела на край дивана. Я притворился спящим. Неожиданно я почувствовал легкое прикосновение к моему лицу. Пришлось срочно проснутся.
      - Не надо, Катя. Ведь мы с тобой договорились. Не торопи события, пусть все идет как идет.
      Я поймал себя на мысли, что говорю словами Изольды. Словно легкая тень промелькнула надо мной.
      - Ты же умная девочка, - продолжал уговаривать я Катерину. Вдруг горячая капля обожгла мне щеку.
      - Ты не уйдешь завтра? Я не хочу чтоб ты уходил. Не уйдешь?
      - Не уйду. Обещаю. А вот если сейчас не уйдешь ты, то я выпорю глупую девчонку.
      - Ура! - она закружилась по комнате и неожиданно подскочив поцеловала меня. Я не успел ничего сказать, как она упорхнула к себе и закрыла за собой дверь.

      Проснулся я поздно. Рядом на сервировочном столике стоял завтрак и дымился ароматный черный кофе.
      - Проснулся, Николаич?
      Бугай стоял рядом с полотенцем на плече.
      - Это ты, "привидение? - проворчал я.
      - Почему "привидение"? - обиделся тот.
      - Потому. Появляешься неслышно и исчезаешь также.
      - Ну если из-за этого - тогда ладно.
      - А если нет? Тогда что?
      - Ничего, - смутился Юрка.
      - Катерина где?
      - Хозяйка уехала на работу. Тебя не велела будить. Сказала что приедет за тобой и вы поедете обедать в ресторан.
      - К черту ресторан. На смотрины я не езжу. Не такой уж я диковинный зверь, чтоб меня показывать. И вообще.
      - Это ты зря, Николаич…
      - Ты поучи меня еще. Лучше сам научись язык за зубами держать. Это язык, а не коровье ботало.
      - Это еще что такое?
      - Это, Юра, блямба такая в железном стакане. Корове на шею привязывают, чтоб не потерялась. Корова идет, а эта железка по стакану ботает. Вот и называют ее боталом. Как твой язык.
      - Ну извини Николаич. Она и мертвого заставит говорить.
      - Она что, пытала тебя? Если пытала, то я могу понять.
      - Не пытала, но…
      - Не пытала значит трепло ты. В разведку я с тобой не пойду. И вообще отстань. Я душ хочу принять.
      - Я полотенце тебе приготовил.
      - Да? Окей, на один процент исправился.
      Я прошел в душевую и долго нежился под секущими струями. Наконец проснулся и вместе со мной проснулся мой аппетит. Да-а. Недурственно. Финский сервелат, икорочка, вологодское масло, французская булка и в придачу великолепный кофе. С голоду не помрем. Снова нарисовался Бугай.
      - Присоединяйся, тезка. Мне одному не осилить.
      - Я уже завтракал, Николаич, спасибо.
      - Ого, исправляться начал. Хвалю. Вежливость первое качество джентльмена.
      - Да ладно, какой из меня джентльмен?
      - А что? Рубаночком пройдем, штукатурочкой шлифонем, потом лачком по морилочке и хоть в Букингемский дворец.
      - Это еще где?
      - В Англии, дурашка. В Лондоне, слыхал про страну такую? Там английская королева живет.
      - Не-а. Не поеду. Нас и здесь неплохо кормят.
      - В этом ты прав. Кормят на убой.
      Так за легкой беседой я успел основательно подзаправиться.
      - Прекрасно. Ну, Юран, какая у нас дальнейшая культурная программа?
      - Николаич, отпусти меня на часок. Надо в парк смотаться, у Катерины там непонятки какие-то. Требуется разбор.
      - Парк культуры и отдыха?
      - Да нет. У Катерины таксопарк свой.
      - Ого. Бери меня с собой, я ведь, тезка, старый "извозчик".
      - Правда? Здорово, а то ведь я в этой кухне ни бум-бум. Только вот хозяйка ругаться будет. Она ведь сюда за тобой приедет.
      - У тебя трубы нет? Звякнешь, пусть туда подскочит. Я брат соскучился по "шашечкам". Полжизни таксую.
      - Окей. Только позвонишь сам.
      - Лады. Поехали.
      Мы выбрались на улице. У дома нас поджидали шестисотый "мерс".
      - Не круто? - я бегло осмотрел машину.
      - Соответствовать надо, но если ты хочешь другую - это мы мигом.
      - Нет, Юрок, я тебя твоим делам учить не буду. Ученого учить - только портить.
      Братва, завидев меня, предупредительно освободила переднее сиденье. Видно Бугай и своим браткам успел обо мне небылиц наплести.
      Добирались долго, автопарк оказался на другом конце города. Зато надо представить с каким чувством я вошел в ремзону. Родные запахи бензина, моторного масла вызвали приступ ностальгии.
      Вспомнился родной таксопарк, "Ромашка" на рации, ночной Владимир, ребята с которыми не одну канистру выпили. Я сглотнул подступивший к горлу комок.
      - Ладно, тезка, командуй. Я постою в сторонке, послушаю. Может чего и пойму.
      Пока мы добирались, Бугай вкратце ввел меня в курс дела. Оказывается Катерина единственная в Москве не стала переводить машины на аренду, а продолжала работать по-старому, хотя в новых условиях получалось по-новому. Она не стала снимать счетчики с машин и продолжала работать с таксой, с тарифом. Поездки клиентам по счетчикам обходились дешевле и поэтому от заказов отбоя не было. Она сумела заменить весь парк машин на новые, водители имели твердый и приличный заработок. Поэтому за место держались. Коллектив подобрался хороший и люди чуть не молились на хозяйку.
      Н стали происходить странные события. Заправка в парке была своя. Это было выгодно. Но ГСМ стали уходить на сторону. В принципе в любом автопарке часть горючки уходит налево, но здесь объемы поражали размерами. И в дополнение ко всему появились машины - призраки. Вроде бы и свои. Работают по тем же правилам, а от клиентов пошли потоком жалобы в Моссовет на обсчет, грубость, недоставку. Все это грозило потерей лицензии. Требовалось срочное вмешательство. Тут было над чем помозговать.
      Я отозвал Юрку в сторону.
      - Бугай, не напрягай пока никого, есть идея.
      - Какая, Николаич?
      - Дома объясню. Поехали.
      - Как же Катерина?
      - Звякни ей, чтоб домой ехала, она тоже пригодится.
      - Николаич, тебе не говорили, что ты нахал?
      - Вчера Юра объявили, а я и не спорю. Пусть называют как хотят.
      Он хохотнул и бросил браткам.
      - Домой.
      Домой так домой. Дома нас встречала Катерина. Первым делом она накинулась на Юрку.
      - Я тебе что приказала? Я не девочка на побегушках, мотаюсь по Москве за вами, догоняю, а у вас семь пятниц на недели…
      Пришлось немного покомандовать.
      - Смирно. Оставить вопли. Слушать мою команду.
      Катерина от неожиданности растерялась и замолкла. Этого я и добивался.
      - Предлагаю провести военный совет. Присутствуют Екатерина Ивановна и Бугай. Остальные свободны.
      Братки все поняли и потянулись прочь.
