НовостиМне любезно прислали первый выпуск журнала «Открытая мысль». Несколько любезностей в ответ - в прямом и, уж никуда не денешься, переносном смыслах.
В отношении того, как издано, смысл только прямой. Издано, оформлено хорошо, приятно сдержанно.
О том, что издано.
ПОЭЗИЯ
Троица Ещина / Шкарин / Лизогуб - увы, составляет не весь этот раздел. В итоге имеем и такие поэтические откровения как «Мой самый главный человек / сопит тихонечко в кроватке, и время замедляет бег, / запутавшись в пижамной складке...» (Виктор Коноплёв), «...О, как мне хотелось увидеть её / Задумчивой, стройной дриадой, / Сильфидой, что голосом ветра поёт! Но это - создание ада...» (Юлия Иванова), «Ты храбр и сер, силён и смел, / Ты - воплощение меня, / А я - тебя, ведь мы - родня!» (Алёна Стронгина).
Не обошлось и без полнейшей литературной невинности. Как говорится, ну разве не прелесть: «Звезда зажглась во тьме, тоску спалив собой. / И думалося мне, что будет мир тобой...» (Кэтин Бэрнас), «Я стал тогда поездом, с пути сошедшим, / я стал кораблём, в океане тонущим...» (Марат Аваз-Нурзеф).
Ещё есть Константин Брыляков. «О, неброское чадо холодных степей!..». И так далее.
Что же касается вышеупомянутой троицы, о Павле Шкарине и Марине Лизогуб я уже писала, если помните. Они симпатичны, но, бывает, и они заговариваются; молчи или говори что-нибудь лучше молчания, а не думаю, что «Я написала свою лирическую песню, - / Море радуги / И радуга света, / Море дождя / И дождь-море...» Марины Лизогуб - лучше. Шкаринскую же подборку, и так короткую, сократила бы вдвое и, поверьте, из самых хороших побуждений. Из тех же побуждений и то же самое - с подборкою Элеоноры Ещиной. Когда милая неровненькая Ещина («Учитель беседовал с учеником: / «Не будь таким стеснительным. Будь смелее!» / Хотя сам помнил, как репетировал перед цветком: / «Я провожу Вас? Ведь уже темнеет...») превращается в Ещину мутную и ухабистую («Кучка света пытается выйти в главенствующий свет, / Имя которого - Чувство. / Бессвязный шёпот признаний и намёк на новую заповедь - / Не приобретённое и уже потерянное блаженство - то же чувство...»)... Нет превращениям, да - сокращениям.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОЗА
Художественная проза представлена - да как всегда и везде - художественной прозой и нехудожественной непрозой. К первой безоговорочно можно отнести только рассказы Наталии Мицкевич («Инструкция по большому буму» и «Сказка на ночь»). Они очень «переводные», стилизованные, но читаются взахлёб, особенно «Инструкция по большому буму». Всё выверено. Это умение, даже хочется сказать мастерство.
Чего не сказать об антинаучно-фантастической лавстори Ирины Юсуповой «Кто ты?». «Друзья! Это всего лишь фантазия... и мечта...». Автор! Мы так и поняли... поняли...
Однако и это - проза куда более художественная, чем следующая за нею «правдивая история» Олеси Брютовой «Гражданское сознание». Произведение... поистине эпическое. Продолжает оно казаться бесконечным, хотя уже и листы посчитала (12), и своими глазами последние строки видела. А всё Тимочкин. Тимочкин, понимаете ли, хотел прописаться...
Что-то красивое и мистическое хотел написать Олег Плюхин (рассказ «Печальный Демон»). Что-то жизненное, сюжетное хотели написать Алексей Семёновский («Теория и практика»), Владимир Поникаровский («Горе-то небольшое...»), вероятно, и Эдуард Байков (рассказ - криминальная зарисовка такая - «Невезение»). Написали. Но при чём тут «художественная проза», понять трудно.
Поразил Сергей Безенков (рассказ «Верность»). Хорошо человеку, Сорокина не читал. Чистым сердцем, недрогнувшей рукой: «Эх. До чего хорошо! - сказал дед Матвей и, набив жёлтым пальцем трубку, закурил. - Сколько лет по лесу хожу, а душа всё не нарадуется. Красотища и силища вокруг, аж оторопь берёт!...». Нет, хорошо человеку... Знаете, как в том анекдоте. Профессор: - ... А революция - в каком году?
