На Главную
Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное

 


        Александр Сотник


        Рекламist


        Роман. Глава 'ПО ТУ СТОРОНУ КАЙФА'





Александр Сотник. Рекламist. Роман. Глава "ПО ТУ СТОРОНУ КАЙФА".
Страница 13. <предыдущая> <следующая>





      ПО ТУ СТОРОНУ КАЙФА

 

 

О цинизме врачей написаны сотни книг, о цинизме менеджеров – десятки, но этого явно недостаточно.

Цинизм Толика Бекетова был пугающим: его составляла гремучая смесь из розовой девственности и черной злобы. В доме над своей кроватью он повесил транспарант, гласивший: «отдаться мало!». К тому же, Бекетов постоянно сыпал пошлостями, точно карнавальным конфетти. Девушек он делил на две категории: «блядей» и «одуванчиков». Мог, например, долго слушать очередную девицу, и внезапно изречь:

– Ты – блядь…

Подобное, кстати, отнюдь не означало разрыва отношений, ибо Толик приступал к домогательствам. «Одуванчиков» же – напротив – превозносил, яростно оберегая от поклонников и прочих гнусностей этого мира.

Все в нем было несуразно: с одной стороны – маленький рост, с другой – длинные шея и руки, короткие кривые ножки, перерастающие в выпирающий рыхлый живот. Эта анатомическая конструкция была увенчана головой столь же странного вида: крючковатый нос, толстые губы, вечно изогнутые в саркастической улыбке; очки в роговой оправе и с толстыми линзами, из-за которых в бушующий мир смотрели выпученные карие глаза; и, наконец, рыжие волосы, растущие клочками по всей площади головы. Все это Бекетов пафосно именовал «великим низким», и это же самое не мешало ему быть менеджером, искусно выбивающим деньги из заказчиков. Происходило это так.

Заказчик являлся в офис и говорил:

– Я хочу снять рекламу. Моя фирма торгует мебелью.

– Какой бюджет? – вопрошал Бекетов, выпучивая глаза так, что они едва не выдавливали линзы.

– Порядка пяти тысяч, – смущался заказчик.

– Ваш бюджет исчерпается за секунду до «пэк-шота», – меланхолично отвечал Бекетов, и переходил в наступление, ошеломляя клиента волшебными словами: «блюр», «три-дэ-графика» и «компоузинг».

Деморализованный заказчик просил назвать реальную цену. Бекетов лениво брал в руки калькулятор, после чего выносил приговор. Кролик был съеден, и удав отдавался пищеварению.

Административный талант Бекетова явил миру «Инструкцию по технике безопасности обращения с заказчиком». Инструкция состояла из трех пунктов. Первый гласил: «Заказчик – существо нежное и глупое. Разговаривать с ним подобает по слогам, как с маленьким дебилом». Второй утверждал: «Пугать заказчика нельзя: пол бетонный». И, наконец, третий исповедовал: «Если заказчик заплатил аванс – хами, сколько хочешь». Последний постулат Бекетов использовал часто. Разговаривая по телефону, Толик включал бесцветную, будничную и монотонную интонацию, в то время как собеседник к концу беседы впадал в буйную истерику. Звучало это примерно так.

Заказчик: Алло, я могу услышать господина Бекетова?..

Бекетов: Это кто там гавкает? С тобой, свинья, разговаривает капитан МУРа Жеглов!

Заказчик: Я не совсем понял, где ролик?

Бекетов: Кошелек, кошелек! Какой кошелек? На, обыщи!

Заказчик: Но ведь ваш начальник подписывал договор!

Бекетов: Довелось тебе, Шарапов, поручкаться со знаменитой Манькой-облигацией. Женщиной, приятной во всех отношениях. Одно плохо: работать не хочет.

Заказчик: Передайте ему привет и наилучшие пожелания.

Бекетов: Она же – Эльза Кальценбоген, она же – Валентина Понеяд…

Заказчик: Так с договором-то что делать?

