Несомненно, все люди хотят счастья и мира. Но почему столько страданий и несправедливости вокруг? Почему из 6 млрд. населения земли большинство людей прозябает в бедности и нищете? Сегодня голодает каждый седьмой человек на земле. Число живущих на 1 доллар в день превысило уже 1,2 миллирда человек; 1,3 миллиарда не имеют источника чистой воды, за последние пять лет около 20 миллионов детей умерли от передающихся с водой инфекций; 113 миллионов детей не знают, что такое школа. По этим проблемам состоялось несколько международных конференций, решивших, что богатые страны будут помогать бедным странам и даже обозначили сумму помощи. Но положение, если и улучшилось, то только в отчётах Организации Объединённых Наций.
Чем дальше – тем хуже и безысходней становится жизнь. Даже в высоко развитых странах Европы миллионы человек уже приблизились сегодня к черте бедности. Неуклонно растут преступность, терроризм, наркомания, катастрофически ухудшается экология. Руководители государств, занятые политикой и борьбой за власть, не способны решить создавшиеся проблемы; алчность и коррупция разъедает большинство государственных властных структур. «Покажите мне хоть одно государство, в котором нет коррупции и воровства!» – говорит федеральный прокурор Швейцарии Карла дель Понте, известная непримиримостью к нарушителям законов.
Человеческое сообщество стремительно деградирует. Мораль и нравственность – попраны. Миром правят жажда наживы, ненависть и злоба. Христианский мир и Церковь предали Бога – чего стоят одни только педофилы в рясах и гомосексуалисты-священники англиканской церкви в Америке: «Они говорят, что знают Бога, а делами своими отрекаются, будучи гнусны, непокорны и неспособны ни к какому доброму делу», – сказано о них в Библии.
Не утихают войны на земле. Люди гибнут в межгосударственных конфликтах, в войнах идеологических и вероисповедальных. Отвечающая за безопасность в мире Организация Объединённых Наций совершила политическое самоубийство, допустив войну в Ираке, и следующими жертвами агрессии могут стать Сирия, Иран, Северная Корея.
Над миром нависла глобальная проблема терроризма, рвущегося к обладанию оружием массового поражения. Не исключена возможность развязывания Третьей Мировой войны с применением ядерного оружия.
Нерешённые проблемы нарастают и могут превратиться в необратимые катастрофы, которые покончат с человеческой цивилизацией и планетой навсегда.
Где выход из создавшегося тупика?.. Как уцелеть от гибели?... Или человечество обречено?..
Вопросов множество. Но автор надеется, что предлагаемая книга ответит на них.
Мудрость состоит в незнании. Если человек говорит, что он знает всё, можно судить о невежестве его. Человек, стремящийся к познанию, всё увеличивает и увеличивает бездну незнания перед собой.
Я не говорю, что мудр. Ведь, как человек, стремящийся к целостности, а значит – удержанию на одном уровне универсального и способного к генерированию знания, мудрым не являюсь, так как мне столько ещё нужно познать, чтобы понять, что я не знаю ничего.
Я только что уличил себя во лжи: всё-таки стараюсь казаться мудрым, думая, что знаю больше, чем другие. А ведь ключевое слово «знаю». Я говорил о тех вещах, о которых имею представление.
Часто, читая очередную книгу, думаю, что я единственный, кроме автора, понимаю в том объёме, что и он сам, то, что тот хотел сказать. А может, это заблуждение, иллюзия... Другая иллюзия – это мы, наша привязанность к «обычному». Я из неё.
И вот опять я говорю и опираюсь на то, что знаю. Жалкая привязанность к тому, «на что можно опереться». Ещё интересно, понятно ли я выражаюсь? Или следовало бы объяснить способами, которые мне «знакомы»?
Вообще, если мыслить глобально, мало, слишком мало в этом мире вещей, в действительности заслуживающих того, чтобы относиться к ним со всем долженствующим вниманием, всерьёз. Но кара, казнь внимания заслуживают. Безусловно, это так! Только мысль о смерти может побудить должным образом к осмыслению важности жизни, я думаю. Зло, добро и любовь ходят вместе, скованные одной упряжью.
На улице было настоящее столпотворение. Со всех сторон к площади тянулись люди. Все возбуждённо переговаривались, и гул стоял невыносимый. Многие держали лампы, почти все одеты были по-домашнему, в рубахах, некоторые выскочили из дома в исподнем. Женщины несли на руках маленьких детей, кто был старше – шли сами, цепляясь за юбки матерей и пугливо крутя головами. Всюду бегали солдаты из городской стражи, стараясь не допустить беспорядков и преждевременной расправы над ведьмой. Я сразу свернул в боковую улочку, где было не так тесно и где я мог идти достаточно быстро.
Я направлялся к дому ведьмы. Дороги я не знал и ориентировался по отблескам занимавшегося пожара, рассудив, что это подожгли дом несчастной женщины. Я не ошибся.