Абитуриент: - Не знаю...
Профессор: - А Гражданская война? А Великая Отечественная?
Абитуриент: - Не знаю...
Профессор: - Мальчик, а ты вообще - откуда?
Абитуриент: - Из Бердичева...
Профессор: - Эх! Бросить бы всё - да в Бердичев!
Кстати, а есть ли в Бердичеве почта? Удивили Jane (рассказы «Камень» и «Я, ты, он, она») и Татьяна Краснова (рассказ «Прохожие»). Чего уж там «художественная проза» - не верится, что человек, всерьёз пишущий «Где-то в глубине меня билась одна только мысль: сегодня я стал импотентом. Не физическим». (Jane) или «Можно было праздновать уже по-взрослому». (Татьяна Краснова), когда-нибудь хотя бы письмо писал...
Да, и о письмах. К чужим письмам рука ведь так и тянется, но... вот пишет Тайфер рассказ «Чужие Письма», и - зря, рука, тянешься. Не просто зря, а вредно даже. Текстовые снотворные слабы и токсичны, и не спишь, и не бодрствуешь. (Другой тайферовский рассказ - «Ключ» - лишнее тому подтверждение).
Из рассказа Светланы Колесниковой «Что такое хорошо» - эссе бы, наверное, получилось. Да и рассказ бы получился. Может быть.
По-своему хороши Сергей Алхутов и Максим Кладов. Алхутов (рассказ «Знание - сила» и миниатюра «О любви») шуткует, по-митьковски так. Приёмчик, прямо скажем, из позавчера, но утомить не успевает (вот они, преимущества краткости). А кладовский рассказ «Moscow-city blues», может, и нехудожественная, может, и непроза, но этих «почти мальчиков - почти зверей» с их хайльгитлером, «легким, непринуждённым, ловким», все мы видели, видим. Говорить - надо. Куда более надо, чем «вот тебе и приключение» в интернете, когда «я лежу в наушниках» и «сейчас мне кажется, что сбросит она своё приблизительное платье» (второй рассказ Кладова; миниатюра, точнее - «Радиоволна»). Кстати, а я лежу - без наушников. Да я вообще сижу. Могу рассказать. Так, на полстранички...
МИНИАТЮРЫ
Девять авторов, а не забавен только Лачин Самед-Заде («Женщина в песках» и «Мудрость небес»). Вообще... интересно. То начинает казаться, что он русский-то плохо знает, то совсем даже так не кажется... Странно у него ложатся слова. Какие-то реакции идут, получается мир - из четырёх, из десяти абзацев. И, считай - не считай ошибки, не разваливается. Какое-то притяжение. И притягательность. Пожалела, что так мало вещей Лачина. Не о том, что маленькие, а о том, что мало, две.
Две их и у Сергея Ерошкина («Ключи» и «Красивая»), но это, как говорят в черноморском городе-герое, совсем другой коленкор. Определены они как «поэтические миниатюры», но с миниатюрностью дела откровенно плохи, а что касается поэтичности... Судите сами. «Любовь свою прошляпила. Прямо из рук. Неумелых, непривыкших к любви...». Или - « - Я всё ещё люблю тебя!!! - вновь кто-то закричал. - Да, да, уже бегу!!!». Уж не говоря о таких удачах, как «Она родилась для большого...» или «Но за дверью послышались уходящие шаги... Кто-то ушёл. Вот бы ей такие ноги и она была бы сейчас уже счастливой...».
С миниатюрностью хорошо у М. Б.. Согласитесь, лаконично: « - В чём смысл жизни?; - ................» (миниатюра «Между ангелом и бесом», вся). Лаконичней разве что рецензию можно написать - «???».
Яснее - по большей части яснее - Олег Лихоманов («Не дёргайся», «Идеальный джем», «Игрушка», «Звонок»). Он борец. Против механизмов, против «фанерной монументальности, прикрывающей отсутствие идеи». Но иногда он, вероятно, решает, что клин клином вышибают, ибо и у него присутствие идеи не везде прослеживается. Да и монументальности хватает (длиннот, «неповоротливостей»).
О цикле миниатюр Феано «Новые сказки» коротко и ясно можно сказать из него же (цикла) фразою: «...Таким образом, любая Бессмыслица может рассматриваться как особое состояние Смысла».
