Я всегда ходил пешком в школу, но водитель автобуса всегда останавливался и ждал. Но я не выходил. Спрятавшись за шторой, я смотрел в окно и ждал, когда он уедет. Водитель автобуса был хорошим человеком. Ему было лет сорок, и он всегда ездил в черной фуражке, прямо как таксист. Не удивлюсь, если он и вправду раньше был таксистом. Так вот, он сидел за рулем автобуса и минут пять ждал меня. Он смотрел прямо в то окно, где за шторой стоял я. И мне казалось, что он меня видел. Как тогда, я вижу его сейчас. Он смотрит на мое окно, и его губы шевелятся. Сначала я думал, что он просто жует жвачку или что-то там еще. Но нет, он говорил. Он говорил со мной. Спустя годы я смог расшифровать то, что он шептал мне. Он говорил: “Выходи. Выходи, Дима”. Да знаю, я похож на сумасшедшего и не отрицаю этого. Скорее я просто болен, и всегда был больным. Только сейчас я спокойно это осознаю.
На другой день рано утром, затопив печь досками от комода, Павел Ермолаевич уселся по обыкновению за письменный стол, раскрыл рукопись начатой сказки и принялся писать... Но писал недолго. В голове не было обычной утренней ясности, вспоминался вчерашний поход в госпиталь, угрюмый Фёдор Карпыч, запах горелой тряпки, Топси на грязном тулупе.
Старый сказочник тоскливо посмотрел на ковёр, где обычно дремал Топси, присутствие которого словно помогало работать. Теперь там было пусто. Шевеля губами, Павел Ермолаевич с трудом перечитал написанное, потом решительно зачеркнул, поскрёб бородку, заточил карандаш, поднялся из-за стола, подкинул в печь дощечку, потёр озябшие колени. Он подошёл к старинным часам, открыл дверцу, качнул маятник, и некоторое время наблюдал, как он останавливается.
«А ведь я предал друга-то. Предал друга, – повторил старый сказочник. Вот я буду жить еще, сколько бог даст. А как писать? О чём писать, если предал друга, снёс его в трудную минуту скотобою.… Говорите, забыть, – уже вслух произнёс Павел Ермолаевич, словно в комнате находилась его жена или кто-то другой, кто с ним спорил. – А как забыть? Если б я сапоги тачал или улицу подметал. А я ведь всю жизнь, собственно, о том и писал, что подло и собаку предать…».
Оказывается, Синюю Птицу – Птицу Счастья – больше не надо искать. Она найдена. И содержится в зоопарке.
Небольшая птица с синим отливом сидит в клетке и клюет зернышки. На клетке – табличка с надписью «Синяя Птица». Только какая-то неказистая она, обычная. Какая птица, такое и наше счастье – неказистое. Другого не бывает. Приезжайте в зоопарк, сами убедитесь.
А мои знакомые, которым я показывал зоопарк, на Синюю Птицу внимания не обратили, прошли мимо. Зато их очень заинтересовал черный-пречерный ворон, сидевший в соседней клетке. «Хорош! Как из фильма». Все вспомнили мистический триллер «Ворон». «Смотрите, вон еще один!» Как раз по бокам Синей Птицы, в клетках, сидели два ворона. Словно два черных стража. «Столько воронов в зоопарке, – говорили знакомые, – это неспроста. Ваш директор, наверное, мистик». «Ага», – сказал я.