НовостиПравдивое изложение фактов и преувеличений из жизни Гжели Боель
|
Мы судим о Боге по нашим, земным меркам, а он нас все равно любит. |
|
Оглавление: 1. Отче наш 2. Милосердие 3. Терпимость 4. Любовь 5. Справедливость 6. Благодать 7. Аминь |
ОТЧЕ НАШ (вместо предисловия)
- Знаешь ли ты, что за наказание тебя ожидает?
- Нет.
- А понимаешь ли ты, за что тебя подвергнут мукам?
- Да.
- Ответь мне, - в голосе спрашивающего послышались горькие нотки, - смерть, указала тебе верный путь, открыла тайные знания, ну?
- Никто кроме Него, пусть напишут там, на земле… ладно?
- Забирайте его, - величественным жестом указал он теням, томящимся неподалеку в предвкушении веселья, - к вашему, трижды проклятому мессиру. Пусть он получит, то чего достоин. На то есть воля Отца, Сына, и Святого Духа!
Отче наш, сущий на небесах! Да прибудет царствие твое, как на земле, так и на небесах!
Отче наш, парящий в своем безраздельном величии над твоим миром! Ты любишь и презираешь нас за вечные мольбы и просьбы о помощи, подарках, благословениях, ниспосланьях и прочих манн небесных!
Отче наш, ты смирился с нашим существованием во мраке и грязи, в надежде избрать лучших овец из твоего стада!
Благодарю за хлеб насущный, что даешь нам днесь, и за вечную борьбу за него и борьбу за жизнь вообще, на земле, тобою сотворенной, кою ты окропил, да забыл осветить!
Да избавь нас от лукавого, чьи ветры уже в монастырях твоих, Отче, витают, и кружат головы мужам и девам тебе покорным; но каждый из них на свой лад молится и по своему разумению тебя в свое сердце принимает!
Дай мне сил Отче, жизнь прожить с чистыми руками! Одари меня мудростью, дабы сложить воедино бардак вокруг меня и уместить в разуме своем! Приблизь меня к тайнам мира сущего и небесных владений твоих, Отче; да открой глаза мне, и расставь слова в молитве моей в правильном порядке, это и будет моим единственным, но драгоценным для меня, даром тебе, Отец мой небесный!
Суженую мою, избавь, прошу, от похоти чужой и от дымного пламени, что наказывает грешников, сжигает ведьм, а в свободное время, подрумянивает бока вчерашним чебурекам!
Аминь.
МИЛОСЕРДИЕ
Юная дева, ворвавшись зимним промозглым ветром, в комнату бывшую когда-то их любовным гнездышком, с размаху упала на колени, и распластавшись перед распятьем, горячо зашептала:
- Отче наш, сущий на небесах. Да прибудет возлюбленный мой в царствии твоем, ибо кровь его еще тепла на моих устах, а слезы мои в его глазах уже высохли. Не прошу тебя, Господи, но хочу воздать благодарности тебе, а на то была воля его, когда он во сне посетил меня. И так, благословясь, поддержкой моего суженого заручась, - Благодарю тебя, Господи, за милосердие твое, ибо твоими заботами, смогла переступить через смерть самого дорого мне человека. Милостью твоей, нашла в себе силы забыть, и могилку его перекрестя, выйти замуж и жизнью зажить новой, а не упокоиться вслед за ненаглядным моим.
- Милая моя, я должен поведать тебе одну страшную тайну, - прошептал новобрачный своей молодой жене.
- “Что может быть ужаснее его черного семени?”, - подумала Гжеля, а вслух спросила, - есть ли, хоть одна причина, не испачкать, как и мое тело, мою душу, Даня?
- Существует три причины, чтобы оставить тебя в неведении, и лишь одна, - чтобы открыться тебе. Но одна эта причина, это - моя смерть, а другие три: это - багряный восход, отражающийся в капельках росы на твоей груди; это -- теплая ночь, ласкающая нас под звездным небом, и конечно же - сумерки, скрадывающие все черные пятна на наших душах…
Гжеля, присмотревшись, не заметила никаких пятен, и поняв, что милый говорит правду, сказала:
- Не каждому предоставляется шанс выбирать смерть, и я не в праве его упустить.