Бекетов: А вам начальство обязательно голову намылит за вашу топорную работу! Обязательно намылит! Так что нет у вас методов против Кости Сапрыкина!

Заказчик: Я не понял, о чем вы говорите?

Бекетов: А «мусорка» своего дашь нам на съедение?

Заказчик: Что-что?

Бекетов: Мы тебя не больно зарежем. «Чик» – и ты уже на небесах…

Заказчик: А может мы лучше встретимся лично? У меня есть время. В три часа. Кафе недалеко от вашего офиса…

Бекетов: Дырку ты от бублика получишь, а не Шарапова!

Заказчик: Вы себя нормально чувствуете?

Бекетов: Абырвалг!

Заказчик: Так вы будете с нами сотрудничать? А то нехорошо получается…

Бекетов: А ты что думаешь? Угробили вы женщину, и пыхтеть за это придется всерьез.

Заказчик: Мне кажется, вы слегка не в себе.

Бекетов: Это ты верно заметил, Копченый. И хоть руки у меня не в мозолях, но я немало вашего брата ловлю. Вот такой тебе будет мой ответ.

Заказчик: Мы всегда стремились к взаимовыгодному сотрудничеству...

Бекетов: Что ж я, по-твоему, честь офицера замарал? Чем?!

Заказчик: В каком смысле?

Бекетов: Вор-р должен сидеть в тюрьме!

Заказчик: Никто не спорит, но…

Бекетов: Будет сидеть! Я сказал!

Заказчик: Но ведь существует наш с вами договор!

Бекетов: Я так понимаю, гражданин Груздев, что правды мы писать не захотели…

Заказчик: Извините, я вам позже перезвоню…

Бекетов: А никакой Ани там нет, это связной телефон. Сидит «попка» и отвечает. Я с этим уже сталкивался.

Заказчик: То есть, мне больше не звонить?

Бекетов: Ты что, Шарапов, белены объелся?

Заказчик: Так вы будете работу сдавать или нет?

Бекетов: Ты же, Маня, опытная в наших делах. Мы – МУР, пустяками занимаемся, а расстрельные дела расследует Прокуратура.

Заказчик: При чем здесь Прокуратура? Может, я лучше с вашим начальником свяжусь?

Бекетов: Ты на меня зубами-то не скрипи. Ты их хоть до корней сотри, мне на это – тьфу! – и растереть! Понял?

Заказчик: Обычно каждый наш партнер соблюдает условия договора…

Бекетов: В Сокольники он, гад, рвется: там есть где спрятаться…

Заказчик: Почему вы так странно разговариваете? Вы пьяный, что ли?

Бекетов: Да уж известно: не НЭПман!

Заказчик: Вы работаете вообще или нет?

Бекетов: Я что, каторжный? Туда не плюй, там не бросай! Чисто как в трамвае. Сходите на Кузнецкий – все в лаковых!

Заказчик: Но договор!..

Бекетов: Дарья Петровна вам мерзость подарила! Филиппыч, дело молодое!..

Заказчик: Тогда мы вам больше не заплатим ни копейки!

Бекетов: Этим надо воспользоваться!

Заказчик: И непременно в суд подадим!

Бекетов: «Москвошвея»! Признание Америки! А я это понял через две недели после операции!

Заказчик: Я что-то не понимаю: как вы планируете с нами работать в дальнейшем?!

Бекетов: Не бери на «понт», «мусор»! А то пишут, пишут… Голова пухнет! Взять все, и поделить!

Заказчик: Это возмутительно!

Бекетов: Как это вам удалось подманить такого нервного пса?

Заказчик: Никого я не подманивал. Хулиган!..

Бекетов: И запомните: «Краковская» – отрава для человеческого желудка. Ни я, ни доктор Борменталь не будем с вами возиться, когда у вас живот схватит. Взрослая девушка, а тянет в рот всякую гадость!

Заказчик: Какая я вам девушка! Это не лезет ни в какие ворота!..

