"Ну, так может мне кто-нибудь сказать, что означает это слово?!!" - Мих-Мих готов был взорваться. Ладони его вспотели, в висках пульсировало. Пытка продолжалась уже полчаса. Что бы успокоиться, он беспрестанно вертел в руках ручку. Тоха и Дюха, однако, были как всегда спокойны и занимались на половину уроком, на половину - кто чем хотел. Дюха, сидящий справа от Мих-Миха, держал в руках веревку, другой конец которой был привязан к двух ярусной кровати, стоящей неподалеку, и, меняя ее натяжение и дергая как струну, экспериментировал со звуком. Тоха, сидящий по другую от учителя сторону, проверял режимы работы наручных электронных часов, поочередно нажимая на кнопочки.
      "Мы не нашли его в словаре", - Тоха отложил на время часы, поняв, что ему, как старшему из братьев, придется, все-таки, как-то выкручиваться.
      "Тогда почему же вы его в тетрадь не выписали?"
      "А чего его выписывать-то, если его все равно в словаре нет?"
      "Да быть того не может! Кроме того, я вам переводил его на прошлом уроке. Ладно, читаем дальше. Чья очередь?"
      Бросивший свою веревку и начавший, было, дремать Дюха встрепенулся: очередь была его. Он начал судорожно искать то место, где закончили читать, водя пальцем по странице. Не найдя его и примерно прикинув, где оно может быть, начал читать наугад.
      "Да мы же это уже читали!"
      "Как читали?"
      "Ты же и читал".
      "Не угадал", - подумал Дюха.
      Не выдержав, Мих-Мих сам показал, где нужно читать и тут же подскочил от неожиданного грохота, раздавшегося слева от него: Тоха, раскачиваясь на стуле, не рассчитал и рухнул вместе со стулом на пол, зацепив при этом промелькнувшими в воздухе ногами свой учебник и свисающий провод от настольной лампы, от чего та, естественно, тоже не осталась стоять на месте, а грохнулась на стол и погасла. Мих-Мих тут же вспомнил Тохину мать и то, как она уверяла его в одаренности своих прелестных мальчиков и их тяге к языкам.
      "Извините", - невозмутимо проговорил Тоха, усаживаясь на место и втыкая вилку шнура от настольной лампы обратно в розетку. Дюха ржал, держа палец на странице, чтобы снова не потерять нужное место.
      Наконец Мих-Миху удалось заставить его читать. И он начал, безуспешно пытаясь подавить смех и напрочь позабыв о том, что слова в английском языке читаются вовсе даже не так, как они пишутся. Мих-Мих, собрав всю волю в кулак, методично заставлял произносить его каждое слово правильно, что удавалось Дюхе только с третьего или четвертого захода. Мих-Мих то и дело смотрел на часы, прикидывая, хватит ли ему сил до конца урока. В голове его мелькали мысли о том, насколько все это ему нужно, пусть даже за деньги.
      Когда они дошли до середины предложения, процесс был прерван тоскующим без дела Тохой: "Михаил Михайлович, можно мне выйти на минутку?"
      "Иди", - ответил Мих-Мих, не оборачиваясь и принуждая Дюху закончить начатое.
      "Ну, слава Богу, прочитали. Теперь переведи".
      Дюха, привыкший к тому, что если один из них читает, то переводит уже другой, никак не ожидал такого поворота событий.
      "Как, переводить тоже мне?!!"
      "Но ты же видишь, что Антон ушел".
      "Вот гад, - подумал Дюха, пытаясь вспомнить, что могло бы означать первое слово, - вовремя смылся".
      "Ну? В чем проблема? Слова этого не знаешь? Да мы же его сегодня уже раз пять переводили! Вспоминай быстрее".
      Дюха начал вспоминать методом "научного тыка", перечисляя все возможные, с его точки зрения, варианты значения этого слова, надеясь на то, что Мих-Мих не выдержит и сам его назовет.
      Так оно и случилось. " Это местоимение МЫ. Двоечник".
      "Я не двоечник".
      "Тогда переводи".
      Тоха пришел лишь после того, как напился на кухне чаю и поиграл с котом. Причем, кота он приволок с собой. Это был здоровенный котяра, традиционной серо-полосатой окраски, недавно кастрированный и от того злой, как собака. Тоха устроил с ним настоящую борьбу, стараясь как можно дольше удержать его у себя на коленях.
      "Nice to meet you, cat. What's your name?" - Мих-Мих оставил в покое совсем ошалевшего от такого напряга Дюху и обратился к коту, дабы дать себе передышку и сохранить, при этом, внешнюю видимость урока.
      Кот, раздраконенный Тохой и не понимающий по английски, принял, видимо, все это за оскорбление. Как только Мих-Мих протянул к нему руку, собираясь его погладить, он вцепился в нее всем наличным арсеналом зубов и когтей. При этом, уши его были прижаты, а глаза округлились, как у бешенной селедки.
      "Ой, бля-а!" - взвыл учитель.
      Коту, однако, этого показалось мало и он начал яростно лягаться задними лапами, раздирая рукав джемпера и расцарапывая руку до крови.
      Тоха и Дюха бросились учителю на помощь, извиняясь за поведение кота и утешая Мих-Миха тем, что он не первый пострадавший от него, и что все его предшественники живы и здоровы, и что страшного в этом ничего нет.
      Пока велась борьба по усмирению и изгнанию кота из комнаты, урок незаметно подошел к концу и Мих-Мих, "зализывая раны", начал спешно диктовать домашнее задание. Окончательно придти в себя он смог только на улице. Повернув за угол дома, он сообразил, что идет в другую сторону, и что ему нужно еще на другой урок, к Хромовым, чью дочку он относил к разряду "тяжелой артиллерии". От неотвратимости предстоящего ему вновь стало нехорошо, но, будучи человеком обязательным, он не мог позволить себе не придти. Накинув капюшон куртки и сунув руки поглубже в карманы, он развернулся и пошлепал по мокрому снегу в другую от родного дома сторону.
      "А ведь у Хромовых, кроме кошки, еще и собака есть !"