      Я подхватил Катю под руку и повел к дому. Она, еще не придя в себя, послушно шла со мной.
      - Катя, оставь разборки для четырех стен. Нам сейчас лишние уши не нужны.
      Я ее явно заинтриговал, поэтому она без лишних слов прошла наверх и закрыла за нами двери.
      - Ну, заговорщики, я слушаю вас.
      Юрка молча показал на меня рукой. Мол, его идея, ему и отдуваться. Собственно говоря, мне этого и нужно было.
      - Катя, разреши тебе сначала задать вопрос?
      - Разрешаю, - царственно взмахнул рукой ответила она и добавила, - валяй, ты же все равно спросишь.
      - Это точно. Так вот. Мне интересно, как ты представляешь себе мое дальнейшее пребывание в твоем доме? Пока я гость, я мирюсь со многим, ну а дальше?
      - Обязательно при нем? - недовольно поморщившись показала она на Юрку.
      - Да, это и его касается.
      - Что ты имеешь в виду? В каком плане?
      - Пока в материальном.
      - По-моему моих доходов нам хватит на три корочки хлеба.
      - Хватит-то хватит. Только я, Катерина, никогда в жизни альфонсом не был и не буду. У меня принцип: мужик должен зарабатывать сам, кормить себя и свою семью, если таковая имеется. Ваша светлость имеет отличное автопредприятие и думается что Вы позволите мне заработать на нем свой кусок хлеба.
      - Зачем тебе это?
      - Чтоб человеком оставаться, Катя. И потом я узнал что там появились проблемы, вот и буду я там казачком засланным, благо меня там никто не знает.
      - Это ты его подбил? - снова накинулась она на Юрку.
      - Нет, Катя, - встрял я, - он тут ни причем. Это целиком и полностью моя идея.
      - Прав Николаич, Иванна, дело он это знает, а изнутри ему легче разобраться будет.
      - Ну а как случится что?
      - Так мы его прикроем. Ни один волос не упадет, да он и сам мужик что надо, не сдрейфит.
      - Ладно, иди, я подумаю. А мы поедем в "Пекин" обедать.
      Чего не сделаешь ради любимого дела. Пришлось принести себя в жертву.

      - Да-с, молодой человек. Представляю каково Вам сейчас. Можно называть Вас просто Егор?
      - Вам, доктор, все можно.
      - Спасибо. Но вот что я никак не пойму. Ведь операция прошла удачно, пули извлекли, правда лечиться долго придется. С чего Вы взяли что она сегодня обязательно умрет?
      - Я знаю это доктор. И она знает. Она и жива до сих пор только потому, что еще не все дела закончила на этом свете.
      - Ну это, батенька мой, сплошная мистика. Все показатели в норме, самочувствие хорошее, вот выйдет из наркоза и посмотрите, на поправку пойдет.
      - Док, Вы в Бога верите?
      - Как Вам сказать? В деда с белой бородой пожалуй нет, а так не знаю. Возможно. Почему Вы об этом спросили?
      - Потому доктор, что она сейчас уже на пути к Богу и не в вашей власти ее остановить. Ждет она только одной встречи. После этого она уйдет.
      - Не знаю что Вам и сказать Егор. Вы любите ее?
      - Да доктор. Только любовь наша не для этого суетного мира. Она уйдет, но она останется. В сердце моем, в сердце моих детей, в памяти людской она не умрет, пока мы живы. Простите за высокий слог.
      - Не извиняйтесь Егор. Просто Вы счастливый и одновременно очень несчастный человек. Парадокс, но это так. Но я очень рад, что мне удалось прикоснуться к Вашей жизни. Многие дорого бы дали за это. А я видел все своими глазами.
      Тут в дверь постучали. Юрка просунул голову.
      - Приехали, Николаич. Все чисто. Их сюда привести?
      - Подожди пока. Они знают что случилось?
      - Нет. Им только сказали, что раненые есть. Они думают про Пашку.
      - Хорошо, я сейчас сам спущусь.
      Юрка исчез.
      - Доктор, можно Вас попросить?
      - О чем угодно Егор.
      - Сделайте так, чтобы в палате у Изольды никого кроме нас не было. Разговор у нас тяжелый возможен.
      - Хорошо Егор. Но медсестру я рядом посажу. Мало ли кому плохо станет.
      - Спасибо доктор, - я поднялся и вышел. Пока я спускался по лестнице меня не отпускало ощущение того, что Изольда идет рядом со мной, улыбаясь своей "улыбкой Джоконды", и подбадривает меня. Наконец я добрался до двери.
      Женщины сидели в машине притихшие, словно перепуганные дети. Мне стало жаль их, но через это надо было пройти.
      - Выходите, - я открыл дверцу машины.
      - Егор, что случилось? Что-нибудь с Павлом? - Катерина нервничала ничего не понимая. Я не ответил.
      - Варвара, пойдем. С Изольдой попрощаться надо.
      - Случилось все-таки, Егор?
      - Да, - больше я не мог говорить, развернулся и вошел обратно в больницу. Я не оборачивался, знал что женщины идут за мной следом. У дверей палаты дежурила медсестра. Максимыч был верен своему слову. Я постоял немного собираясь с силами.
      Изольда была в сознании. На ее красивым чуть бледном лице еще не было печати смерти.
      - Милая, я привел их, - она улыбнулась.
      - Я знала, что ты это сделаешь. Все правильно. Я хотела увидеть ту которой оставляю тебя.
      Она перевела взгляд на Катерину.
      - Так вот ты какая, избранница. Что ж, пусть тебе повезет больше чем мне. Береги Егорушку. Только он может сделать тебя счастливой. Не перечь ему. Он главный для тебя и единственный. Я отдала ему все что смогла, теперь твоя очередь. Люби его и не делай зла.
      Ты, Варвара, помоги им. Молодая она еще, дитя неразумное. Ты же мудрая, с тебя и спрос. Прости меня если что не так. И ты Катя не держи зла на меня. Моя любовь короткая была, но чистая.
      Прощай Егорушка, любимый мой.
      Она закрыла газа и затихла.
      - Пойдем, дочка, оставим их вдвоем, - Варвара торопливо вывела Катерину из палаты.
      Мир обрушился вокруг меня. Разум понимал что это конец, сердце не хотело в это верить. Я обнял Изольду пытаясь уловить хотя бы эхо дыхания. Она не могла умереть. Ангелы бессмертны. Но она умерла. Это было так несправедливо, что я готов был проклясть и Бога, и черта, и всех вокруг, только бы она не уходила. Казалось я сошел с ума.
      Очнулся я на кушетке в кабинете доктора. Он с облегчением вздохнул. Рядом сидел Юрка.
      - Ну и напугали Вы нас, батенька. Я уж думал мне два свидетельства о смерти выписывать придется.
      Оказывается Юрка, заметив что меня долго нет, пошел искать. Заглянув в палату Изольды, он обнаружил меня лежащим без сознания около ее кровати. Нашел Максимыча, перенес в его кабинет и в течение полутора часов они меня откачивали.
      - Я в порядке, доктор. Когда можно забрать Изольду? - я упорно отказывался произносить такие слова как "тело" и "труп". Для меня она продолжала жить.
