На Главную
Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное

 


        Ю `Стус


        Параклет: Формула Счастья


        Роман. Глава I. У-вэй





Ю `Стус. Параклет: Формула Счастья. Роман. Глава I. У-вэй.
Страница 3. <предыдущая> <следующая>





Иллюстрация. Автор: Giger. Название: Chateau de Gruyeres В этот день снова не было неба. И не потому, что шел дождь. Дожди в Петербурге - дело обычное, но не всегда при этом пропадает небо. Теперь же все было как тогда: двадцать восемь лет назад и за тысячи километров от того места, где в данный момент находилась Мэй Лай.

...Ей было всего пять лет, но тот день она помнит до мельчайших подробностей. Точно такой же дождь застал их в пути, который, к счастью, подходил к концу. Старик и маленькая Мэй стояли на косогоре и смотрели, как сизая мгла мягким покрывалом окутывает разбросанные в низине бамбуковые хижины, крытые пальмовыми ветками. То ли от того, что не было солнца, то ли потому, что расстояние уменьшало строения в размерах, хижины показались Мэй особенно сиротливыми, даже убогими.

- Осталось совсем немного, - сказал старик и мягко сжал руку девочки своей ладонью. - Боюсь только, что до дождя не успеем.

И в это мгновение дождь пошел. Тяжелые капли падали сначала как-то вяло, будто нехотя, но потом, словно спохватившись, набрали прыти и забарабанили все яростней и настойчивей. Мэй подняла голову, чтобы посмотреть, откуда берется вода и... не увидела неба. Вместо него была пустая равнодушно-серая равнина, где не было абсолютно ни-че-го! Маленькую Мэй это потрясло. Она испуганно прижалась к старику, но ничего ему не сказала. Впрочем, тот и сам почувствовал неладное.

- Чего ты так испугалась, Мэй? - спросил он девочку. И, нежно погладив ее по голове, добавил: - Мы почти пришли. Сейчас спустимся вниз и все.

- И конец пути? - осмелилась справиться Мэй.

- Не совсем. Мой путь и в самом деле подходит к концу, а твой только начинается, - непонятно для Мэй ответил старик, но поскольку они двинулись дальше, Мэй не решилась спросить пояснений.

Несмотря на усиливающийся дождь, они не стали бежать. Возможно потому, что оба были слишком уставши и слабы: Мэй совсем крошка, ее спутник - глубокий старик. Некоторое время они шли молча, наконец, любопытство взяло верх над усталостью и робостью Мэй, и она спросила, показывая наверх своим маленьким пальчиком:

- Дедушка, а куда делось небо?

- Оно на месте, - ответил старик, даже не взглянув туда, куда показывала ему Мэй, и ничуть не удивившись ее вопросу. - Оно везде и всегда с нами.

- Всегда-всегда?

- Всегда.

- А почему везде? И на земле тоже?

- Конечно. Все едино. Все связано. Все есть Дао.

- А что такое Дао?

- То, из чего произошел весь мир, когда на него спустилась

благодатная Дэ.

Мэй стало совсем уж ничего непонятно, а старик, немного помолчав, добавил:

- У каждого свой Дао, свой мир, точнее - свой Путь. Дао и есть Путь.

- Как эта дорога? - Мэй махнула рукой по направлению их пути.

- По-разному бывает. Главное, идти своим Путем. Нет ничего важнее в жизни, чем Дао.

Внезапно старик остановился и до боли сжал плечи Мэй своими руками:

- Ты еще маленькая, - горячо зашептал он Мэй прямо в лицо, - Ты - дитя, а значит, как сама природа: сейчас ты на правильном Пути, потому что не выбираешь его, не пытаешься изменить. Оставайся такой. У-вэй4! Главное, ничего не предпринимать. Законы природы и мировой порядок не зависят от воли человека, а ход истории незыблем.

Мэй снова ничего не поняла, только осторожно повела плечами, пытаясь высвободиться из цепких рук старика. Тот вмиг отпустил ее, и они двинулись дальше.

- Самые мудрые на свете - камни, - похоже, старик не собирался оставлять затронутой темы. - А почему? Все потому же: они ничего не делают для того, чтобы изменить свою судьбу. Думаешь, почему мы не бежим от дождя?

