- Чувствую кисть и каждый палец в отдельности, - говорит Арсен, вытянув перед собой культю и делая воображаемые движения отсутствующей частью руки. - Вот так разминаюсь несколько раз в день.
У Арсена Хачатряна, внешне неприметного, невысокого, худощавого парня из села Тагавард необычная судьба. Впрочем, бывает ли обычной военная судьба?..
Зимой 92-го в местечке Геворкаван Мартунинского района Нагорного Карабаха морозной ночью противник неожиданно напал на пост карабахцев. Бой был жаркий, но неравный и короткий. Смертельно раненый командир - Славик Тамразян - успел лишь крикнуть: "Ребята, спасайтесь!"
Вместе с несколькими уцелевшими товарищами Арсену удалось прорваться к БМП, замаскированной неподалеку в винограднике. Однако, отъехав всего три-четыре сотни метров, боевая машина напоролась на противотанковую мину. Чудовищной силы взрыв легко, словно пушинку, подбросил БМП в воздух. Бойцов во многом спасло то, что люки машины были открыты - в противном случае от удара и давления внутри экипаж просто размазало бы по стенам этого железного гроба.
Придя в себя, Арсен с ужасом осознал безвыходность собственного положения - перевернувшись в воздухе, железная махина, упав, задавила всей своей тяжестью кисть хрупкой человеческой руки. Коварнее ловушки смерть придумать не могла, но страшнее смерти представлялся плен - неподалеку слышались голоса вражеских солдат.
Боец догадывался, что той части руки, которая осталась под БМП, уже нет: он даже не чувствовал ее - боль начиналась только с предплечья, моментально затекшего. Рядом, постанывая от переломов и ушибов, вразброс лежали товарищи. Все пока находились в шоке: каждый был занят лишь своей болью, собственной бедой - кто-то ругался, проклиная случай и судьбу, другой в полузабытье звал на помощь, третий молчал и было неясно-жив он или нет.
Арсен осторожно потянул придавленную руку на себя - какая-то наэлектризованная боль прошлась по предплечью к шее. "Другого варианта нет, надо решиться!"- наконец он открылся самому себе, признав неминуемость того, что в первую минуту подсознательно отогнал с ужасом. Боец достал штык-нож, еще раз приказав себе быть решительным. Поманив одного из товарищей, находившегося поближе и видимо отделавшегося лишь легкой контузией, он протянул ему нож. Просьба Арсена заставила того невольно отшатнуться. Подходить к нему не решались и другие.
Стиснув зубы, он сам стал резать собственную плоть. К великому удивлению боли почти не было - непосредственная смертельная опасность, огромная внешняя и внутренняя напряженность, служа своеобразным наркозом, нивелировали даже такое сильное чувство, свойственное всякому живому организму. Инстикт самосохранения полностью поглотил человека, заставляя его ради сохранения целого, жертвовать частью, не задумываясь. Бойцу даже не было жаль родной кисти, и он лишь досадовал на нее, когда связка сухожилий не хотела поддаваться грубому ножу, упорно выскальзывая из под тупого лезвия. Перерубить кость ему не хватило сил - сделать это помогли осмелевшие наконец товарищи, накрепко перевязавшие свежую культю брюшным солдатским ремнем.
До госпиталя Арсен добирался сам, всю дорогу внушая себе: "Не упаду!.."