      - Нет уж Егор, полежите пока. А девушку Вашу заберете как договоритесь обо всем насчет похорон. Я распорядился чтоб ее забальзамировали.
      Я был благодарен доктору за его такт и внимание. Но лежать было некогда. Предстоял еще один разговор и надо было отвезти детей домой.
      - Доктор, можно чего-нибудь возбуждающего?
      - Я Вам Егор уже ввел транквилизатор и Юрию тоже. Я же понимаю, что у Вас дела на сегодня не закончены.
      - Спасибо, док. Я Ваш должник. Как там Паша?
      - Павел? Павел спит, я специально дал ему снотворного. Через пару недель он поднимется.
      - Не пойдет, док. Делайте что хотите, но на похоронах он должен быть. Иначе он сам сбежит.
      - Что с вами поделаешь, - вдохнул доктор, - будет он на похоронах, но только под моим присмотром.
      - Договорились док. На обратном пути я еще заеду.
      - Буду Вас ждать Егор.

      Я не знал с чего начать. В душе зияла пустота, как пролом в стене от артиллерийского снаряда. Мысли путались. Я никак не мог остановиться на чем-то одном. Мозг пылал. Вокруг меня казалось все застыло.
      Катерина стояла с опущенной головой, Варвара прислонясь к стене молилась.
      Мне все-таки было жаль их. Но то что я собирался сделать было необходимо. Во имя памяти, во имя чистоты ушедшей.
      - Сейчас вас отвезут домой, но прежде мне хотелось бы высказать, что я думаю. Ты Варвара, - я повернулся в ней, - ты виновата только в том, что молчала. Я тебя уже простил. Теперь о тебе Катерина, - она попыталась перебить меня, но я не позволил. - Молчи. Тебе нечего сказать в свое оправдание. Из-за тебя, твоей самоуверенности и глупости погиб прекраснейший человек. Она было прекрасна и лицом, и душой. Своей жизни она не пожалела и спасла самое дорогое что может быть на свете, детей. Она исправляла твои глупости. Нет тебе прощения. Я любил тебя. Изольда простила тебя, но она святая. Я же земной человек и не могу простить крови дорогих мне людей. Забудь меня, что бы не говорила Изольда. Нам нет рядом места. Возвращайся к своим делам, привычкам, но не попадайся мне на пути. Сотру в порошок. Поехали Юра.
      Катерина стояла и плакала, но мне было безразлично.
      На складах перед нами предстала удивительная картина. Не смотря на то, что уже вовсю светило солнце, на площадке возле здания горели костры и вокруг сидел народ. Я поразился, так как среди бомжей сидели цыгане. Ко мне подбежал Миколка.
      - Дядя Егор, пойдем со мной, папка тебя ждет.
      Весь цыганский поселок был здесь. Навстречу поднялся Михей.
      - Не говори ничего Егорша. Мы все сами видим. Пойдем помянем Изольду, Царствие Ей Небесное.
      Мы выпили не чокаясь. Михей и Филимоныч обратились ко мне.
      - Егорша, брат, мы здесь решили помочь тебе. Где хоронить будешь Изольду?
      - У себя, во Владимире. Она так просила.
      - Хорошо. Рядом с тобой будет, как хотела. На похороны мы все приедем. Только скажи когда.
      - Обязательно Михей. Только договорюсь сегодня обо всем. Она просила с отпеванием.
      - Сделай все как надо, брат. Она любила тебя, - он протянул мне пакет.
      - Что это? - я открыл пакет и увидел что он полон доверху денег.
      - Возьми Егор, не обижай нас. Это от чистого сердца, мы ведь вам с Изольдой не чужие, а ты теперь совсем наш стал.
      Пустота в моей душе понемногу таяла, заполнялась дружеским участием. Спасибо люди. Я обернулся и застыл пораженный. Мой Юрка Бугай плакал и не скрывал этого. Вот и еще благодаря Изольде один человек родился.

      Уломать Катерину мне удалось. Подействовал довод о том, что пока я работаю в такси, она может не бояться что я уйду. На том и порешили. С документами и правами все решилось удивительно быстро. Буквально через день их привезли прямо на дом, причем не левые, а самые что ни наесть настоящие. Катерина определенно имела все в московском обществе. Единственной трудностью оказалось устроиться на работу в таксопарк, поскольку я не хотел афишировать свое знакомство с Катериной. Но она похоже нажала на потайные пружинки и уже через неделю я стажировался на линии.
      За время наших с Пашкой блужданий мы достаточно хорошо изучили Москву. Поэтому мне не составило особого труда найти ту или иную "хитрую" улицу. Мой наставник был немало удивлен моим знанием московских закоулков. Так что вскоре я выехал на линию самостоятельно. И опять видимо не без участия Катерины, я получил абсолютно новую машину. Ярко-желтого "Цыплячьего" цвета, с хорошо отделанным салоном, форсированным движком, отличной музыкой на "торпеде". Сказка, а не машина.
      Однажды, взяв клиента, я заметил что все мои маневры повторяет иномарка. Первое что пришло в голову, меня вычислили в парке. А я, надо сказать, понемногу начал вникать в происходящее. И очень мне это не нравилось. Потому и решил проверить: "хвост" это или мне показалось. Высадив клиента по назначенному адресу я не стал сразу отъезжать от тротуара, наблюдая по зеркалам за поведением загадочной машины. Разглядеть что происходило в ней не представлялось возможности. Стекла были тонированные. Тогда я решил применить старый как мир таксистский прием. Выбрав "окно" в потоке машин, я прямо от обочины, не включая сигнал поворота, рванул на встречную полосу в обратном направлении. У моих преследователей видимо опыта в этом деле маловато было и, естественно, они не разъехались со встречняком. Что и требовалось доказать. Я не утерпел и помахал из окна рукой. Но сам задумался. "Хвост", и это как выяснилось был определенно он, пока удалось отрубить. Хотя это мало что давало. Прицепить мне новый не составляло никакого труда. Не было в этом смысла. Машину я всегда ставил в парке, а к Катерине пересаживался только проехав пол Москвы на метро, что бы не "светить" наше знакомство. Вычислить место моего проживания так же невозможно. Поэтому я решил что в самом ближайшем будущем нужно ждать развития событий. И они не заставили себя ждать. Правда не те которых я ожидал.
      Когда я в очередной раз скидывал с себя "хвост", я прибег к другому, но тоже очень известному способу. Подъезжая к светофору я не стал торопиться, дождался когда вместо зеленого загорится желтый и на всю выжал педаль газа. Мои преследователи решили не отпускать меня ринулись под красный. Я успел проскочить через перекресток еще и потому, что в Москве, как и в любом другом городе, таксистов считают сумасшедшими водителями. Поэтому стараются держаться от них по возможности подальше. Моему "хвосту" повезло меньше. Они на полном ходу впечатались в выезжающий на перекресток самосвал. Я решил что пора поставить в известность Бугая и его гвардию. Необходимо было попробовать перехватить мой "хвост" и вытрясти из него нужную мне информацию. Поэтому я, не откладывая дело в долгий ящик, прямо на "шашечке" покатил домой.
      Каково же было мое удивление, когда меня встретил разъяренный Бугай.