Бекетов: Да ты – ведьма!.. Уйди, старушка, я в печали…

Заказчик: Нет, вы точно – пьяный.

Бекетов: Баба – она сердцем чует.

Заказчик: Я вам не баба!

Бекетов: Да говори ты толком! И так уже пять рублей наездили!

Заказчик: Какие, к черту, пять рублей?! У нас договор на двадцать пять тысяч долларов!..

Бекетов: Ты фитилек-то прикрути! Коптит!..

Заказчик: Какой еще фитилек?

Бекетов: Серебряный, со змейкой, и с одним изумрудным глазком… А ведь это ты, Мирон, Павла убил?

Заказчик: Никого я не убивал! Что вы бредите! Позовите кого-нибудь к телефону!

Бекетов: Ввиду особой изощренности вашей банды я имею указание живыми вас не брать! А теперь Горбатый!

Заказчик: Вы можете шутить сколько угодно. Только я доложу своему начальнику, а он примет решение…

Бекетов: Неужто я не понимаю? Слоны – животные полезные. Вася Векшин – тоже не зеленый пацан был. Он Митьку Косого брал!

Заказчик: Прекратите паясничать!

Бекетов: Это будет нелегко! Я – тетушка Чарли из Бразилии, где в лесах очень много диких обезьян!

Заказчик: Вы точно решили больше с нами не работать…

Бекетов: Я – старый солдат и я не знаю слов любви!

Заказчик: Это невозможно терпеть!

Бекетов: А не кажется ли тебе, что твое место возле параши?!

Заказчик: Что-о?! Да я вас!..

Бекетов: Вы – такой любезный мужчина! Это что-то!..

Заказчик: Вы не просто выпили: вы напились!

Бекетов: А кто не хочет сахару или сливок? Советую переменить тему…

Заказчик: Встретимся в суде!

Бекетов: Будете у нас на Колыме…

Заказчик: Я вас по «хулиганке» привлеку!..

Бекетов: Отлезь, гнида!

Заказчик: Бездельник и алкаш!

Бекетов: Учись, студент: «Кто не работает, тот ест».

Именно таким образом Толик приручил массу «денежных мешков». Как ни странно, все подобные телефонные проделки легко сходили ему с рук, и даже забавляли абонентов. Возможно, интеллектуальный шок заказчика перерастал в личную симпатию именно из-за недостатка человеческого внимания? Лично для меня это – загадка.

Но углублюсь в Бекетовскую историю…

В прошлом он окончил «Сорбонну». Не подумайте, что французскую: так на студенческом сленге называли пединститут имени Ленина. Одно время Бекетов всерьез собирался стать учителем русского языка и литературы, однако, отработав полгода в средней школе, окончательно возненавидел детей и подростков. В его голове рождались преступные мысли о расправе над учениками; ему стали сниться яркие сны, похожие на видения маньяка. То он выбрасывал из окна вертлявого ученика, то душил завуча, то расстреливал пятый «б» в полном составе. Сновидения утомили Бекетова, и он подал заявление по собственному желанию. С ним распрощались без сожаления: тем более что все чаще в присутствии коллег он сдерживал дыхание, боясь отравить учителей парами вчерашнего портвейна.

Расставшись с педагогикой, Толик ощутил тягу к творчеству: устроился сторожем в издательство «Книга» на Тверской. Первую неделю все шло гладко: Бекетов пил исключительно пиво и кропал по ночам стишки о любви к «одуванчикам». К концу недели ему намекнули, что он – ценный работник, не лишенный творческого потенциала, и Толик возгордился. Пригласил в воскресный вечер компанию приятелей. Компания состояла из двух дворников-поэтов и одного студента консерватории. Размявшись пивом, друзья решили, что на достигнутом останавливаться нельзя. Поэты и музыканты скинулись кто сколько может, а смогли они прилично. Купили портвейна и соленых огурцов в «Елисеевском» гастрономе. Откуда ни возьмись, появились гитара и скрипка. Импровизированный концерт происходил в кабинете главного редактора, расположенном на втором этаже. До пяти утра стены кабинета содрогались от аккордов и криков исполнителей. Певцы предпочитали антисоветский репертуар собственного сочинения. В произведениях фигурировали вожди мирового пролетариата, проклинаемые угнетенной интеллигенцией. В половине шестого утра Бекетов понял, что так больше жить нельзя, и от него зависят судьбы страны. Он распахнул окно редакторского кабинета, и принялся швырять на улицу тома полного собрания сочинений Ленина. Его вопли разносились по Тверской, пугая местных собак и дворников.