- Я так и думал, милая. А теперь слушай, - сегодня, в нашу первую брачную ночь, я вздремнул немного, сразу же после твоего оргазма, и пока ты, в изнеможении откинулась в кресле, я прилег на твои колени, еще пахнувшие персиковым маслом, что втирал тебе я от покраснения, и увидел сон.
- Этот сон был хорошим, любимый?
- Это был бы чудесный сон, если бы в него не заглянул Диавол…
- Но зачем ты пустил его к себе?!
- Ты же знаешь, солнышко, что он не стучится, как Бог в закрытые двери, Диавол заходит в распахнутые ворота.
- “Солнце с каждым днем восходит все выше и выше, а я, почему-то умнее не становлюсь”, - Гжеля наморщила лоб, - но Данечка, через какую щель Диавол проник к тебе?
- Через твою, Гжелка. Твое лоно извлекло из меня сегодня черное семя, и волею черта я повстречал тебя, ту единственную о которой мечтал всю жизнь. И должен я теперь отдать ему любовь мою к тебе, милая, или смерть найти на холодных камнях.
- Что же, ты ответил ему, Данечка?
- То, что ты наяву мне подсказала, то я ему во сне и ответил.
- Знаю, что любовь свою, лучше твари лесной отдам, но не Богу твоему. Эти слова мои, на венчании, я пролила нечаянно в кубок с церковным вином, а ты их выпил вместе с осадком?!
- И богом у меня, Диавол уже тогда был. А страсть к вину, была и еще раньше.
Даниил, развернувшись лицом к луне, произнес:
- А теперь слушай и не перебивай, - почувствовав на себе легкий выдох своей супруги, в знак согласия, он продолжил, - как только я застрелюсь, начинай собираться в дорогу, пока остальные будут заняты моими похоронами. Возьми самое необходимое, упакуй в сумку, что нам подарили на свадьбу, и езжай в аэропорт покупать билет до Великобритании. Затем, в самом южном городе этой дивной страны ты узнаешь, в каком роддоме появился на свет ребенок в день моей смерти, по национальности немец. Отправляйся прямиком туда и найди этого ребенка… Я еще раз улыбнусь тебе и навсегда забуду. Забудь и ты меня, Гжеля, ибо в этом и есть милосердие Божие, против которого идут только глупцы.
- Я знаю, - выдавила из себя Гжеля, - что сказала юная жена из твоего сна: “Глупые люди слушают своих возлюбленных, а умные - их умерщвляют”.
- А еще, она добавила: “Возымей терпение, и сотвори еще одну молитву”.
ТЕРПИМОСТЬ
Благодарю тебя, Господи, за терпимость нам ниспосланную. Ибо, как же смог иначе прожить мой Данечка столько лет среди чумы и хаоса! Только терпимостью твоей, Отче, смог он дожить до нашей встречи, и не сброситься с крыши в восемнадцать лет.
Только заветам твоим внемля, живу я еще, и строю планы на будущее, вместе с тобой, Господи, но уже без него…
Какой жалкий был бы у вас вид, господа, если бы я открыла вам всю правду!
- Так что извольте откушать первое блюдо, да смотрите не подавитесь вареным картофелем, - приговаривала Гжеля, ставя тарелку с дымящимся супом лапшой перед очередным клиентом.
- Благодарю вас, уважаемая Гжеля, - отвечали завсегдатаи той самой забегаловки, где она работала, насквозь пропитавшейся жиром от извечного второго (и к тому же, мало востребованного) блюда - чебуреков. Потому как дожидались шкворчащих, пухлых от подпорченного мяса, кусков теста не многие из посетителей, а лишь те, которые не знали, что фраза “вареный картофель” обещала клиенту минет, а фраза “кислая капуста”, предполагала анальный секс. Денег с мужчин она не брала, а только с женщин. Мужчины же, оставляли заказанные чебуреки не тронутыми, и Гжеля после работы собирала их в пакеты, и вечером относила знакомому продавцу с лотка, который на следующее утро продавал их в полтора раза дороже, чем те, которые ему доставлял поставщик. А свежие чебуреки от поставщика, он делил поровну между собой, Гжелей и владельцем забегаловки, который предоставлял ей подсобку для удовлетворения клиентов, и в свою очередь укладывал вырученные чебуреки на жаровни, под видом свежих, только что слепленных красавцев.
Таким образом, за три года работы и четыре с половиной года секса (так как секс “съедает” организм в полтора раза быстрее), Гжеля сколотила приличный капитал, который мог бы обеспечить беззаботную семейную жизнь ей и ее будущему супругу на пару лет; дальше Гжеля считать не любила.