      Казалось, он готов разорвать меня на куски, растереть их в пыль и развеять пыль где-нибудь подальше от дачи.
      - Ну, Николаич, я от тебя этого не ожидал. Братва в обиде. Что же ты вытворяешь? Как это понимать?
      Он кипел, брызгал слюной, но рукам волю пока не давал.
      Я был в шоке. Вроде я ничего плохого им не сделал. Наоборот, я всегда старался прикрыть их мелкие грешки перед Катериной. И вдруг такая встреча. Непонятно.
      - Бугай, угомонись. Досчитай до ста и обратно. Набери воздуха и выдохни, потом спокойно объясни в чем дело.
      - Николаич, водишь ты машину конечно классно, но из-за тебя моим ребятам скоро ездить не на чем будет.
      - Ну а я-то тут причем? - недоумевал я.
      - Да все при том. Из-за тебя мои тачки из ремонта не вылезают, я уж не говорю на сколько бабок я влетел.
      Постепенно я начал понимать в чем дело. Выяснилось что "хвост" мой был так называемой "охраной". Помня свое обещание Катерине, Юрка распорядился чтобы меня постоянно прикрывали. Но не будучи профессионалами, его братва только "светилась" и, сама того не желая, расшифровывала меня.
      Я же, приняв все за чистую монету, постоянно подставлял их под аварийные ситуации. Я не выдержал и расхохотался. Юрка обиделся вконец.
      - Чего ржешь? Тебе смешно, а ведь я хотел как лучше.
      - Ладно Юрок, - немного успокоился я, - за заботу спасибо, но мог бы и посоветоваться для начала. Ведь эта твоя "забота" могла мне боком выйти. И себе ты головную боль устроил. Впредь наука будет. Ну а насчет расходов не переживай, я поговорю с Катериной.
      - Вот этого не надо, Николаич. С "бабками" я уж как-нибудь сам разберусь.
      - Сколько машин побили?
      - Было четыре.
      - Запиши на счет пятую. "Опель" сегодня всмятку.
      Юрка застонал от огорчения. Я потрепал его по плечу.
      - Отдохнете от меня скоро. Я домой собираюсь съездить, дела у меня там. Приеду - разберемся с таксопарком.
      - Накопал чего? - Юркино огорчение как рукой сняло.
      - Есть немного. Главное, Юра, не там, здесь творится. Прямо под носом у тебя.
      - Говори, Николаич. Порву гадов.
      - Рано еще. И сам помолчи. Ты ничего не знаешь. Спугнешь, зароются в норы, не выковырнешь.
      - Хорошо, Николаич, - предвидя хорошую разборку он уже простил мне разбитые машины.

      "Осада" моей "крепости" Катериной продолжалась недолго. У меня самого было огромное желание выбросить белый флаг. Но для приличия я какое-то время морализировал, хотя это и выглядело довольно смешно. В итоге я прочно прописался в спальне Катерины. Нам было хорошо вместе. Мы не чаяли души друг в друге. Катя совсем успокоилась по поводу моего возможного ухода. Она светилась от счастья и мне было приятно от этого. Несмотря на загруженность работой, мы старались каждую свободную минуту проводить вместе. После долгих уговоров я наконец согласился перевезти к нам Паленого и Варвару. Надо сказать они было немало удивлены узнав, что на этом настояла Катерина.
      - Да что ты, соколик, нешто мы там кому кроме тебя нужны? Не вышло бы худо тебе через нас, - Степановна качала головой вздыхая. Пашка тоже был в раздумье.
      - Ну ты там свой, Егор, а мы кто, бесплатное приложение?
      - Паша, вы ко мне едете и не раздумывайте. А то ведь моя сама за вами приедет. Она на это способна. Если чего решила, то ее ротой танков не свернешь. Так что не подводите меня.
      Пашка подошел к Варваре.
      - Надо ехать Варвара, раз дела такие. Да и за Егором присмотрим там, мало ли что.
      - Ладно Пашенька. С Богом. Поехали к Егорушке.
      Сборы были не долгими. Мы погрузились в мою "шашечку" и очень скоро въезжали в ворота дачи. Признаться меня самого волновало как приживутся мои друзья на новом месте. Однако мои опасения оказались напрасными. Катерина показал себя радушной хозяйкой, очень быстро подружилась со своими новыми жильцами, в особенности со Степановной. Последняя будто всю жизнь прожила в этом доме и вскоре заправляла все домашним хозяйством так лихо, что я диву давался. Паша тоже быстро завоевал авторитет у братков, не было ни одного мало-мальски сложного вопроса, по которому братки не шли за советом к Паленому. Это даже вызывало некоторую ревность у Бугая. Но в итоге и он признал неофициально главенство Пашки. Короче все шло великолепно. Ну а Катерина не могла нарадоваться. Ведь получалось так, что вместе со мной она приобрела если не кровных, но все равно любимых родственников. Будучи от природы очень красивой, она в последнее время расцвела еще больше и я не переставал удивляться переменам. Но одна тоска постоянно точила меня и не давала покоя.
      Как-то раз, когда Катерина рассказывала мне о чем-то, я невольно задумался и не заметил что она обращается ко мне.
      - Егор, ты меня совсем не слышишь. Что случилось? О чем ты думаешь?
      - Прости, Катя. Я не хотел тебя обидеть. Просто загрустил немного.
      - Ты загрустил? О чем, милый?
      - Я тебе рассказывал, что во Владимире у меня осталась семья, что дети у меня там. Вот и вспомнилось. Я ведь очень давно их не видел, вот и скучаю.
      - В чем проблема? Давай привезем их сюда, поживете вместе.
      - Все это не так просто, Катя. Мне и в городе приходится тайком с ними встречаться, а ты говоришь привезем. Сложно все.
      - Да что ж за жена у тебя такая? Каким человеком надо быть, чтоб детей к родному отцу не допускать? - негодовала она.
      - Бог ей судья, Катя. Я не хочу своим малышам неприятностей.
      - Ладно Егор. Я решу эту проблему.
      - Не вздумай Катерина. Тебе не стоит заниматься моими делами. Я постараюсь сам все решить. Только закончу здесь кое-какие дела и съезжу домой, во Владимир.
      - Ты это ты, а я по своим каналам поработаю, - заупрямилась она.
      - Не вмешивайся, Катя. Прошу тебя. Ты, не зная ситуации, можешь нечаянно хуже сделать.
      - Посмотрим, - как всегда Катерина пыталась быть непререкаемой.
      Эх, знать бы мне тогда во что выльется эта безаппеляционность.
      Решил я доделать Михею "Москвича". Да и с Изольдой поговорить хотелось. Все-таки тянуло меня к ней. Но получилось так, что когда мы с Пашкой приехали к цыганам, Изольды не было в поселке. Она уехала куда-то к родственникам. Меня это огорчило, но делать было нечего. Михей тоже расстроился что мы не свиделись и рассказал мне, что Изольда стала после моего отъезда очень печальной и практически никогда не улыбается. Только когда разговор каким-то боком касается нашего былого пребывания здесь, она немного оживляется. Было тяжело слышать такое, но во мне уже горела любовь к Катерине и я подумал, может и хорошо что мы не встретились в этот раз.