– Долой большевистскую сволочь! – вопил Бекетов. – Даешь свободу слова и собраний!

Участники собрания пытались ему помешать, стаскивая бунтаря с подоконника, но тщетно. Бекетов царапался и осыпал их проклятиями:

– Вы тоже с ними? Наймиты! Пособники! Прихлебатели! Вон отсюда!.. Вы меня утомляете! Я – женщина нервная!..

Наймиты обиделись и ретировались в сторону уже открывшегося метро. Оставшись в гордом одиночестве, Бекетов допил остатки портвейна и разомлел, улегшись на редакторском столе. К семи утра он успел увидеть два приятных сна о расстреле бакинских комиссаров и утоплении членов Политбюро ЦК КПСС. В пять минут восьмого явился главный редактор. Увидев сторожа, расположившегося на его столе в луже портвейна с огурцом во рту, хозяин кабинета забыл свои слова о творческих ценностях, равно как и остальные литературные выражения. Бекетов был грубо разбужен и изгнан из цитадели культуры посредством летящей в него пепельницы. Призванные в свидетели работники издательства подхватили Толика под руки и, вербально глумясь, вышвырнули его за дверь. Толик сопротивлялся:

– Лед тронулся! Командовать парадом буду я!..

Его, однако, никто не слушал. Лишь местный дворник высказал неуместную жалость:

– Выгнали?

– Как Ростроповича! А ты все метешь?

– Все, – гордо признался дворник.

– Помочь?

– А почему бы нет?

– Бог в помощь!

Дворник его чуть метлой не прибил.

С тех пор Бекетов охладел к литературному творчеству. После перестройки занялся менеджментом и даже в этом преуспел. Он перепродавал расчески и другие парикмахерские принадлежности, приобретая их на оптовом складе. Удивительно, но товар расходился довольно быстро. Почуяв в себе талант коммерсанта, Толик окончил менеджерские курсы и явился к Шефу. Тот взял его на испытательный срок. Первым же делом Бекетов «окучил» салон красоты на Кутузовском, куда долгое время продавал расчески и пеньюары. Шефа это впечатлило, и он принял Бекетова в штат. С тех пор Толик стал неразрывно связан с телевизионной рекламой.

Еще одной особенностью Бекетова была способность к заклятой дружбе. Об этом феномене надо бы написать отдельный труд, ибо в рамках данного повествования раскрыть тему полностью не удастся. Короче, жертвой Бекетовской дружбы стал несчастный Деревьев. При первой же встрече между ними воцарилась атмосфера взаимного интереса, грозящая воспламениться огнем межэтнического конфликта. Деревьев соблазнял девушек, пользуясь поэтической внешностью. Бекетов был не глуп, но внешне – страшен. Борьба единства противоположностей явилась основой их воинственной дружбы. Каждая их беседа плавно переходила в спор с последующим скандалом. В этом смысле ненависть Калязина к Деревьеву можно было бы назвать сугубо платонической. Общение Деревьева с Бекетовым почти всегда завершалось мордобоем. При этом победитель был известен заранее: Бекетов методично «начищал харю» Деревьеву, заклиная:

– Не доводи мой интеллект до уровня инстинкта!

