* * *


Все спят, лишь тени на окне
Играют в кошки-мышки.
В последний раз кричу луне
О том, что я не лишний.

В последний раз бросаю в мир
Слова, что рвутся рвотой,
Ищу заштопанный мундир
В агонии охоты.

И в том, в чем мамка родила,
Шагаю в прорву ночи.
И нет окна, добра и зла…
И Бог прибрать не хочет.

 
 
 
 

      * * *


Спи моя любимая, спи моя желанная.
Ты такая милая, ты такая странная.
Любишь ли, жалеешь ли на свою головушку,
Я с тобой обвенчанный нашей буйной кровушкой.
Без тебя не сладится жизнь моя нескладная
Да какая разница, будь она неладная.

Лишь бы ты счастливая просыпалась с солнышком.
Спи моя любимая, я весь твой до донышка…

 
 
 
 

      * * *


Весна покажет, кто, где срал,
Оттают экскременты.
Начнется во дворах аврал –
От фактов в аргументы.
Все, дружно выстроившись в ряд,
Возьмут штыки – лопаты,
И мусор перелопат??ят –
Как стан врага солдаты.
Затянут песню и нальют,
Чтоб веселей трудилось…
«Большое дело общий ТРУД!» –
Постмарксовская милость.
И с этим лозунгом в башке
Субботник стал весомым…
Я честно гадил на горшке,
А кто-то рядом с домом.

 
 
 
 

      * * *


Нет, в этом зеркале не я…
Я не похож на это.
Я в третьих сутках февраля
Из тени выбрел к свету.
Зачем-то зеркало нашел
И понял, что напрасно
Я сел с товарищем за стол
И начал греться «красным».
Потом в ход «белая» пошла,
Сто раз в «лабаз» ходили…
…Мне ж Машка сына родила!
Так вот за что мы пили!

За то, чтоб он здоровым был
И храбрым, как Гагарин,
Чтоб мамку с папкою любил,
Без толку б не базарил.
Чтоб вырос русским пацаном,
С родным менталитетом,
Чтоб папке бегал за вином
И с пацанами летом.
Потом бы в армию сходил,
Вернулся и женился,
И внука папке народил,
И Родиной гордился.

Нет, в этой штуке точно я.
В роддом, за сыном с Машкой!
…Я, в третьих сутках февраля,
Признал себя папашкой…

 
 
 
 

      * * *


Как зябко ночью на ветру,
Без кожи и без грима,
Тянуться жилами к утру
И понимать, что мимо…

Не ухватить рассветный час,
Не удержать в ладошке.
Так небо не удержит нас –
Горошки в чайной ложке.

Уронит на сырую твердь,
И утро не наступит…
И завертится круговерть,
И солнце взор потупит.

 
 
 
 

      * * *


Обострение в городе сталось весеннее.
Бабы надели короткие юбочки,
Чтоб в мужиках побудить настроение
Холить, лелеять, дарить незабудочки.
Ножки, как ценники в суперном маркете –
(Форма с длинной на друг дружку помножены)
Прут, ледоколом по солнечной Арктике,
Вслед мужики, как один, отморожены.

Это картина пера реалиста –
Грубо – весома и мелко вульгарна.
Я не считаю себя онанистом –
Вот это дивчина!!! Вот это гарно…

 
 
 
 

      * * *


Прости мне слабости мои,
Я сам себя не понимаю.
Люблю тебя и убегаю
И от себя, и от любви.

Потом, в заблеванном углу,
В хмельном угаре до рассвета
Я матерю себя за это,
Сопротивляясь псевдо злу.

И жду, когда мой мозг сгорит
В копаньях, страхах и сомненьях…
И, может быть, в стихотвореньях
Нас небо вновь благословит.

 
 
 
 

      * * *


Утро выдалось прескверным –
Трезвым, хмурым, нелюдимым.
Я, себе, оставшись верным,
Думал, мыслями гонимый,
О законах мирозданья,
И, тупея поминутно,
Рамки шаткого сознанья
Я раздвинул в рамках утра…
И шагнул по узкой тропке
За волшебным эликсиром.
Мозг – Лазо метался в топке –
Светоч внутреннего мира.
И, благим ругаясь матом,
Гнал меня по белу полю
За волшебным суррогатом,
Раздающим вольным волю.

…Волшебство похмельной дури
Мне картинку навивает:
Мглою небо кроет бури,
Няня Пушкина качает.

 
 
 
 

      * * *


Вот и снег повалил хлопьями
Прямо в руки мои грязные,
Удивившись ему белому,
Я рожденье зимы праздную.

Пью постылую нежность осени
Вперемежку с тоскою русскою
Да бросаю снежки творчества
На дорожку свою узкую.

Мне бы в поле, к ветрам воленным
На четыре рвануть стороны,
Да себя повинить, глупого,
В том, что нити нутра порваны.