      С машиной мы закончили быстро. Михей был доволен, а о Миколке и говорить нечего. У меня было муторно на душе и чтоб немного разобраться в себе я решил ехать прямо во Владимир, не заезжая к Катерине. Попросил Пашку объяснить все. Он долго настаивал на том, что мне нужно заехать на дачу, но в итоге согласился помочь. Михей отвез меня на Курский вокзал и мы распрощались.
      Домой я ехал со смутными чувствами. По дороге решил сначала навестить своих старых друзей. Володя с Надеждой встретили меня как самого дорогого гостя. Радость встречи переполняла нас. Мы обзвонили всех, кто еще считал меня своим другом и когда все обрались, закатили пир на весь мир. В итоге я пробыл у них дня три-четыре. Бесконечные разговоры, воспоминания, снова застолья, расспросы - все это несколько успокоило меня и подняло настроение. Меня здесь помнили, были не безразличны к моей судьбе. Все это внушало оптимизм. Но и далее закончилось с посещением школы где учился мой сын Сергей.
      Учительница меня узнала и посетовала:
      - Вы знаете, Сергей уже несколько дней не посещает школу и я не знаю почему. Дети по-разному говорят, одни говорят что Ваши дети болеют, другие - что их украли. Я правда не веру в последнее. Мало ли что дети выдумают.
      - Милиция была у вас?
      - В том и дело что нет. Потому я и не верю в похищение.
      Я поблагодарил учительницу и вышел из школы. Неужели Катерина? Не может быть. Должна же быть у нее голова на плечах?
      Мой поход в садик к дочери запутал меня еще больше.
      - Ваша жена сказала что дети с Вами, - растерялась заведующая.
      - Милиция была у вас?
      - Нет, - Галина Степановна недоуменно взглянула, - причем тут милиция?
      - Пока не знаю, - я действительно не понимал ничего. Если Катерина просто увезла детей, то милиция перевернула бы вверх дном школу и садик. Если она договорилась с моей бывшей женой Галиной, то все ответы были у нее. С нее я и решил начать.
      После звонка дверь распахнулась мгновенно, словно Галина дежурила за дверью. Хотя может так оно и было. Я не успел не то что задать вопрос, но даже поздороваться.
      - Подонок! Что ты сделал с детьми? Это твоя работа! Что выкуп пришел требовать? Я тебя засажу на всю жизнь! Говори, где дети?
      Глаза у нее были белые от бешенства. Она была практически невменяема и я понял, разговаривать с ней в таком состоянии не только бесполезно, но и опасно.
      - Я приду когда ты успокоишься.
      - Я убью тебя! - она кинулась в квартиру, а я, не дожидаясь продолжения, поспешил ретироваться.
      Можно было пойти к участковому и прояснить все вопросы, но я знал что могла наговорить моя бывшая жена и не стал рисковать.
      Мне срочно требовалось попасть в Москву. На такси денег не было, но, на мое счастье, я успевал на электричку. Володя отвез меня на вокзал на своем стареньком "Запорожце". Мы успели к самому отходу поезда. По дороге я строил предположения и по всему выходило что корни происходящего нужно искать в Москве. Не задолго до прибытия наш вагон несколько раз посетил милицейский патруль. Это было в порядке вещей и я, занятый своими мыслями, не придал значения. А зря! На перроне Курского вокзала меня поджидал наряд во главе с майором. Мне заломили руки за спину, развернули и стукнули лицом о вагон. Причем молча, без объяснения причин. Защелкнули наручники и закинули в "воронок" стоявший тут же на перроне.
      - В отдел, - бросил майор.
      Везли меня долго. По дороге я понял, что меня по заявлению жены объявили в розыск. Передо мной встала проблема. Необходимо было доказать свою невиновность и при этом никак не подставить Катерину. Что без нее здесь не обошлось я уже не сомневался.
      Первый допрос как обычно начался с рутины. Данные обо мне, цель приезда в Москву и так далее и тому подобное. Но по лицам оперативников я видел, что на этом дело не закончится. Скоро они возьмут меня в оборот и начнут "колоть", причем в прямом и в переносном смысле слова. Ну как же, ведь дело о "киднепинге", а похититель у них в руках. Что с ним церемониться. И не важно что детей не нашли, черт с ними с детьми, спишут как расходный материал. Главное преступника поймали, в результате гениально (генитально) разработанной и проведенной операции, сопряженной с немалым риском, захвачен вооруженный преступник, а в том что оружие в итоге появится, причем с моими отпечатками я не сомневался. Поэтому я готовился к худшему. Мне надо было продержаться до появления адвоката. Только тогда я мог что-то предпринять. Но не раньше.

      Когда после очередного "допроса" меня за ноги втащили в камеру, даже видавшие виды "зеки" ужаснулись.
      - Да браг, это называется "разделами как Бог черепаху". За что же тебя так браток, уж на что нас обрабатывают, но чтобы так? - я не мог говорить, лицо и губы превратились в сплошное месиво. Я и видел все в тумане, но сознания не терял. На мне было ни одного живого места, везде где только можно была дикая боль. Но похоже они от меня так ничего и не добились. Ко мне подкатился низенький толстячок.
      - Слышь, браток, мне завтра на волю, может звякнуть кому, ты скажи только. жалко мне тебя, а твои может помогут. Во мне как в могиле.
      - Утка, - подумал я, - могли бы новенькое придумать.
      - Нет, - вытолкнул из себя, - нет у меня здесь никого.
      - Ну смотри, я ведь помочь хочу. Забьют ведь тебя здесь.
      Я ничего не ответил. Рано или поздно меня должны были оставить в покое, потому что на суд в таком виде они меня выставлять не могли. Что они могли забить меня до смерти, верить не хотелось. Надежда умирает последней.
      На последнем "допросе" меня били так, как ни били ни разу. Казалось я попал в камнедробилку и меня медленно перекатывает между зубьями механизма. В ход шло все: руки, ноги, резиновые шланги со свинцом внутри, милицейские дубинки, даже стулья. Наконец сознание стало ускользать от меня и я провалился в забытье.

      По дороге домой женщины молчали. Только короткие всхлипы доносились иногда от Катерины. Варвара смотрела в окно и молилась.
      Дома Катерина бросилась на диван и зарыдала. Варвара присела рядом с ней и погладила по спине.
      - Поплачь, девонька, поплачь. Слезы для тебя сейчас вместо лекарства.
      Катерина резко повернулась и злость проступила сквозь слезы.
      - За что он меня так, баба Варя? Ведь я как лучше хотела, и не я толкнула под пули эту девку. И Юрка меня предал, ему-то что я плохого сделала?
      - Что ты, что ты дочка. Как у тебя язык поворачивается такое сказать? Не предал тебя Юра, Егора он не бросил. Он ведь тоже вину свою чувствует и раньше тебя все понял. А Изольду зря ты так называешь, не в праве ты ее ругать. Егор правду тебе сказал, святая она. Ведь захоти она и не встретила бы ты Егорушку. Силу она имела в себе Богом данную. А вот не захотела она счастья краденного. Ты девкой ее называешь? Тебе молиться за нее надо. Или забыла что она тебе говорила? Называла тебя как? Избранницей! И Егора она тебе любить завещала.