Дом тот стоял в нескольких кварталах от постоялого двора, в той части города, где жил «чёрный» люд. Здесь строения стояли плотно, почти впритык друг к другу. Но начинавшийся пожар тушить никто не думал. Только несколько женщин поодаль голосили и умоляли спасти их добро. Где-то недалеко плакали испуганные дети. Но люди, во множестве собравшиеся здесь, не обращали на них никакого внимания.
Я протолкался сквозь кольцо зевак во двор пылающего дома. Там я стал свидетелем отвратительного зрелища – десяток озверевших мужчин били ребёнка. Тот лежал на земле, свернувшись клубком и закрывая лицо руками, вздрагивая от сыпавшихся ударов. Окружающие шептали страшные проклятья «ведьмовскому отродью». Рядом, равнодушно опершись на пики, стояли несколько солдат.
Я, оттолкнув мешавшего мне человека, вырвался на открытое пространство и изо всех сил вбил посох в землю.
Когда они впервые увиделись, их неудержимо потянуло друг к другу, хоть окружающие и пожимали недоуменно плечами. Она была молодой легкомысленной красавицей, а он выглядел куда старше и весь был покрыт оспинами. Все предрекали неминуемую катастрофу от этой встречи. Ей это было безразлично, а он старался показывать ей себя только с лучшей, как он считал, стороны. Её это сильно интриговало. Так он стал её вечным и единственным спутником.
Всякий раз, когда она смотрела на него, то испытывала сильный прилив чувств, и не только чувств. Со временем эти приливы, конечно, привели к зарождению новой жизни...
Все так привыкли к тому, что они всегда вместе, что их начали считать очень красивой парой. Когда они кружились в нескончаемом вальсе, даже само Солнце приветливо помахивало им своими протуберанцами. Да они и были парой, в сущности, даже двойной планетой, а в наше время это большая редкость. Их имена знал каждый.
По настоянию матери, понявшей, что со мной сладу нет, свадьбу пришлось сыграть со всей помпой – был заказан лучший в городе ресторан и приглашены все ее многочисленные подруги, знакомые и «нужные люди». Гости, которых набилось битком, пили-ели и во все горло орали «горько». Мы со Светланой и еще парой друзей, бывших у нас свидетелями, сбежали оттуда под конец вечера, и этого никто не заметил.
Мать Светланы ушла ночевать к каким-то родственникам. Светлана была девственницей, я был ее первым мужчиной. Она забеременела в первую же брачную ночь, уже через месяц ее тошнило и лицо ее стало землистого цвета.
Жили мы в двух маленьких комнатках вместе с ее матерью. Я сказал ей, что не готов пока иметь детей – ну как мы станем жить здесь все вместе на мою стипендию и ее декретные?
Она молча согласно кивала головой в ответ на мои слова и тихо плакала в подушку по ночам.
Но в такие весёлые дни время летит незаметно, поэтому вскоре часы пробили шесть, и к стадиону стали подходить менее хитрые и менее расчётливые. Ровно в полседьмого ворота открыли и на стадион хлынул огромный поток людей. Каждому хотелось быть первым, поэтому все протискивались как могли. Кто-то толкался локтями, кто-то пытался проползти на четвереньках, а одна красивая девушка обещала недвусмысленное свидание каждому пропустившему её мужчине. Но в этот день даже женские чары не действовали, люди хотели только одного – увидеть суперусовершенствованный ХОЛОДИЛЬНИК нового поколения.
Когда стадион был заполнен до отказа, входные двери закрыли, и за боротом счастья осталось огромная людская толпа. Вскоре толпа озверела и стала пытаться взять стадион штурмом, пуская вход кулаки, палки, цепи и камни. Милиционерам ничего не оставалось, как применить силу, и после того, как было застрелено несколько особо буйных, толпа медленно, словно слеза, растеклась по улицам города. Для них день радости был закончен.
Мы могли бы урвать у вечности еще несколько счастливых мгновений, но что с того? Мы уже состоялись в этом мире, наша любовь уже случилась – навсегда, что бы он впоследствии ни говорил, как бы я его потом ни ненавидела. И пусть никто этого не заметил, пусть не было свидетелей, да и он сам исчез, стерся с лица земли, перешел в иное измерение. Мне теперь не прорваться к нему, и я тщетно, уже без надежд, но неистово бьюсь головой, разбиваю стену между нашими мирами, и никак не разрушу ее. Я знаю, он там пишет стихи, курит, может быть, смотрит на меня – отстраненно или с налетом жалости. Он ведь всегда был умнее меня. И он все-все понимает. Может, и для остальных на самом деле нет в этой истории ничего сложного или даже хоть сколько-нибудь интересного, зацепиться не за что. Но я потерялась среди залов Эрмитажа, среди питерских дворов и переулков, впереди тупик, остается только карабкаться вверх по стене; лестничные пролеты, вокзалы, реки и океаны, я ищу тебя. Уже давно весна, а может быть, лето, а я все ищу тебя, и только бы узнать при встрече, только бы не ошибиться среди миров. Ничего нет в моей жизни, я созерцаю эту пустоту – вдруг через прозрачные стены мелькнет твой силуэт, вдруг я увижу тебя еще раз, и ты случишься в моей жизни.