- Потому что мы устали, - ответила Мэй.

- Нет, не поэтому. У меня еще достаточно сил, хоть я и старый. Во всяком случае, их хватило бы для того, чтобы взять тебя на руки и добежать до ближайшей хижины.

Мэй подумала, что это было бы здорово, но теперь уже

бесполезно - они и без того почти дошли до цели. Тем не менее

Мэй спросила:

- Тогда отчего мы не бежим?

- Потому что бессмысленно! Мы промокнем ровно настолько насколько нам суждено промокнуть. И даже больше, ведь тем самым мы пытались бы спорить с Дао...

...Все это Мэй Лай вспомнила теперь. И не только потому, что сегодня, как и тогда в детстве, куда-то пропало небо. Перед ней на столе лежал свежий номер американского научно-популярного журнала “Дискавер”:

“Что делает человек, когда проливной дождь застает его на улице? - говорилось в статье, которую переводила Мэй. - Как правило, пытается по возможности быстрее добежать до ближайшего укрытия. А так поступать вовсе не обязательно. Оказывается, чем быстрее мы будем бежать, тем быстрее промокнем! Именно к такому выводу пришли ученые-физики, подсчитав, сколько капель падает на бегущего и идущего человека соответственно. Так что, попав под дождь, советуем вам идти спокойным шагом. Удивительно, но таков результат исследований”.

Сколько же сил, времени и средств понадобилось современным ученым, чтобы установить истину, в которой старый даос из забытой Богом китайской деревушки и не сомневался благодаря одному только своему “у-вэй” - принципу покоя и недеяния!

- Мэй! - Мэй вздрогнула от неожиданности. Она так погрузилась в прошлое, что ничего вокруг не слышала. Девушка подняла глаза - перед ней стоял Феликс, руководитель отдела срочных переводов, в котором и работала Мэй.

- О чем ты думаешь? - спросил Феликс. - Я окликал тебя трижды.

- Извините. - Мэй покраснела, ей было неловко оттого, что ее застали врасплох.

- Я насчет перевода для “Петролишен-лимитед”, - сказал Феликс, не обращая внимания на замешательство Мэй. - Они только что звонили, спрашивали о сроках. Когда им лучше прийти? Много еще времени тебе нужно?

- Уже все готово, - быстро ответила Мэй. - Могут забирать хоть сейчас.

- Шутишь?! - Феликс удивленно поднял брови, сделав при этом нарочито круглые глаза. Однако, несмотря на подобное шутовство, было видно, что удивлен Феликс вполне искренне: - И когда ты все успеваешь, Мэй? Там же листов тридцать этих ваших закорючек, в смысле иероглифов!

- Все готово, - повторила Мэй. При этом на ее смуглом лице не дрогнул ни один мускул: не проступил румянец самодовольства, а в глазах не мелькнуло даже тени удовлетворения от заслуженной похвалы. - Можешь забрать перевод.

- Давай, конечно. - Феликс поспешно схватил протянутые ему листы готового текста и, уже выходя из кабинета, бросил: - Всем брать пример с Мэй Лай! Учитесь работать быстро.

- Есть брать пример с Мэй! - Хихикнула молоденькая Ирэна, переводчица с французского языка.

- Боюсь, этот совет больше пригодился бы самому Феликсу, - проворчала “англичанка” Нинель Эдуардовна, закуривая сигарету прямо на рабочем месте.

И хотя манеры у этой сорокалетней дамы не были безупречны, в ее словах таилась доля истины: Феликс и впрямь никогда не отличался ни особым усердием, ни трудолюбием. Еще каких-то полгода назад он, как и все остальные, корпел над переводами. При этом, несмотря на безупречное знание двух языков (испанского и итальянского), слыл самым ненадежным сотрудником по части исполнения сроков. Когда же именно Феликса назначили на освободившееся место начальника отдела, остальных служащих потряс легкий шок. После этого назначения еще долго ходило множество разных слухов и сплетен, было высказано немало обид и даже пролито слез. Неслыханной несправедливостью казалось со стороны, что на ответственную должность назначили самого недостойного подобной чести работника!