      - Но ведь они любили друг друга? Что же он, притворялся со мной?
      - Вот ты о чем. Значит не поняла ты ничего. Любили они друг друга. Это так. Но любовь их разная была. Всю себя отдала ради Егора, даже жизни не пожалела. Ну а сам он и сейчас ее любит и любить будет, только любовь его не земная, не плотская. Он мечту в ней видел, ангела небесного, оттого и любовь его чистая была и есть. Знаешь ли ты, что такое мечту убить? Ты не упрекать его должна, а наоборот все сделать чтоб память в нем об Изольде жила. Да и самой по чаще о ней вспоминать, о той которая любовь Егорову тебе подарила.
      - Как быть теперь, бабушка? Ведь ты сама слышала что он сказал? Не простит он меня теперь, а я жить без него не смогу, хоть руки на себя накладывай.
      - Охолони, девонька. Ишь удумала, не смей и в мыслях держать такое. Терпи, милая, это Господь испытание тебе посылает. Выдержишь - значит любишь ты Егора, крепкое счастье у вас будет. За счастье да любовь бороться надо. Егорушку нашего знаю я. Он долго отходит, время ему нужно муку свою переболеть. Но душа у него, что родник, сколько бы грязи не накидали туда, он сам себя очистит. Глядь а там снова чистая водица течет. Любому усталому путнику из родника своего не откажет напиться. Вот и помоги ему чем сумеешь. Он ведь ранимый очень, не смотри что характер стальной. Все ли поняла красавица?
      Катерина обняла бабку.
      - Все, бабушка, все поняла и не отпущу его от себя, никому не отдам. И за цыганку прощения попрошу. Я ведь не знала ее, а судить взялась.
      - Вот и хорошо, милая. А я чем смогу помогу вам.

      Почти на въезде во Владимир Юрка спросил.
      - Николаич, может мне детей отвести к матери? Тебя-то ведь наверное все еще ищут?
      - Спасибо, Юра. Но это я должен сделать сам. Да и нечего тебе подставляться, не дай Бог моя "благоверная" на тебя собак в погонах спустит. Мне тебя отсюда трудно будет выцарапывать.
      - Отобьемся, не из таких передряг вылезали.
      - Нет, тезка, береженного Бог бережет, не береженного милиция стережет.
      - Хорошо, Николаич, тебе видней, только помни, я рядом.
      Да-а. Парень явно перековался.
      Дети всю дорогу сидели прижавшись ко мне и такая волна нежности и любви исходила от них, что на сердце становилось светло и чисто. Даже смерть Изольды воспринималась теперь несколько по иному. Это она подарила мне настоящие ощущения. Сохранив моих детей она стала их ангелом - хранителем. Поэтому я верил что теперь ничего плохого произойти не может. С легким сердцем помог детям выйти из машины и мы поднялись на пятый этаж. Меня встретили согласно ожиданиям враждебно.
      - Что? Явился наконец? Или испугали тебя? Нечего, все равно тебя поймают и посадят.
      И тут произошло то, чего не только мать, но и я совершенно не ожидал. Сережка подскочил к матери и закричал.
      - Не кричи на папку, ты ничего не понимаешь, он не виноват, нельзя тебе ругать его.
      У Галины округлились глаза. Она быстро затолкала детей в квартиру и захлопнула дверь, не дав попрощаться с ними.
      Видимо с мимикой у меня было не все нормально, поэтому Юрка встревожился.
      - Все хорошо, Николаич?
      - Даже лучше чем я ожидал.
      - Тогда поехали?
      - Поехали, тезка, у нас с тобой еще много дел сегодня.
      С похоронами оказалось все очень непросто. "На дальнем кладбище в Улыбышево хороните сколько угодно". Но я хотел чтобы Изольда лежала рядом с моей родней на старом городском кладбище. Там давно не хоронили и поэтому выбить разрешение оказалось непросто. В результате многочасовых хождений по кабинетам, звонков и взяток дело сдвинулось с мертвой точки. Да еще Юрка подсуетился, связался с кем-то из местной братвы, те нажали на нужные кнопки и в конце концов разрешение было получено. Даже могилу погребальная контора взялась подготовить за свой счет. Но на нашем пути появился еще один подводный камень. Местный священник, узнав что покойная цыганка, наотрез отказался совершить обряд отпевания. Никакие доводы о том, что она крещенная, что церковь не должна никому отказывать не принимались во внимание. Поп стоял на своем. Только после того, как мы с Юркой отстегнули "на ремонт храма" приличный куш, он сменил гнев на милость. Мы договорились о времени и наконец облегченно вздохнули. Можно было отправляться в Москву.
      Юрка не долго хранил молчание.
      - Тезка, с Катериной что решил?
      - Ты все слышал Юра.
      - Не передумаешь?
      - Нет. Обратного хода не будет.
      - Жаль. Любит она тебя. Переживает.
      - Мне, Юра, такая любовь только в тягость. Я не могу жить на ящике с динамитом, да и к тому же у которого бикфордов шнур подожгли.
      - А с таксопарком как будет? Ведь ты обещал разобраться.
      - Обещал - сделаю. Только хату найди. Сам понимаешь, у Катерины мне делать больше нечего.
      - Простил бы ты ее а, Николаич?
      - Не начинай сначала. Я отрезаю раз и навсегда. Это уже пройденный этап.
      - А как же Варвара, Паленый?
      - Пашку я с собой заберу, во Владимир. Варвара пусть сама решает с Катериной, но думается мне не отпустит Катерина ее.
      - Все это ты Николаич знаешь, даже не интересно с тобой, - попытался пошутить Юрка. Но я не принял шутки, слишком серьезно все было. Он понял и больше не пытался меня развеселить.
      - Куда едем?
      - Обратный маршрут, тезка. Склады, Михей, Максимыч.
      Но по ходу дела один конец отпал сам собой. На складах вместе с Филимонычем нас поджидал Михей с Миколкой.
      - Как съездил, Егор, - Михей поджидал меня специально.
      - Нормально. Похороны послезавтра на старом кладбище.
      Он удивился.
      - Так ведь там не хоронят давно?
      - Для нас сделали исключение.
      - Я знал что ты сделаешь все как надо.
      - Я не один, мне Юрка помогал.
      Михей подошел и пожал ему руку.
      - Спасибо, брат. Ты хороший человек.
      Юрка застеснялся.
      - Чего там, я Николаичу помогал.
      - Вот и я говорю, хороший ты человек, иначе Егор не стал бы с тобой дружить.
      Юрка махнул рукой и побрел к машине.
      - Своим я сообщу, только давай договоримся. Мы ведь по-своему проводить Изольду хотим, по-цыгански. Мы тебя у Золотых Ворот ждать будем, скажем в одиннадцать. Не возражаешь?
      - Нет, Михей. Это как вы захотите. Я ваших обычаев не знаю, а ей приятно будет.
      - Ну вот и договорились. Филимоныча мы сами привезем, не беспокойся. Делая дела без спешки, как положено.
      - Ладно, Михей, я в больницу.
      - Скажи ей что мы ее помним.
      - Скажу Михей.

      День перед похоронами прошел суматошно. Мы с Юркой мотались по Москве из конца в конец. К вечеру последние приготовления были закончены и мы возвратились к Юрке на квартиру.