Мне б залечь во земле-матушке
Позабытым ржаным зернышком.
Покамест, полежу камушком,
А зима пусть идет полюшком.

Вслед за нею весна станется,
Приведет в поводу солнышко…
Солнце будет к земле ластится –
Даст Господь, прорастет зернышко.

 
 
 
 

      * * *


Спите, спите. Сон лекарство,
Жаль, оно меня не лечит.
Я вчера взошел на царство
Или царство мне на плечи.
Шутка ль в деле – я на троне.
Весь в делах и причиндалах.
При холопах и короне,
При дворцах и тронных залах.

У меня большие планы.
Я – великий реформатор.
Покорю чужие страны –
Буду зваться император.
Про меня напишут книги.
«Жил великий муж и воин,
А вокруг плелись интриги
И … народ был недоволен».

Значит надобно пирушку
Замутить в пределах царства.
Выдать медную полушку
Всем холопам ради пьянства.
А в семье чтоб был порядок –
Детям – пряник, теще – «чупик»,
Милой – модный полушалок,
Тестю – денег, водки купит.

И заняться чем-то важным,
Мысли привести в порядок…
Я пока что незаметен
Посреди капустных грядок.
Мне б придумать, где получка…
От щедрот ее не стало.
Значит, будет чудо - взбучка…
Нам ее и не хватало.

Нынче мы Никола первый
Всем гулять повелевали.
У царей ведь тоже нервы!
После литры – нервы сдали…
Надо мной стоят три тени,
Я уже их где-то видел.
Лучше встану на колени,
Стану тих и безобиден.

Только жопой чую смуту…
За коня даю полцарства!
Правил, кажется, минуту,
И низвергнут, был за пьянство.
Что вы пристально глядите?
Мы, один, уже не воин…
Каюсь, грешен, накажите,
Отрекаюсь, недостоин.

 
 
 
 

      * * *


Ветреной ночка выдалась.
Март во все щели ломится.
На подоконник – изморозь,
В мой полусон – бессонница.

Время с пространством спуталось –
Что-то родится в скорости,
Мой кесаренок – рукопись
Лезет из алой полости.

Полость бесстыдной девкою
Разобнажает прелести,
Рукопись прёт разведкою…
И… остаётся в целости.

Вылезла долгожданная,
Выглядит недокормышем.
Вот тебе кашка манная…
…Зря не убил в зародыше.

 
 
 
 

      * * *


Нынче небо надо мной в три обхвата,
Нынче ветер меня в облаках носит,
Нынче мысли мои рвутся куда-то,
Нынче в двери мои ломится осень.

Нынче я с самим - собою не в ссоре,
У меня с собой в кармане поллитра,
А с поллитрою мне горе, не горе –
В общей серости – цветная палитра.

Хорошо то, как вокруг – всё живое,
Осень вносит в мою жизнь обостренье.
Попрощаюсь до снегов с головою,
Выпью с няней, пока мест воскресенье.

Няня выпьет и споёт «про разлуку»,
Я заплачу, запою как умею.
Няня скажет переросшему внуку:
«Ты поплачь, а я тебя пожалею…»

…В горле ком воспоминаний из детства.
Как давно, ВСЕ ВЫ, меня не жалели.
Я давно хочу куда-нибудь деться –
Чтоб искали, чтоб нашли, чтоб успели…

 
 
 
 

      * * *

                        Если в городе твоем снег…
                        Если меркнет за окном свет…
                                                Андрей Макаревич

Нынче в тереме моем - мрак.
Я нарочно не зажег свет.
Я хочу тебе подать знак,
Что кого-то здесь, со мной нет.
Что кому-то я всегда рад.
Без кого-то тут простыл чай.
По кому-то загрустил март,
И кого с апреля ждет май.

Нынче в голосе моем - звон,
Я нарочно надорвал нерв,
Не хочу я, чтоб стонал он
Для красивых, молодых стерв.
Для кого-то он готов петь
Во всю прыть свою, во всю дурь.
Чтобы кто-то отворил дверь
И с порога разогнал хмурь.

Нынче в образе моем – мим.
Лирик-дурень набросал фраз,
Да подумал что слова – дым,
Да не к месту, да в другой раз.
И тоска ушла в глаза жить,
Вновь кого-то по ночам ждать.
Путеводную плести нить,
Чтобы кто-то смог ее взять.

 
 
 
 

      * * *


Завтра не встанет солнце,
Завтра ему с похмелья.
Нынче весна случилась –
Мы ее поздравляли.
Выпили очень много
Разного чудо-зелья,
Пели, да морды били –
То есть всерьез гуляли.

Речи-ручьи журчали,
Все соловьями пели.
Солнце в углу светило,
Грустно потупив очи.
Мы его веселили
Всячески, как умели…
Ну и забили дружно
Прям по серёдке ночи.