Одну только Мэй ничуть не интересовали кадровые перестановки в отделе. И это несмотря на то, что она как никто другой заслуживала поощрения, а значит, вполне могла претендовать на освободившуюся вакансию. Многих удивляло подобное равнодушие Мэй, но для нее это было естественно: какой толк спорить с Дао? Значит, это Путь Феликса. Стоит ли горевать о том, что тебе не достался чужой Путь? В жизни главное не свернуть со своего. Наверняка на свете кто-то и гамбургеры делал получше братьев Макдональдов из провинциального Сан-Бернардино, но именно им суждено было создать знаменитую на весь мир империю “Макдоналдс”. Просто это был их Путь. И не более того.

Что же касается Мэй, ее работоспособность и в самом деле была феноменальной. Чтобы особенно не выделяться среди коллег, Мэй тайком даже брала с собой дополнительную работу, вроде переводов упомянутого “Дискавер”. Это была не просто подработка, но и своего рода отдушина для Мэй: журнальные переводы давали ей возможность хоть немного отвлечься от финансово-экономической документации, отупляющей ум и ничего не дающей сердцу.

Таковой была действительность - реальный мир, в котором нужно было жить и с которым приходилось мириться. Этот мир не давал Мэй ни понимания жизни, ни надежды, ни перспективы, а потому не особенно ее интересовал. “Ничего не делай для того, чтобы изменить свою судьбу. Помни: больше всех получает тот, кто умеет ждать”. Эти зерна истины, брошенные некогда стариком-даосом в сердце маленькой девочки, дали свои всходы - Мэй была терпелива и никогда ни на что не жаловалась. Даже если ей суждено всю жизнь трудиться над переводами чужих статей, Мэй к этому готова. Это вовсе не значит, что Мэй Лай все устраивало в ее собственной жизни. Безусловно, нет. У нее были мечты и желания, но Мэй хватало то ли мудрости, то ли внутреннего чутья просто ждать удобного часа, смиренно идя своим Путем. Как будто неведомым интуитивным образом она знала, что ее час настанет. А посему Мэй просто жила одним днем, никогда не пытаясь заглянуть в будущее.

Впрочем, однажды ей все же пришлось это сделать. Было это на корпоративной вечеринке, посвященной встрече Нового года. Тогда, разгоряченные праздником, все бросились вдруг гадать на свое будущее по китайской “Книге Перемен”. Подбрасывали вверх монетки, загадывали желания и смеялись над полученными ответами. Мэй не участвовала в этой забаве, но ее вдруг окликнули:

- Ну, а ты, Мэй? Не хочешь разве узнать свою судьбу? Тебе сам Бог велел, ты ведь у нас, кажется, китаянка? Тебе “Книга Перемен” уж точно скажет правду. По блату.

- По блату? - засмеялась Мэй. - Ну, уж нет, тогда это будет нечестно. Пожалуй, лучше я не стану вводить добропорядочную книгу в грех.

- Нет! Нет, Мэй! - заартачился внезапно Феликс. - Нечестно будет, если ты скроешь от нас свое будущее. Ты-то про нас все слышала, а мы про тебя, выходит, нет.

- Да я и не слушала вовсе... - пыталась отбиться от Феликса Мэй.

- В самом деле, Мэй, - Феликса неожиданно поддержала Ирэна. - Так и, правда, нечестно. Раз все гадают, значит, все. Это же просто шутка. Так весело! И вообще: неужели тебе совсем неинтересно, что тебя ждет? Хотя бы ради смеха?

- Ну, хорошо, - сдалась Мэй. - Только я возьму другую книгу. Вот эту. - Мэй подошла к шкафу и сняла с полки чудесно изданный иллюстрированный гравюрами томик Булгакова. - Я где-то читала, что для таких случаев роман “Мастер и Маргарита” подходит лучше всего.

Мэй закрыла глаза, положила ладонь на книгу, постояла так какое-то мгновение, сосредоточившись. Вокруг все тоже вдруг затихли, смолкла даже музыка.

- Ну, Михаил Афанасьевич, дорогой, - проговорила Мэй в полной тишине, - скажи, пожалуйста: что ждет меня, Мэй Лай, в будущем? В далеком или близком - неважно.