      - Николаич, Варвару с Катериной надо бы с собой взять, - смотрел на меня выжидающе, - Ну что ты все молчишь?
      - Варвару захвати, а убийце на похоронах делать нечего.
      - Так ведь я получается тоже убийца? - не унимался он.
      - Сам ты до этого не додумался бы. И потом ты кровью заплатил за свою ошибку.
      - Пусть будет по твоему, но я считаю что ты не прав. Нельзя быть таким жестоким.
      - Эх, тезка, что ты знаешь о жестокости. Может для Катерины это наука на всю жизнь. В жизни все произойти может и дай ей Бог не повторить больше своих ошибок.
      - Понял. Пойдем спать Николаич, завтра трудный день.
      Утро было хмурое, накрапывал дождь. Казалось сама природа скорбит и плачет.
      Мы подъехали к больнице, катафалк был уже там. Нас встретил Максимыч, чуть сзади на кресле-каталке сидел Паша.
      - Здравствуйте, Егор. Изольду сейчас одевают. Я думаю вы хотели бы пройти попрощаться?
      - Да доктор.
      - Как будет все готово нас позовут.
      Он отвел меня в сторону.
      - Вы точно уверены что ничего нельзя было сделать?
      - Совершенно ничего док.
      - Просто меня угнетает чувство вины перед этой девушкой. Будто я не досмотрел, чего-то не сделал.
      - Не вините себя Максим Максимович, Вы все сделали как надо. Вы же не Господь Бог? Мы с Вами уже говорили об этом.
      - Этот разговор и не дает мне покоя. Получается мы доктора не нужны вовсе, раз у каждого своя судьба.
      - Вы не правы доктор. Если бы не Вы, то она не сумела бы закончить свои дела на Земле и душа ее сейчас мучилась бы от этого.
      - Спасибо, Егор. Вы меня успокоили.
      Вышла медсестра.
      - Максим Максимович, мы все сделали, родные могут пройти.
      - Спасибо, Марина.
      Изольда словно спала. В уголках губ угадывалась улыбка. Она была прекрасна и красота ее не ушла, а стала более спокойной и умиротворенной. Я поцеловал ее и отошел в сторону чтобы другие могли попрощаться. Варвара перекрестила девушку, поцелована и заплакала. Юрка молча постоял у гроба и быстро вышел из палаты. Я попросил вынести гроб и погрузить его в машину. Санитары сделали все аккуратно и быстро.
      Когда мы подъехали к Золотым Воротам Юрка опешил.
      - Что это?
      Людское море заполонило все прилегающее пространство. Здесь были цыгане, женщины в своих пестрых уборах, но все накрытые черными шалями, мужчины в строгих черных сюртуках. Среди них я заметил знакомых и незнакомых бомжей. К ним присоединилась толпа прохожих, не понимающих что происходит, но ждущих продолжения. Милиция прогуливалась рядом, но ничего не предпринимала.
      Мы остановились около музея. Из толпы выбрался Михей, за ним семенил Филимоныч.
      - Как доехали, Егор?
      - Нормально. Проблем не было.
      - Я был на кладбище, там все готово.
      - Хорошо Михей. Люди подойдут, а мы поедем дальше, там подождем.
      - Нет Егор. Дальше мы пойдем пешком.
      - Михей, милиция не позволит перекрыть движение.
      - Мы уже обо всем договорились. Даже сопровождение будет, - он показал на стоящую неподалеку милицейскую "девятку".
      Цыгане подошли, достали из машины гроб и поставили его на приготовленную подставку. От толпы отделилась старая цыганка и подойдя начала распевно говорить на своем языке. Это было непонятно, но очень торжественно. Когда она закончила несколько человек подняли гроб на плечи и медленно пошли по направлению к старому кладбищу.
      Такого город Владимир никогда не видел. За гробом шли старые цыганки - плакальщицы. Едва они замолкали, остальные цыгане начинали петь. Печальная песня летела над городом и прохожие останавливались на тротуаре провожая процессию взглядом. Многие плакали. Песня плыла и казалось сам город прощается с красавицей цыганкой. Эта песня рвала душу, сердце кровоточило и я еле держался на ногах. Рядом шла, а вернее ее вел Михей, Варвара. Юрка попросил кого-то из своих подогнать машину и тоже присоединился к нам.
      Внезапно процессия остановилась. Оказалось это подошли цыгане жившие вокруг Владимира. Песня зазвучала с новой силой. И тут послышался звон колоколов с Успенского собора. Местные цыгане попросили настоятеля проводить Изольду колокольным звоном.
      Печальный звон вознесся над городом. Ее любили все.
      Так величественно мы подошли к воротам кладбища. Служители поджидали нас и сразу проводили в храм. В церкви всем было не поместиться, но люди не расходились и ждали на улице. Ко мне подошел священник.
      - Вы извините, но меня попросили задержать обряд на полчаса.
      - Кто?
      - Вам лучше знать своих знакомых, но Вы не беспокойтесь, у нас все готово.
      Я ничего не понимал. Только теперь я заметил, что исчезли Юрка с Варварой. Выбравшись на улицу подошел к Михею.
      - В чем дело? Почему задержка? Где Юрка с Варварой?
      Ответил мне Пашка.
      - Успокойся Егор. Они сейчас приедут. Не хотели тебя беспокоить, вот и уехали тайком.
      - Куда уехали? Они что с ума сошли?
      - Куда - это они сами тебе скажут, а ты покури пока.
      Я ничего не понимал и поэтому начинал злиться. В такой момент они устраивают неразбериху. Но тут подошел Михей.
      - Давай команду начинать, Егор.
      - Они подъехали?
      - Да, сейчас подойдут.
      Я прошел в придел и нашел священника.
      - Начинайте, батюшка, все в сборе.
      Если до этого в церкви раздавались звуки, то внезапно стало тихо. Я обернулся. В дверях стояли Юрка с Варварой, а рядом с ними мои дети. Я растерялся и обрадовался одновременно. Я даже не надеялся, но дети были здесь. Медленно Варвара подошла и подвела их.
      - Я подумала Егорушка, что она хотела чтобы ваши дети проводили ее.
      У меня перехватило горло. Мы с детьми встали у изголовья.
      - Вот милая, наши дети тоже пришли к тебе, - мысленно обратился я к Изольде и словно теплое легкое прикосновение почувствовал на своей щеке. Она меня услышала и ответила.
      Обряд продолжался долго, но все это время Маша и Сережа стояли серьезные и сосредоточенные, словно повзрослев после всего что было.
      Они стояли молча и только у Машеньки нет-нет да прокатывалась по щеке слезинка. Сын явно крепился и оттого все больше становился похож на маленького мужичка.
      Священник закончил молитву и присутствующие потянулись к выходу. Предстояло то, ради чего мы оказались здесь. У входа меня поджидал Паленый.
      - Егор, пока есть минутка, отойдем в сторону. Мне есть о чем тебе рассказать.
      - Паша, потом нельзя?
      - Нет Егор, я обещал сделать это именно сейчас.
      - Кому обещал?
      - Изольде.
      Это меняло дело. Мы отошли на несколько шагов.