Татьяна Чабан написала о любви и дожде («Человек дождя»), Яна Кандова... тоже о чём-то написала («MEMENTO MORI»), и обе по-своему правы: любовь и дождь прекрасны, Кафка - тоже. Татьяне можно порекомендовать ещё о дружбе написать (погода на выбор), а Яне - ещё и Кортасара прочесть.
Порадовала Наталья Тимофеева. Она верит. Верит и героиня её миниатюры «Сапоги», Таисия. Верит всему, что написано в Писании, регулярно посещает богослужения, долго жалуется Господу на тяжёлое денежное положение, но Он никак не хочет предоставить ей новые - взамен старых, с треснувшей подошвой - сапоги. Вера её начинает угасать, и она даже, глядя в небеса, озлобленно комментирует: « Один - ноль в Твою пользу». Тут уж Господь не выдерживает и... Читайте Наталью Тимофееву. Будет вера - будут и сапоги. Правда, вторая её миниатюра - «Будильник» - произвела меньшее впечатление. Будильников всё равно не слышу.
И, наконец, Ольга Баркалёва, завершающая и раздел, и журнал отрывками из цикла «За рюмкой чая с...» (с самой собой; с Францем Кафкой; с призраком Мастера). С самой собой, пожалуй, получше получилось - во всяком случае, с «сорюмочником» ясно. А вот Кафка, говорящий «Послушайте, Вы абсолютно неправы, мой дорогой ребёнок! В каждом, Вы слышите, в каждом из людей, сидящих в этом заведении, есть что-то ненормальное. Вы можете этого не замечать, но это так!», Кафка восклицающий, Кафка доказывающий, Кафка панибратский (!) («...ещё немного, и я рассвирепею от этого панибратства и лёгкой покровительственной иронии»), Кафка - и «Вы абсолютно неправы»?!! Вы встретили кого-то другого, мой дорогой ребёнок. Да и Мастер, который «не торопится, будто знает, что мир не терпит торопливость», но «его движения немного порывисты» (немного, но так, что Вы «почти уверены, что в следующий миг он выхватит из-за пазухи нетленную рукопись»), который «столь реален», что «являет собой полутень полуулыбки мира»... Убедительней всего Ваше «Но я ошибаюсь». Пожалуй, это и эпиграфом можно поставить...
ЭССЕИСТИКА. ФИЛОСОФИЯ
Не по недосмотру об этом разделе «под занавес» (в журнале он предпоследний). Автора два. Владимир Рубцов («Мысли о религиях, о христианстве, о церкви») и Сенилга (эссе «За Алтарём»). Рубцов в предисловии предусмотрительно сообщает, что «несколько лет просто записывал приходящие в голову мысли на религиозную тему». Вероятно, их он и представил - во всей их отрывочности и, скажем так, бесхитростности. «Все религии несут в себе империалистическое начало», - пишет Владимир, и думается: хорошо, что приходящие в голову мысли были не на математическую тему (ибо 2 х 2 = 4, 2 х 3 = 6, и далее, и до бесконечности).
Эссе же Сенилги... А почему «эссе»? Это в энциклопедии есть. В основном...
«Философско-литературный журнал». Философско- ?..
ИТОГИ (итого!). Ещё раз хочется обратить внимание на хорошее качество издания. Поблагодарить Леона Хамгокова, Игоря Якушко за упорство, за работу, за «литературность» (а именно: во «Вселенных, забитых кретинами-рабами» кто-то же должен выпускать журналы, координировать, редактировать проекты, вообще что-то делать, - иначе мы ни ту же «мастеровитую» - в самом хорошем смысле! - Наталию Мицкевич не прочтём, ни ту же хорошую и разную Ещину). Да, - по большей части ругаюсь. Но... вот у меня на столе пачка толстых журналов, и, кроме беспроигрышных рубрик а-ля «Наше наследие», как-то не особенно что-нибудь греет... В любом, в любом «винегретном» издании, издании со множеством авторов, с несколькими жанрами - всегда будет «да!» (или уж «ну... да») и «нет, ни в коем разе». Таково сэляви, как говорят в далёком присенном городе. Хочется побольше «да!», это понятно. Но что бы они, эти «да!», были - побольше ли, поменьше - надо, чтобы издание было.
Вот поэтому свою, отнюдь не хвалебную, рецензию (или что там у меня получилось) я завершаю благодарностью. И пожеланиями дальнейшей работы.