Самым интересным было то, что спустя полчаса они мирились и продолжали беседу, как ни в чем не бывало…

…Шеф уехал в командировку. Бекетов остался за старшего. Сидя в начальственном кабинете, он принимал заказчика. Сегодня Бекетов был приятен, ибо клиента представляла длинноногая красавица-блондинка по имени Ксюша. В ней он разглядел «одуванчика».

– Мы вам сделаем скидку, – улыбался Бекетов. – Сегодня вечером вы свободны?

– Надо подумать, – мурлыкала Ксюша.

– Здесь неподалеку есть уютный ресторанчик…

– Только не итальянский. – Блондинка состроила глазки.

– Что вы! Там повар из Франции. – Взгляд Бекетова увлажнился, излучив нежность сквозь очки.

Ксюша легкомысленно засмеялась. И тут в кабинет вошел Деревьев. И ладно бы вошел молча, но он поздоровался:

– Привет, одинокий гормон!

Взгляд Бекетова мгновенно просох, воссияв огнем ненависти. Деревьев же, узрев блондинку, резко изменил тон, превратившись в саму галантность:

– О, Боже! Предо мною – ангел?..

Ксюша картинно засмущалась, Бекетов заерзал в кресле.

– Мой друг уже назвал вас одуваном? – издевательски спросил Деревьев, переходя на высокий штиль.

– Кем? – растерялась красавица.

– Цветком лесов, полей и огородов, – продолжал Деревьев. – Свободны ли вы вечером, богиня? Я б напитал искусством вашу душу, а вас – игристым сладостным вином!..

Бекетов прервал поэзию низкою прозой:

– Ты чего приперся? Тебе что, заняться нечем? Иди, порисуй. Ксюша, не обращайте на него внимания, он местный псих. Один из наших художников.

– Как интересно! Художник? – Блондинка соблазнительно повела плечиками.

Деревьев скромно склонил голову:

– Увы, не Рембрандт. Но мои работы достойны Лувра, Русского музея и Третьяковки. Бедный Эрмитаж!.. Так вы свободны вечером сегодня?.. С меня вино, закуска и портрет!

– Вообще-то, я не против, – кокетливо сказала Ксюша.

– Пиздуй отсюда, – зашипел Бекетов, приподнимаясь в кресле и сжимая кулаки.

Деревьев театрально вздохнул:

– Вы слышали? И это мой начальник? Безнравственный, как дикий гамадрил!

Бекетов выскочил из-за стола и попытался в прыжке съездить Деревьеву по роже.

– Ты низок, и до морды не достанешь! – меланхолично отстраняясь, молвил художник.

– Перестаньте!.. – Воскликнула Ксюша, но было поздно. В следующую секунду Бекетов вцепился в Деревьева, повалил его на пол и принялся ожесточенно колотить. После каждой серии ударов по лицу избиваемый изрекал очередную истину:

– Ты – падший член из общества подонков!.. Любой фингал – портрет твоей души!..

Бекетов мудохал его, как мог, в то время как Ксюша сбежала вниз, собрала народ и возвестила:

– Там… наверху!.. Ведь он его убьет!..

Все сразу поняли, о ком речь. Деревьева спасать не хотелось. Тем более что он систематически напивался с Бекетовым на его же деньги, не угощая никого из нас. Гудман сказал просто:

– Пусть.

Савка Гельфанд вяло возразил:

– А где мы раскадровщика возьмем, если Бекетов ему грабли обломает?

– Между прочим, давно пора, – заявила Карпина. – Он симулятивный халявщик…

Все понимающе посмотрели на Карпину. Со второго этажа доносились методичные глухие удары и невнятная возня.

– Сделайте же что-нибудь! – взмолилась Ксюша.

– Вообще-то, – робко начал я, – Мишка меня из «мусарни» вытащил.

– Ладно, – вздохнул Гудман. – Ты справа, Савка слева, я впереди. Пошли…

Войдя в кабинет Шефа, мы нашли Бекетова, восседающего верхом на поверженном Деревьеве. Медальный профиль последнего был изрядно попорчен. Бекетов же, сжав ногами руки соперника, ожесточенно щипал его физию, приговаривая:

– Ты будешь кайф обламывать, плейбой?