      - Тебе рассказывали, Егор, как я нашел тебя на полигоне?
      - Да, спасибо тебе.
      - Спасибо ты должен говорить не мне. Что я? Инструмент. Меня послала Изольда. Ее ты должен благодарить. Откуда она узнала - не ведаю. Но только слово она с меня взяла, что до ее смерти ты от меня ничего не узнаешь. Я выполнил обещание.
      Он замолчал, а я и сам потерял дар речи. Милая моя Изольда. Оказывается я тебе обязан своей никчемной жизнью. Что же ты наделала? Зачем ушла? Ко мне подлетел Юрка и подхватил, ноги совсем перестали меня держать.
      Гроб опустили и цыгане снова запели. Это была прощальная песня. Они прощались с той, которую любили. Внезапно песня стихла. Людское море расступилось и образовался проход. В проходе появилась женщина в черном, в руках у нее были цветы. Она подошла ближе и я узнал Катерину.
      - Егор, разреши мне проститься с ней и попросить у нее прощенья.
      Я неожиданно вскипел, мрак заколыхался во мне. Едва сдерживая себя попросил Юрку.
      - Уведи отсюда убийцу. Ей здесь не место.
      Катерина понурила голову и пошла к выходу. Юрка укоризненно покачал головой.
      После того как насыпали холмик и украсили могилу цветами, я долго не мог уйти от нее. Люди поняли мое состояние и оставили одного у могилы. Юрка знал что делать, поэтому я не беспокоился.
      Я вспоминал наши встречи, беседы, ее улыбку и слезы застилали мне глаза. Неожиданно маленькие ручонки обняли меня за шею и тихий голосок прошептал мне на ухо.
      - Не плачь пап, я тоже люблю тетю Изольду.
      Это моя Машенька осталась со мной. Тепло разлилось у меня в груди.
      - Не забывай ее Машутка, она хорошая была.
      - Я никогда, никогда ее не забуду, папка, она лучше нашей мамки.
      Не большая квартира моих друзей Коркиных не могла вместить всех, поэтому я попросил Михея извиниться перед людьми за меня.
      - Ни к чему, Егор. Все нормально. Посмотри сам.
      Я выглянул в окно. Перед домой был пустырь и вот на нем раскинулся настоящий табор. Зажгли костры, пели песни. Это было удивительное зрелище. На поминках каждый старался вспомнить свои встречи с Изольдой. Медленно тек разговор и порой казалось что она сидит между нами.
      Детей Юрка отвез сам, мое участие не потребовалось. Едва он вернулся я отозвал его на кухню и устроил дознание.
      - Теперь рассказывай как вам удалось убедить мою "бывшую", или она об этом не знает?
      - Знает. Она сама и собирала детей.
      - Каким образом? На нее это не похоже, - я не мог поверить в услышанное.
      - Это Катерина обо всем договорилась.
      - Катя? Сочиняешь. Ты все придумал, чтоб я простил ее. Ведь ты спишь и видишь это.
      - Нет, Николаич, чистая правда. Она ехала следом за нами, но боялась показаться тебе на глаза. Меня она предупредила, виноват. Но когда подошли к кладбищу она появилась и попросила показать где живет твоя "бывшая". Я сначала тоже сомневался, но Варвара вызвалась ехать с нами. Видимо у них все заранее решено было. О чем они разговаривали мне неизвестно. Я внизу в машине был. Но они вернулись быстро и привели с собой детей. Я, зная тебя, спросил детей, но дети сказали что мать их отпустила. Дальше ты знаешь.
      Он замолчал. Для меня явилось неожиданностью то, что так быстро удалось уговорить мою "бывшую", я решил прояснить этот вопрос при первой возможности. Но несмотря на все я не мог думать о Катерине без дрожи. Ушло все что я чувствовал по отношению к ней. Все хорошее, осталась только ненависть.

      На следующее утро мы сидели на кухне втроем: Юрка, Михей и я. Мои друзья Коркины ушли на работу и поэтому кроме нас в квартире никого не было. Разговор начал Михей.
      - Что теперь делать думаешь, Егор?
      - Не знаю пока. Останусь здесь. Мне некуда теперь отсюда ехать.
      - Таксопарк бросишь? - подключился Юрка.
      - Я тебе уже говорил: обещал - сделаю. Но в Москве мне делать нечего. Все мои сокровища здесь, дома.
      - Ну что ж, - Михей поднялся, - у нас тебе всегда рады. Трудно придется - у тебя теперь родни много, только скажи, цыганское радио нам сразу передаст. А мы поможем.
      - Спасибо Михей. Я буду помнить об этом.
      Мы собрались, закрыли квартиру и отправились в Москву. Надо было выполнить свое обещание и навестить Пашку, которого Максимыч сразу после похорон увез к себе.
      По дороге мы заехали на кладбище к Изольде. Там я увидел венок из роз, которого вчера не было. На ленте было всего два слова: "Прости меня". Видимо Катерина дождалась пока все разойдутся и положила венок. Во мне боролись два чувства и ни от одного не хотел избавляться.
      Юрка потянул меня за рукав. Определенно надо было ехать. Дорогой он приставал ко мне с расспросами, но я его не слушал и от того отвечал невпопад. Это иногда звучало забавно и Юрка смеялся.
      Я пытался разобраться в себе. В итоге я бросил самокопание. Изольда права: путь все идет как идет. Мне предстояло без участия Катерины разобраться в ее проблемах, а это было не так-то просто.
      Многие концы нитей находились в ее руках, но встречаться мне, по понятным причинам, не хотелось. Приходилось рассчитывать только на себя и Юрку с его агентурой, в которой я так же не был до конца уверен.
      Мы заехали к Михею и отправились к Максимычу. Когда же он отдыхал? Застать его можно было в любое время дня и ночи как будто он никогда не покидал больницы. Вот и сейчас он сам встретил нас на лестнице.
      - Я думал вы сегодня не придете, отдыхать будете. Ведь вчера у вас был очень трудный день.
      - Некогда нам отдыхать док. Как там Пашка?
      - Ваш непослушный ребенок? Спит пока, пришлось накачать его снотворным, а то он все время порывался сбежать к Вам, Егор.
      - В этом деле ему мало равных. У меня к Вам доктор есть серьезный разговор. Я знаю что пребывание в Вашей клинике стоит не дешево, но я сейчас не в состоянии с Вами расплатиться. Прошу Вас поверить мне на слово. При первой же возможности я компенсирую все Ваши затраты.
      - Ну что Вы, батенька. Об этом не может быть и речи. Я и не собирался требовать от Вас никаких денег, но сегодня утром я к своему удивлению узнал, что на счет клиники переведена анонимно очень крупная сумма, - он прищурился. - Не могли бы Вы мне подсказать, кто мог сделать такое пожертвование?
      Это могла быть только Катерина. Все походило на замаливание грехов. Пусть, хоть какая-то польза от нее будет.
      - Нет доктор, я не знаю. Но я очень рад что все так устроилось.
      Он покачал головой.
      - Мне казалось Вы очень хорошо должны знать пожертвователя.
      - Вы ошиблись доктор. Я даже предположить не могу.
      Вам виднее, Егор Николаевич, не смею настаивать.