перевод с итальянского Григория Климешова

 

 

 

 

 

Библиофил – это не тот, кто любит «Божественную комедию», а тот, кто любит дату её издания и дату издания её копии.

 

 

В последнее время у меня было два разных повода говорить о любви к книгам, и в обоих случаях с публикой, в которой было много молодёжи. Говорить о чистой страсти к книгам трудно. В интервью прекрасной передаче третьей программы «Фаренгейт» (она была создана давно, чтобы прививать любовь к чтению) я говорил, что для этого нужно немного, как для извращенца, занимающегося любовью с козами.

Если ты рассказываешь, что провёл ночь с Наоми Кэмпбелл или с одной очень красивой девушкой, живущей в одном подъезде, тебя слушают с интересом, завистью или хитрым возбуждением. Но если ты расскажешь об удовольствии, полученном от совокупления с козой, люди в недоумении попытаются сменить тему разговора. Если кто-то коллекционирует картины эпохи Возрождения или китайский фарфор, то тот, кто приходит к нему домой, восторгается этими чудесами. А если, напротив, кто-то показывает какую-нибудь книжонку 17 века формата 1/12, с листами, окрашенными в красный цвет, и говорит, что тех, у кого она есть, можно пересчитать по пальцам одной руки, заскучавший посетитель поспешит уйти.

Библиофильство – это любовь к книгам, но не обязательно к их содержимому. Интерес к содержимому можно удовлетворить и в библиотеке, а библиофил, даже не равнодушный к содержанию, хочет обладать самим предметом, и по возможности самым первым экземпляром, вышедшим из печатного станка. То, что есть такие библиофилы, я не одобряю, но понимаю: заимев неразрезанную книгу, они не разрезают её страницы, чтобы не испортить её. Для них разрезать страницы редкой книги было бы как для коллекционера часов – разбить коробку, чтобы посмотреть механизм.

Библиофил – не тот, кто любит «Божественную комедию», а кто любит дату её издания и дату издания её копии. Хочет дотронуться до неё, перелистать, провести рукой по переплёту. В этом смысле он «говорит» с книгой как с предметом, чтобы узнать о её происхождении, истории, бесчисленном количестве рук, которые её держали.

Порой книга может рассказать историю пятнами от пальцев, заметками на полях, подчёркнутыми местами, подписями на титульном листе, даже дырками, сделанными червем, и другую, более красивую историю, когда даже в возрасте 500 лет её страницы свежие и белые и хрустят ещё под пальцами.

Но книга как вещь может поведать красивую историю, даже если ей и нет ещё 50. У меня есть «Философия Средневековья» Жильсона, написанная в начале 50-х годов, которая всегда была со мной со студенческих времён до сегодняшнего дня. Бумага в те времена была отвратительная, книга рассыпается при попытке перевернуть страницу. Если бы она служила мне рабочим инструментом, мне ничего другого бы не оставалось, как попытаться найти издание поновее и подешевле. Но мне хочется именно этот экземпляр, который своей хрупкой ветхостью, своими подчёркнутыми местами и замечаниями, разноцветный по периоду перечитывания, напоминает мне о моих студенческих и последующих годах и таким образом является частью моих воспоминаний.

Всё это следует рассказать молодым, потому что обычно думают, что библиофилия – это страсть, доступная только состоятельным людям. Сейчас это так, потому что есть древние книги, которые стоят сотни миллионов (одно из самых первых изданий «Божественной комедии» на заре развития печатного дела было оценено на аукционе несколько лет назад в полтора миллиарда), но любовь может быть не только к древним книгам, но и просто к старым книгам, например, первое издание книги современной поэзии. Есть люди, которые ищут все томики серии «Библиотека Моих Ребят Салани». 3 года назад на одном из лотков я нашёл первое издание «Гог» Папини в переплёте, но с сохранением первоначальной бумажной обложки, за 20.000 лир. Правда, что первое издание «Орфических песен» Кампаны я увидел 10 лет назад в каталоге за 13 миллионов (понятно, что небогатый человек смог издать сборник малым тиражом), но вполне реально собрать прекрасные сборники серии «Новеченто» («900»), отказываясь иногда от ужина в пиццерии.

Прогуливаясь по лоткам, один мой студент собирал только туристические путеводители разных эпох, и сначала я считал это странной идеей, но, начав с этих брошюрок с выцветшими фотографиями, студент потом написал отличную дипломную работу, в которой было видно, как взгляд на тот или иной город может меняться с течением времени. С другой стороны, и небогатый молодой человек может ещё на что-нибудь наткнуться, где-нибудь на ярмарке Порта Портезе или Сант-Амброджо на книгу формата 1/16 XVI или XVII веков, которая стоит как пара хороших гимнастических кроссовок и, не будучи редкой, может поведать о своей эпохе.

В общем, с собиранием книг происходит то же самое, что и с собиранием почтовых марок. Конечно, у коллекционера со стажем их столько, что они стоят целого состояния. Я ещё пацаном покупал в канцелярской лавке конверты с 10 или 20 удивительными марками и вечерами просиживал над ними, мечтая о Мадагаскаре или об островах Фиджи, проводил время над этими разноцветными прямоугольничками, не редкими, но чудесными. Какая ностальгия.

 

 

 

 

        Журнал "Эспрессо"

 

 

        перевод с итальянского Григория Климешова