...«Россия, 37-й в моём горле живёт кит» (с)

Страна бредит, истаптывает ботинки, спеша день ото дня по улицам, «мощенным» новой тротуарной плиткой.

Не знаю, хорошо это или плохо, я ходила, я присматривалась, я ездила в трамваях, я ничего не нашла стоящего, чтобы написать хороший женский роман про рыжие волосы и бриллиантовое колье. Я не знаю, кем нужно быть, и где нужно жить, чтобы писать такие тексты. Если ты пишешь это и живёшь в России – есть два варианта: либо тебе больше нечем заняться, либо ты планируешь легко заработать денег.

Мне больно: знаете, как много утром в толпе людей, поглощённых своим миром, монотонных, равнодушных?

Все в трамваях вокруг читают женские романы и дешёвые детективы в мягкой обложке.

Много людей, которые бегут, думая о чистоте ботинок, и не догадываются, что завтра может «случится», и что человек, скажем даже по-булгаковски: внезапно смертен...

...«Максим-лесник» Андрея Елагина, пусть вас не напугает обилие «дырок» и «спермы», – текстик очень милый, идеалистический по духу, а по форме лёгкий, легко ступающий, местами забавный, местами – нет. Максим – наркоман, Максим – больной, зато он ищет Любовь (То, Не Знает Что, и может быть, это Любовь). Или так: Максим ищет Любовь и вообще он славный малый, только садист и убийца. Или (вдруг приходит в голову следовательнице): «Если то, что ты говоришь, рассмотреть не вдумываясь в то, что этого не может быть, то ты – необыкновенный человек. И был прав». Выбирайте.

Рассказы «from псих» – совсем не редкость, скорее наоборот, шлют их и в «Новую Литературу» в немаленьких количествах, но сделаны они, по большей части, тяжеловесно, убеждают в своей «психопатологии» натужно. У Елагина этой долбёжки-убеждёжки нет.

В этом же смысле красив, удачен, например, рассказ Хелью Ребане «Не все деревья одинаковые», где «фантастические условия» даются по ходу, а не вводным блоком – ну, знаете, как бывает: я житель такой-то планеты, моя планета похожа на гренку, а мы на крокодилов, и вот что из этого следует… Читаешь и думаешь: ты – житель планеты Земля, она похожа на мяч, а ты на неудачливого автора, пишущего глупый рассказ. О Елагине (и о Ребане, конечно) я думаю другое.

В психушке Максима спрашивают:

– Тебя за что сюда?

– За реальность.

О как. Браво, смешно (или: право, смешно…). Кстати, о смешном. Вся порнушка тут «фарсовушка». И весь попс тут фарс. Так что ещё раз: не напугайтесь. Как я, например, когда во первых строках «в воздухе, по-летнему сухом и жарком, повеяло свежестью». А потом ещё и «лёгкий бриз» стал нагонять «слабые волны» к берегу. Нууу, думаю, сейчас будет сто двадцать страниц босыми ногами по золотому песку. Но обошлось. Это автор так шутит. Это вообще текст-шутка, текст-небрежность, текст-«просто так», в нём нет литературной печали тажбулатовских «Снегирей», нет метафорических тщаний следующего текста, о котором ниже («ваше высокохудожественное окно, озаряющее нашу костную мглу аки светоч просвещенного милитаризма»). Но почему-то эта шутка кажется серьёзнее. И даже, вот парадокс (и даже нет никакого парадокса!), – чище...

Сергеич напрочь застрял на мусорной свалке. Какой улов пустых бутылок после праздников. Отлично. Он даже о таком и не помышлял. Вот унести бы все. Но как? Да, ладно. Не самое страшное. Он вынырнул из контейнера, вдохнул крепкого морозца, собрался волочить поклажу, но вместо этого опять полез в контейнер. На этот раз ему удалось прощупать более низкие слои. Скрипнула металлическая коробка, еще раз скрипнула, слегка повернулась и легла набок.

– Да, я ж не задевал ее! – буркнул Сергеич, но коробка продолжила движение.

Наверняка, это были крысы. Сергеич выругался, сплюнул, однако не прекращал разглядывать танцующую коробку. Крышка приподнялась, высвободилась черная лапка, вторая. Сергеич замер. Что-то вылезало из коробки...