– Отвянь, макака! – огрызался Деревьев, пытаясь сбросить с себя не в меру цепкого противника.

Мы с трудом их разняли. Деревьева оттащили вниз, Бекетовым занялся Гудман. Спросил:

– За что ты его?

– Он – крупноблочное говно.

– Я в курсе. И все-таки?..

– Он сдул мой одуванчик. – Бекетов чуть не плакал.

Деревьева откачивала Ксюша. Она окружила его вниманием, как гримерша – кинозвезду. Приложила к лицу лед, причесала, поправила воротник рубашки, пришила оторванную пуговицу. Деревьев тяжело вздыхал, иногда изрекая нечто невнятно-поэтическое:

– Спасибо, что спасли мой фэйс от тэйбла…

Ксюша ласково гладила его по волосам. Мстительная Карпина не преминула съязвить:

– Вы еще в кабак сходите…

– Судьба твоя, завистник, незавидна! – парировал Деревьев.

Я подошел к заботливой блондинке и вежливо сказал:

– Дело, конечно, ваше, но не ходите с Мишкой в ресторан.

– Вам-то что? – раздраженно воскликнула Ксюша. – И кто такой Мишка?

– Да этот, – вмешался Гудман. – Много жрет и ни черта не платит. Так что – вперед! Жень, поехали к Надьке, поможешь.

– Думаю, ты сам справишься, – отмахнулся я.

– Да не в том смысле. У тебя трусы с собой?

– Свои – да.

– Ладно, черт с ними… Надька позвонила, у нее сосед взбесился.

– Час от часу не легче. Пусть вызывает ментов.

– Вызвала, а они все не едут. Давай быстрее, пока она еще жива…

– Вы все тут психи, – молвила Ксюша, набрасывая сумочку через плечо. – Скажите вашему начальнику, что я другую студию найду…

В машине Гудман сокрушался:

– Я им что, Чип и Дейл? То одного спасай, то другого! И ведь ни грамма благодарности!.. Лишь бы он ее не прибил.

– Надежда, – говорю, – умирает последней.

– Не каламбурь!

К счастью, пробок на дороге не было, и мы доехали минут за сорок. Выскочили из машины, вбежали в подъезд, поднялись на лифте на шестой этаж. У черной железной двери Гудман перешел на взволнованный шепот:

– Если начнет драться – держи его сзади, а я спереди…

Он трижды нажал на кнопку звонка. Дверь открыл высокий мужчина в домашнем халате. На вид ему было лет пятьдесят. В одной руке он держал тапок. Поднес его к уху, сказал:

– Я перезвоню. Всего доброго. – И обратился к нам. – Вам кого?

– Мы к Надежде, – строго произнес Гудман.

– Проходите. – Мужчина впустил нас в коридор.

Все пространство было забрызгано фекалиями. В воздухе стоял специфический запах общественной уборной.

– Надя, – возвысил голос мужчина, – к тебе пришел двужопый анус!

Мне стало не по себе. Из-за двери большой комнаты осторожно отозвалась Надя:

– Лева, это ты?

– Нет, блин, менты! – раздраженно ответил Гудман.

– Заходи. – Она открыла дверь в комнату. – Ты не один? Давайте быстро, а то сейчас начнется.

Стены, потолок и мебель в ее комнате также были испорчены. Все вокруг благоухало и требовало немедленного ремонта. Надя расплакалась:

– Я же говорила: так долго продолжаться не может!..

– Что стряслось? – спрашиваю.

– Он с утра по тапку звонит.

– Да уж, мы видели, – сказал Гудман. – И кому?

– Бушу в душу.

– Кому? – Мы с Гудманом ошалели.

– «Бушу, – говорит, – в душу звоню». Я сразу поняла, что он по ту сторону кайфа.