Даниил, тоже не был большим любителем пересчетов, но волей-неволей, ему, завсегдатаему жирной забегалавки, приходилось наблюдать, и считать скуки ради, скольких клиентов Гжеля порадовала сегодня вареным картофелем или кислой капустой.
Его самого, шустрая официантка не обслуживала, ибо он никогда не заказывал закуски, а только водку. Но однажды, Даниил пришел в бар не один, а с дамой, отличающейся отсутствием каких-либо форм и наличием отменного аппетита. Естественно, она сделала заказ, и как девушка воспитанная, поинтересовалась, что предпочитает откушать ее кавалер. На что Даниил сказал, обращаясь к официантке: “Мне, пожалуйста, немного черного хлебушка приправленного соленой водицей из вашего, мадам, родничка”.
Гжелины глаза, всегда слегка затуманенные, прояснились до небесно голубого, а малые губы, увлажнившись, выделили заказанный сок, который стремительно пожурчал по очаровательным ножкам. Спутница Даниила, заметив это, уткнула свои груди в суп лапшу, и опустила глаза. Гжеля же, перестав течь, коснулась мизинцем левой руки большого пальца правой руки Даниила, и издала томный вздох. На что Даниил ответил, что он согласен провести, не такой уж и большой, остаток своей жизни совместно с Гжелей в его однокомнатной квартире на Преображенке.
Это сон, сказала Гжеля, нет, это любовь, ответил ей Даниил.
ЛЮБОВЬ
Благодарю тебя, Господи, за великий дар твой людям, за любовь к нам приходящую! И когда настала пора, и посетила меня любовь, то любимый мой на четвертый день уговорил меня провести с ним ночь. И еще с его пятерыми близкими, как он сказал, друзьями. Так, с помутненным любовью разумом, потеряла я невинность в шести местах, по шесть раз одновременно. А на шестой день, иссякла моя любовь к нему, да и ко всему остальному, но только не к тебе, Господи!
Позвольте мужчинам плакать, думала Гжеля, глядя, как ее любимый выдавливает улыбку, порезав палец кухонным ножом. Какой садист, вообще, выдумал притчу, что мальчики не плачут? Если это было одно из утешений ребенка, и не просто утешений, а воздействий на проявления чувств у малыша, то с таким же успехом, родители могли бы заявлять, что мальчики не писаются и не какаются, согласитесь?
Мой мальчик может реветь и мочиться под себя сколько угодно, пока не поймет, что менять подгузники каждый день - это дорого, а влюбляться в девочек, скучно и не интересно, - решила Гжеля, и мягко, но настойчиво, обняла плоть своего возлюбленного, своей влажной и жаждущей рождения новой жизни, плотью.
- Я испила свою жизнь, прошептала однажды Гжеля.
- “Тогда, если хочешь, испей меня”,-- подумал Даниил, -- и Гжеля, плотно обхватив губами его пенис, начала с каким-то неистовым вожделением пить его оставшиеся года. И в тот момент, когда она насчитала тридцать семь, а Даниил тридцать восемь, он остановил ее, и произнес:
- Существует такое поверье, милая. Как-то, давным-давно, жили по близости два человека. Занимались они тем, чем им пристало заниматься, а именно: охотились, дабы прокормить себя, шили одежду, дабы согреть себя, поддерживали огонь, чтобы лютых зверей отпугивать, и ходили друг к другу в гости, сами не зная зачем. Бывало, посидят, помолчат, да и разойдутся по домам. Но как-то раз, один из них, споткнувшись о лежащий перед его жилищем камень, и крепко ударившись головой об землю, встрепенулся и сказал сам себе: а в чем, собственно суть? Не дождавшись ответа от самого себя, он отправился к соседу, и задал ему этот вопрос. Но тот, как ни чесал затылок, так ни к чему и не пришел. Тогда наш герой, можно сказать уже не в своем уме, задал этот вопрос Богу. На что тот, собрал совет, и произнес: дабы никто не смел усомниться в моей непредвзятости, я решаю бросить кости, и тем самым вынести справедливое решение. Ибо я не владыка дум людских, а только наблюдатель! И бросил Господь Бог кости, и упали они на умалишенного, и придавили его. С тех пор, на нас с тобой, Гжеля, висят эти кости от сомнений того древнего человека, и нам с тобой по жизни идти в два раза трудней, и в два раза запутанней, чем тем, кому Бог прикрыл глаза своей теплой ладонью. В этом, Гжеля, и есть Его справедливость.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Безмерно благодарна тебе Господи, за справедливость твою, людям дарованную! Ибо никто, кроме меня, глупой овцы, твоего разношерстного стада, не посмеет усомниться в правильности приговоров твоих. Да, убоятся презренные, судьями быть! Да и я - та, которая подставляла вторую щеку под удар, ожидая справедливости твоей, Отче, была на колени поставлена и изнасилована. Так и не дождавшись справедливости от людей, нашла твою справедливость, Господи! Так и стала я бить в ответ, и ползали дрянные людишки, в ногах моих валялись, милости моей прося! Ибо кто, как не ты, Господи, вложил в нас трепет перед могуществом, перед мечом Твоим, но не пред любовью моей?! Благодарю тебя, Отче, и прощения ищу, ежели не правильно смысл жизни, тобою созданной поняла!