Мало ли что случилось,
Нам то, какое дело.
Нечего лезть под кожу,
Дуется – ну и ладно.
И вдруг по среди пирушки
Солнце блатняк запело –
(Что-то «за жизнь», «за мамку»)
Медленно и надсадно.

Враз все офонарели…
Вот тебе сольный номер.
Вот тебе день рожденья.
Вот тебе праздник детства.
А ниже, по тексту песни,
Парень в побеге помер,
Матушку не увидел –
Пуля попала в сердце.

Мы помолчали дружно,
А солнце «на грудь» хватило
Граммов примерно двести,
И огурцом заело.
Нас, одаривши взглядом,
Сплюнуло, заголосило…
Так по усопшим плачут,
Честно и неумело.

Время оцепененья
Отображать не стану…
Помню, что было тихо,
Холодно до озноба…
Слёзы втыкали в сердце
Иглы-слова про маму,
Про голубое небо
И про любовь до гроба.

 
 
 
 

      * * *


Ситец лиц, глаз лён.
Телу – да, душу вон.
На кровать – ночевать
Эх, …. твою мать.

 
 
 
 

      * * *


Уму не постижимо,
В тупик заходит разум.
А жизнь проходит мимо,
А всё хотелось сразу.

 
 
 
 

      * * *


Читай. Я для тебя пишу.
Не против, если я на ты?
Формальностей не выношу:
Зефир, шампанское, цветы…
Всё проще: Осень. Он. Она.
Фонарь, аптека, ви за ви.
Она кому-то там верна.
Он клялся до смерти в любви.
Столкнулись и не разошлись.
И каждый взгляд наперечет…
Мой дед сказал бы: «Вот ведь жись,
Дурная штука, а влечёт».

 
 
 
 

      * * *


Сижу, пишу тебе письмо,
Выписывая кренделя…
Я мысли, как борцы сумо
Меня мутузят по чём зря.
Послать бы их ко всем чертям,
Боюсь, сопьюсь без них в три дня.
Да и к тому же, я не хам.
…Ну, что там наши кренделя.

 
 
 
 

      * * *


Я узрел свою свободу
В промежутках зимней скуки.
И своих телес природу
Отдал в бережные руки.
И забыл забрать обратно,
И попало тело в дело
Очевидно… Вероятно
Тупо, жадно, неумело
Раздавало тело похоть,
По чужим рукам голодным.
Что ж теперь придется штопать
…Поздно. Сделалось холодным.

 
 
 
 

      * * *


У меня рубаха в клетку,
У меня штаны в полоску.
Нынче склею малолетку,
Поведу ее в киоску.

Угощу как взрослый дядя –
Пиво, чипсы, сигареты.
На мои щедроты глядя,
Стыд оттает малолетки.

И она, смакуя пиво,
Мне «за жизнь» свою расскажет,
Пошло, ярко и сопливо,
В целом, трогательно даже.

Я смолчу сентиментально,
Провожу ее до дому.
В одного напьюсь банально,
Соблюдая смысл и форму.

Утром старый добрый график:
Ванна, завтрак, зуд работы.
Да пошло оно всё на фиг,
Надоевшее до рвоты.

Я надену брюки в клетку,
И в полоску рубашонку.
Может встречу малолетку,
Расклешенную юбчонку.

Буду слушать чудо - оды,
Про любовь и про разлуку.
Мне бы так… Как жаль, что годы
Обещают только скуку…

 
 
 
 

* * *


Вой ветер, вой.
Бей листву, бей.
Нынче октябрь,
В скорости – снег.
Может мой мир
Будут белей,
В кружеве вен,
Скованных рек.

Русь моя. Русь,
Мать твою так…
Я же устал
Пить, да не петь.
Хочешь чудес?
Возьми у меня
С?еребро слов,
Струнову медь.

На меня, на.
Пей меня, пей.
Нервы мои
Свиты петлей.
С каждой строкой
Жить тяжелей
Коли в конце
«Ай» или «ой».

Режь меня, режь.
Вздыбь меня, вздыбь.
Я от любви рожден,
Матушка – Русь.
Может, копнешь
Родословную глыбь –
Кто я тебе,
Кем прихожусь…

Вот она, вот.
Взять её взять,
Грубую мысль тире
Мелкую вошь.
Всё для тебя
Наша Родина – мать.
Что ж ты детей своих
Водишь под нож?!

Пой песню, пой.
Бей в бубен, бей.
Я не один,
Да и ты не одна.
Может вдвоем
Нам станет теплей…
Если сейчас
Нахлобучить до дна.

Нет, дура, нет!
Да, мамка, да!
Всё как везде,
Всё как у всех –
В блохах и щах
Вся борода,
Да на устах
Радостный смех.