Несколько секунд она перебирала в уме цифры возможных страниц и строк, до тех пор, пока вдруг отчетливо не “увидела” их мысленно:

- Страница сто семьдесят строка одиннадцатая снизу, - произнесла, наконец, Мэй и, открыв книгу на этой странице, громко вслух прочитала: - “Там груды золота лежат и мне они принадлежат”.

Мэй хотела засмеяться столь нелепому пророчеству, но почему-то не смогла. Дыхание у нее перехватило, а кровь отлила от лица: на смуглой коже проступила едва заметная бледность. Предсказание Мэй не обрадовало, а напугало. Странно, но она сразу в него поверила.

- О, Господи! - пробормотала за спиной Мэй Ирэна. - Какие еще груды золота? Клад что ли?

- О, черт! - одновременно с Ирэной воскликнула Нинель Эдуардовна. В то время, когда Мэй читала булгаковские строки, Нинель по своему обыкновению закуривала. Едва запалив огонь, она замерла с включенной зажигалкой в руке: пламя тут же обожгло Нинель пальцы, чем и объяснялось вырвавшееся из ее уст ругательство.

Обстановку разрядил Феликс:

- Да ерунда это все! Что вы так напряглись? Бросайте эту чушь, давайте лучше выпьем за то, чтобы в Новом году сбылись все наши желания, а не какие-то глупые пророчества. Эй! Где там у нас шампанское?

Компания тут же подхватила эту идею, вновь зазвучала музыка, и веселье продолжилось. Мэй с облегчением поставила книгу обратно на полку и присоединилась к остальным. В самом деле, стоит ли придавать какое-то значение тому, что было проделано в шутку?

...Теперь, наверное, необходимо подробнее рассказать: кем же была Мэй Лай? Увы! Ответ на этот вопрос Мэй и сама хотела бы знать. Память немногое оставила ей из детства. Мэй знала, что родилась в Китае, в пять лет ее отправили в провинцию к родственникам бедным, почти нищим. Но там Мэй пробыла не долго. Однажды за ней приехали какие-то люди, они совсем не были похожи на доброго старика-лаоса некогда доставившего Мэй в деревню. Эти люди были немногословны и так строги, что у девочки совсем не возникало желания с ними разговаривать. Зато идти пешком на этот раз не пришлось: Мэй ехала на машине, и это само по себе было чудом. Автомобилей в начале 70-х годов двадцатого века в Китае было немного, в деревнях же они и вовсе не встречались.

Ее привезли в большой город, в дом такой огромный и роскошный, что Мэй стало не по себе. Еще она помнит, как навстречу им вышла женщина, которая показалась Мэй старой и очень уставшей. Женщина была приветлива с Мэй, но как будто чего-то боялась. Встреча их была очень короткой. Потом появились все те же странные молчаливые люди, а женщина, поспешно поцеловав Мэй, сняла с себя маленький серебряный медальон и повесила его на шею девочке, произнеся при этом странную фразу:

- Быть может, именно тебе удастся завоевать все блага этого мира и дойти до вершины? Только никогда не принимай за благо деньги, а власть за вершину счастья.

Той же ночью маленькую Мэй самолетом тайно вывезли в СССР, где поместили в один из лучших детских домов Ленинграда. Жизнь Мэй словно началась заново. Чужим был даже язык, на котором она теперь говорила. Впрочем, Мэй была так мала, что русский не стал для нее большой проблемой. Проблемой со временем становился китайский: Мэй просто забывала его, хотя в минуты самые горькие и скорбные, коих немало было в ее сиротской жизни, Мэй начинала думать и видеть сны на языке своей родины.

Так прошли годы. Из маленькой робкой девочки Мэй Лай превратилась в молодую красивую девушку. Она была невысокого роста, но ладно сложена, в ней чувствовалась какая-то особенная внутренняя сила, которую иногда еще называют силой духа. Волосы Мэй всегда были стрижены под каре: эта простая прическа очень шла ей. Глаза девушки не были чересчур узкими и раскосыми, как это часто бывает у представителей ее народа. И своей формой и цветом они больше напоминали чернослив: слегка вытянутые и округлые одновременно, глубокого черно-лилового оттенка. Сама Мэй никогда не задумывалась о том, хороша она или нет. Она была не такой как все. Одного этого было вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя чужой и одинокой среди сверстников. У Мэй почти не было подруг. Это давало ей преимущество, оценить которое она смогла много позже: свободное время. Время, которое Мэй полностью посвящала чтению книг и учебе. Просто потому, что ничего другого ей не оставалось.