Как-то раз, в один счастливый день, когда счастье стучится в окна вместе с рассветом, Гжеля спросила Даню, почему он любя ее, краснеет и зажмуривается в начале, а в конце старается не окропить ее тела, и изливается куда-то за кровать. Он ответил, что стесняется вставлять в нее свой корень, так как верит, что все, вытесняемое организмом непристойно и губительно для другого, то есть и для нее, Гжели. Милый, сказала она, я недавно прочитала в одной умной книжке, что люди могут не только испускать семя, но и испражнятся друг на друга. После этих слов, Даниил немного успокоился и повеселев, предложил помочиться на книгу, на что книга, запротестовав, взмолилась и трижды побожилась Господом Богом единым, что более таких подлых советов давать не будет. Поверив в первый и последний раз, той злополучной книге, наши любовники по обоюдному согласию решили книг более не читать, а самим написать одну, да такую, чтобы на всю жизнь хватило, хотя бы и на их век, такой короткий.
К сожалению, от книги, которую они озаглавили “Великая Книга Запретов” осталось только заглавие и седьмая страница, да и та была размыта слезами Гжели и потом ее души, так, что буквы и слова, оставшиеся на странице, превратились в следующий бессмысленный диалог:
- Меня интересует вчерашний день.
- А я могу вспомнить только будущее, да и то не свое. Ты спала с ним?
- Нет, дорогой, сплю я только с тобой, его я объезжала.
- Наверное я завтра буду очень зол, но пока гнев еще не догнал меня - милая, я люблю тебя.
- Твой гнев нашел тебя в твоем ночном кошмаре? Расскажи мне о нем.
- Я помню комнату с тремя стенами. Затем мягкий теплый свет озарил меня и моего ребенка, только что вышедшего из меня.
- Какого цвета у него были глаза?
- Он не имел ни глаз, ни их цвета. А все лицо занимал огромный рот. И он спросил меня, знаю ли я, что такое апатия. Я утвердительно кивнул. И тогда он спросил снова, а гомеапатия это апатия у гомосексуалистов? И веришь, я так и не смог его переубедить, что гомеопатия - это лечение природой, а гомеапатия - всего лишь игра его воображения. Представляешь, что этот капризный ребенок мне ответил? Он сказал, что воображение, и есть та единственно верная благодать, которую нам ниспослал Господь Бог. И это так же верно, как и то, что одиннадцатая заповедь была - не бойся! Которую хитрые жидовские священники “утратили” в своих проповедях, ровно как и благодать нам, людям дарованную, представили в форме покаяния и смирения. Не переставая утверждать при этом, что человек в виду своего греховного зачатия никогда не избавится от греха в этой жизни. Но ты не переживай, продолжал он, я знаю, что ты обретешь целостность, и смерть твоя, будет просто необходимостью обновления вечно молодого лица земли, но никак не волей другого человека.
- Тебе стало спокойнее после его слов?
- Мне стало грустно, милая. Потому что в тот момент я понял, что уже слишком стар, для ее вечной молодости. И теперь мне остается только выбрать, какого цвета конь развеет мой прах и унесет мою душу.
БЛАГОДАТЬ
Так же, Господи, за ту благодать и счастье, коим ты наш грешный мир оделил, хочу спасибо тебе сказать. Ибо зная о существовании оных прелестей, но в реальной жизни, волею Твоей или Диавола, с ними не повстречавшись, нашла, как и многие овцы твои, в угрызениях совести Твоей или Диавола - в спирте и наркотиках.