– И что Буш?

– Да ничего! А Костя злится.

– Его Костя зовут?

Надя замахала руками:

– И не вздумайте!.. Он раздраженный, всю квартиру говном забросал!

– Видим, – говорим, – видим.

– Ой, надо что-то делать!..

Гудман приоткрыл дверь, осторожно произнес:

– Костя, как дела?

– Душа болит. Душа и жопа, – отозвался с кухни Костя.

– У тебя что, геморрой разбушевался?

– Буш разбушевался, – отвечал Костя. Голос его приобрел агрессивные интонации.

– Ой, не собеседуй! – взмолилась Надя.

– Плюнь Бушу в душу! – орал Костя. – Алло!.. Белый дом?.. Дайте мне ранчо Техасовки!

Снова раздался звонок. Мы ринулись к двери, успев опередить больного. На пороге стоял лейтенант милиции с двумя сержантами.

– Не представляйтесь, – поспешно зашептал Гудман, – он здесь…

– Этот? – Лейтенант указал на меня.

– Да что вы! На кухне. По тапку звонит. Бушу в душу плюется и говном кидается…

Милиционеры вошли в квартиру и направились к кухне. Костя сидел за столом, красный от гнева. Увидев лейтенанта, просиял:

– Здравия желаю, товарищ военврач!

– Хулиганим? – спросил лейтенант.

– Душа у меня болит. И жопа. Доктор, вы можете посмотреть до жопы?

И тут лейтенант совершил ошибку. Он пошутил:

– Все доктора до жопы. Один гинеколог до пизды!

Неожиданно для всех Костя стремительно подпрыгнул, влез рукой под халат, навалил в нее приличную горсть фекалий и метнул лейтенанту прямо в лицо.

– Он меня обосрал, – шепнул лейтенант, панически бледнея.

Гудман бросился на Костю, повалил его и возвестил:

– Вяжите быстро, иначе я не удержу!..

Костя оказался на редкость сильным мужиком. Пока мы впятером приматывали его скотчем к стулу, заткнув рот кухонной тряпкой, он рычал, царапался и угрожающе выкатывал синие зрачки. Наконец, все было кончено. Лейтенант вызвал бригаду из Алексеевской больницы. Пожаловался:

– Теперь долго не отмоюсь.

– Зараза к заразе не пристает, – неуместно успокоила Надя. – Хотите в душ?

– Хочу, – смущенно ответил летеха.

– Там, правда, тоже все засрано…

– Тогда не надо. Я в кухне умоюсь. Можно?..

…Гудман довез меня до дома. Прощаясь, спросил:

– Как думаешь, этот король говна и пара мог ее убить?

– Разве что тапком.

– У него зубы железные. Видел? Спасибо, что пасть ему вовремя заткнул.

– На здоровье, – говорю. – А ты правда ее любишь?

– Надьку-то? – Лева смутился. – Она готовит хорошо…

Большое красное солнце уходило за горизонт. Я стоял у окна и жалел этот день, прожитый впустую. Ненужные события не добавляют мудрости. Хотя кто знает: возможно, это ты был лишним в круговороте повседневности? И что есть жизнь, как не вереница случайностей, нанизанных на стержень твоего рассудка?..






Александр Сотник. Рекламist. Роман. Глава "ПО ТУ СТОРОНУ КАЙФА".
Страница 13. <предыдущая> <следующая>








 

 


Рассылки Subscribe.Ru
Подписаться на NewLit.ru

 
 
 
 
 
  Интересные биографии знаменитых учёных, писателей, правителей и полководцев
 

 

Новости Авторы Проза Статьи Форум Карта
О проекте Цитаты Поэзия Интервью Галерея Разное
На Главную
  • При перепечатке ссылайтесь на NewLit.ru
  • Copyright © 2001 – 2006 "Новая Литература"
  • e-mail: NewLit@NewLit.ru
  • Рейтинг@Mail.ru
    Поиск