Когда настало время покидать детский дом, Мэй Лай неожиданно вызвали к директрисе. Та, сквозь зубы и почему-то не глядя воспитаннице в глаза, сообщила, что в их стране круглым сиротам положено жилье. Это значит, что отныне Мэй будет жить самостоятельно в собственной отдельной квартире. Ей назвали адрес, вручили ключи и ордер на жилье. Это была трехкомнатная квартира на Гороховой улице в самом центре города. Мэй знала, что такой квартиры не было даже у самой директрисы, и уж тем более, никто не получал ничего подобного выходя из сиротского приюта. Но задавать вопросы Мэй не привыкла, поэтому молча, хотя и не без удовольствия переехала в свой новый дом. А через несколько дней по почте на имя Мэй Лай пришло письмо из Ленинградского государственного университета. Как отличнице и круглой сироте Мэй предоставлялось право без экзаменов, по выбору, быть зачисленной на любой из факультетов этого и поныне престижнейшего вуза страны. Мэй была на седьмом небе от счастья и, недолго думая, подала документы на факультет Востоковедения: наконец-то она сможет изучить китайский язык профессионально! Ничего большего Мэй уже не желала, рассудив, что судьба и без того одарила ее слишком щедро.

Вместе с документами в детдоме ей вернули и другие нехитрые пожитки, хранившиеся все эти годы Бог весть где только не у самой Мэй. Среди всего прочего там был маленький серебряный медальон. Тот самый, что когда-то ей на шею надела женщина-китаянка в большом доме. Только сейчас Мэй впервые как следует его рассмотрела: это был амулет с изображением дракона, пожирающего землю.

Снова шли годы. Мэй успешно окончила университет и устроилась работать переводчицей в одну из крупнейших частных фирм Санкт-Петербурга. К тому времени в России как раз изменился строй, и переводчики китайского стали весьма востребованы. Как когда-то учебе, теперь все свое время Мэй отдавала работе. Личной жизни, за исключением нескольких мимолетных знакомств, у Мэй практически не было, и к своим тридцати трем годам она так и не завела семью. Но не это обстоятельство больше всего беспокоило девушку. Привычка думать и размышлять привела Мэй к тому, что ее перестало устраивать примитивное “у-вэй”. Душа Мэй требовала чего-то большего, но чего? Она не знала и не могла понять. Мэй пробовала глубже изучить даосизм, но ничего более мудрого, чем “у-вэй” для себя так и не обнаружила. Тогда она принялась за буддизм, широко распространенный в Китае, но эта религия почему-то не затронула ей сердца.

...В тот осенний день Мэй решила немного прогуляться после работы: в качестве поощрения за быстро сделанный перевод ее отпустили домой раньше. Вопреки обыкновению, Мэй не стала отказываться от этого маленького редкого послабления. Петролишен-лимитед, “Дискавери”, Феликс со своими вечными шутками - все отошло на второй план. Место, куда забрела Мэй, оказалось ей знакомо: это был Митрополичий сад близ Александро-Невской лавры. Что привело Мэй именно сюда? Случай? Дао? Она не знала. Да и какая разница? Важно лишь то, что неожиданно для самой себя Мэй решилась зайти в православный храм. Что хотела найти там Мэй? Во всяком случае, уж точно не свою судьбу.






Ю `Стус. Параклет: Формула Счастья. Роман. Глава I. У-вэй.
Страница 3. <предыдущая> <следующая>








 

 


Рассылки Subscribe.Ru
Подписаться на NewLit.ru

 
 
 
 
 
  Интересные биографии знаменитых учёных, писателей, правителей и полководцев
 

 

Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное
На Главную
  • При перепечатке ссылайтесь на NewLit.ru
  • Copyright © 2001 – 2006 "Новая Литература"
  • e-mail: NewLit@NewLit.ru
  • Рейтинг@Mail.ru
    Поиск