Даниил проснулся около девяти часов утра, от своего крика, похожего на свисток чайника, который уже успела поставить Гжеля, чтобы заварить утренний чай. Весь измученный и истощенный прошедшим сном, Даниил почувствовал сильное чувство голода, и позвав Гжелю тихим голосом, попросил к чаю парочку бутербродов с копченой салакой, приправленной пряностями. Удовлетворив свой ночной голод, он утолил утреннюю жажду, и засобирался на прогулку, благо на дворе стояла солнечная погода, и выходной день приятно щекотал нервные клетки в предвкушении приятного отдыха. Гжеля попросила его по пути зайти на рынок и приобрести кое-что из продуктов на ужин, а чтобы не обременять супруга, она составила список необходимых покупок и вложила, сложенный вчетверо листок, ему во внутренний карман пальто.
Вдоволь набродившись по тихим и умилительно грязным улочкам городка, Даниил остановившись у входа на рынок, достал Гжелину записку и развернул ее. С одной стороны, как и должно было быть, шел список продуктов, а с другой, изнаночной стороны, он прочел сочинение, написанное Гжелей в девятом классе.
Сочинение на вольную тему: “Жизнь - это…”
Эпиграф: Должно быть какое-нибудь лучшее будущее для нас; иначе вечерняя заря не была бы такой прекрасной. Гебель.
Наша жизнь, это - лоскуток, в который мы закутываемся, сами не зная как, так утверждает Шопенгауэр. Мы втискиваемся в него, в надежде получить максимальное удовлетворение, от согревания наших членов, от исполнения заветных желаний и раздутых амбиций. Но чем теплее, а впоследствии, чем жарче нам становится, тем напряженнее и раздражительнее становится наш сон, т.е. наша жизнь. В недоумении мы высовываем пятки из-под лоскутка и дождавшись, когда холод сделает свое дело, снова, повизгивая от удовольствия, заворачиваемся в спасительное тепло наших надежд и устремлений.
На этом круг замыкается, и если не вдаваться в подробности и редкие исключения, в такой простой аллегории мы можем наглядно представить себе нашу жизнь, с ее извечными желаниями, удовлетворениями, моментами блаженства, периодами апатии, и опять же - желаниями и т.д. вплоть до самой смерти.
Как писал Шопенгауэр: “Жизнь большого и знатного света поистине не что иное, как беспрерывная и отчаянная борьба со скукой. Жизнь низших классов - постоянная борьба с нуждой”.
Ко всему прочему, я бы хотела добавить, что, как в нужде низших слоев, так и в скуке знати, великие люди, а именно - гении, находили для себя стимул для творчества. Для них, как для людей одаренных Божьей милостью, страдания от нужды или скуки, являлось обязательным условием деятельности их “гения”. А никак, не причиной борьбы с оными, или же упадка, отчуждения и паразицирования на теле и без того гнилого общества. Так как, нищих-бродяг или же напудренных вельмож, я могу сравнить только с лобковыми вшами, которые своими поползновениями в целях, будь то собирание бутылок и попрошайничество, или же сбор налогов и издание душераздирающих законов, ничего кроме неприятного и раздражающего зуда в области паха, за собой ни несут. Такие люди, а их, как правило, большинство, мне просто омерзительны и до крайности противны; отчего иногда мне и хочется побыть часок-другой в вакууме, и ощутить всеми фибрами своей натянутой души, что же такое, жизнь, без определения - “это”, или же молитва, без заключительного - “аминь”.
АМИНЬ
И сказал мне: не запечатывай слов пророчества книги сей; ибо время близко.
Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще.
Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его.
Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний.
Блаженны те, которые собирают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами.
А вне - псы и чародеи, и любодеи и убийцы, и идолослужители и всякий любящий и делающий неправду.
Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь.
Откровение Иоанна Богослова
Иисус увидел младенцев, которые сосали молоко. Он сказал ученикам своим: Эти младенцы, которые сосут молоко, подобны тем, которые входят в царствие. Они сказали ему: Что же, если мы младенцы, мы войдем в царствие? Иисус сказал им: Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете глаз вместо глаза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа, тогда вы войдете в Царствие.
Апокрифическое (пятое) Евангелие от Фомы